Рома Рама, Ин Инэма

– Я не знаю, сколько это стоит, возможно, гораздо и дороже, но там делов на месяц, скряга выбрал самый простой вариант.

– Ты только скульптуру должен сделать? Или ещё из бронзы отлить?

– Нет, отливать будут сталевары или кто там ещё, я сделаю скульптуру, по ней сделаю слепки, эти слепки отправим на завод, завод отольёт памятник, всё просто, конечно, ещё нужно сделать постамент из гранита и благоустройство, но это уже не моя работа.

Рома спровадил Поповского и вызвал такси, ему вовсе не нужно было никуда ехать, он просто получал удовольствие от самого процесса поездки. Он одевал большие наушники и смотрел в боковое окно, погружаясь в свои мысли.

Люди, люди кругом люди, постоянно движутся, словно гироскопы, вот куда идёт этот прохожий на ебёну мать похожий, может на работу, или с работы, может домой, где его встретят счастливые детишки и любящая жена, а может голодные и несчастные малыши и убитая бытом мамаша. А может он промелькнул передо мной и растворится, а когда я перестал его видеть, то он просто растворился, и никуда он не придёт, его просто нет, а есть только я, я один на этом свете в этом мире, а все эти прохожие всего лишь мираж. В наушниках заиграла песня Rodrigo Amarante - Narcos Tuyo. Рома поставил песню на постоянный повтор, закрыл глаза и вообще перестал думать о чём-либо, автомобиль неспешно ехал по улицам города, качаясь на колдобинах россиянского асфальта. Песня нежным массажем промассировала настроение Ромы, и теперь он видел за окном автомобиля не унылые рожи, заёбаных людей, российской провинции, не серое небо и зябь ветра, а великие красоты тёплой Республика де Коломбия.

Пейзажи нереальной красоты тропического рая мелькали в воображении как слайды диафильма: пальмы саваны, горы Сьерра-Невада-де-Санта-Марта, извилистые реки Амазонки, небо над морем перед бурей, вид Боготы с высоких Кордильер, орхидеи, колибри, фламинго. Ах, как же чудесен тот далёкий мир Америки, полный ярких красок и оттенков он завораживает и восхищает. Rodrigo Amarante по-прежнему пел свою лирическую песню, под которую стала танцевать колумбийская красавица Кармен Вильялобос, одетая в чёрный купальник, она выгибалась в плавном пируэте танца, развивала по ветру свои прекрасные кипучие дёгтем волосы. Она танцевала, танцевала и, кажется, нет предела счастью и блаженности в тот момент, всё было настолько красиво и счастливо, что хотелось, чтобы эта песня и этот танец никогда не заканчивались.

– Два часа уже вышли!
– Отклонив наушник Ромы, заорал таксист.

Вот сука...
– Подумал Рома.

Он открыл глаза и снял наушники, вместо голоса Родриго Амаранте в салоне такси играл блатной шансон россиянства, вместо красок Колумбии взгляду открылась серость, серость, серость убожества, за окном машины, нигде не бегали розовые фламинго и не росли архидеи, а шли бледные словно мертвецы какие то фигуры по разбитому асфальту на котором кляксами разлились лужи грязи.

– Ёбаное свинство.

– Чевооо?
– Протянул таксист.

– Ни хуя!

Рома кинул деньги на торпеду, и вышел из машины, хлопнув дверью. Перепрыгивая лужи, он, прыгая, дошёл до дома, войдя в своё царство искусства и картин, он закрыл дверь и закутался в одеяло, в надежде отогнать негативные мысли и уснуть, закончив очередной день жизни, в хорошем расположении духа. Он попробовал снова представить танцующую колумбийку Вильялобос, но синьёра Лобос никак не соглашалась на второй выход.

Зазвонил мобильник, Рома поднёс его к лицу, и его словно окатили ушатом холодной воды, сердце забилось - на экране телефона высветилось имя - "Инесса", он не верил своим глазам, но это была она.

– Алло.
– Взволновано ответил Рома.

– Привет, что делаешь, как жизнь?

– Э... да, вроде, всё хорошо. У тебя как?

– Я тебе чего звоню, Ромочка, нужна твоя художественная помощь.

Рома промычал, что-то невнятное.

– Я тут надумала сделать татуировки на ногах, хочу, чтобы ты мне их нарисовал. Давай я приеду к тебе, и мы всё обсудим.

– Какие ещё татуировки, Инесса?

– В общем, на одном бедре я хочу череп с различными узорами, а на втором бедре - подвеску.

Ты свои ляхи в зеркало видела, хотел было сказать он, но, поняв, что это будет звучать как минимум обидно, то снова промямлил что-то не членораздельное.

– Вот и хорошо, я сейчас приеду.
– И бросила трубку, не дав времени, на раздумье.

Рома, соскочив с кровати, кинулся в ванную комнату брить подмышки и чистить зубы, закончив свой быстрый марафет, услышал звонок в дверь.

Он открыл дверь и увидел пред собой хрупкую девушку лет шестнадцати с пышными волосами до попы. Она стояла на длинных каблуках в неприлично короткой юбке и держала в руке розовую папку.

– Вам кого?

– Ха-ха-ха.
– Она дерзко рассмеявшись ему в лицо, отмахнув его руку с двери, беспардонно вошла в квартиру и села на кожаное кресло, скрестив свои ножки.

Рома невтуплённо глядел на девушку, хлопая глазами.

– Инесса?

– Она самая, Ха-ха-ха... Что не узнал?

– Но как? Нет, погоди... ты, как стала такой молодой?

– Просто скинула пару десятков килограмм. Ха-ха-ха...

– Двадцать или тридцать килограмм за два месяца? У тебя что СПИД?

– Ха-ха-ха... шутник.

– Диета Ларисы Долиной?

Она не захихикала, как было до этого, а заорав на всю квартиру, стала ржать, упав в истерике на пол.

Через минуту дикого смеха она снова уселась на кресло и стала вытирать слёзы, тихо всхлипывая, смотрясь в розовое зеркальце.

– Ну, ты Коклюшкин, Огурцов, ха-ха-ха...

Рома смотрел на это представление до сих пор не веря в то, что он видит.

– Так, Огурцов, иди сюда, садись вот тут, да, у моих ног. Вот тут я хочу.
– Инесса взяла руку Ромы и положила на правое бедро, ножка была такой тонкой, что его ладонь обхватила её почти полностью.
– Вот тут я хочу, чтобы был череп, отражающийся в женском витиеватом зеркальце, ну, типа девушка смотрит в зеркало, а видит череп. Вот, тут я нашла фото в интернете, посмотри.
– Она достала из розовой папки фотографии.
– Вот такая фотография, но мне надо красивее, нарисуй мне, пожалуйста, что-нибудь подобное, но более красивое и креативное, хорошо. А вот тут.
– Она положила вторую его руку на левое бедро.
– Тут я хочу подвеску, вот посмотри фото. Хочу именно такую, тебе тут ничего придумывать не надо.

Огурцов, держа её обеими руками за ноги, перевёл свой взгляд на её лицо, в нём с трудом читались черты старой Инессы, щёки были втянуты, зубы белоснежно-белые, а взгляд по-нахальному дерзкий, она смотрела на него, словно, упиваясь удивлением и восхищением, Ромы, в этом всём было, что-то демоническое.

– А вот тут, я ещё не придумала, какой будет рисунок.
– Она плавно потянула его руку себе под юбку.
– Я думаю, ты мне предложишь пару вариантов.

Рома отдёрнул руку, как будто дотронулся до раскалённого железа.

– Рома! Я думала ты обрадуешься моему возвращению, а ты смотришь на меня как Путин на Порошенко.

– Я, если честно, не думал, что ещё тебя увижу и уж тем более такую.

– Какую?

– В таком виде.

– Это всё для тебя. Тебе нравится?

– Э... да! Но я немного не в себе от твоего нового образа.

– Значит, тебе нужно привыкнуть ко мне, давай я тебе помогу в этом.

Она запустила свои пальчики в его волосы и, прижав к себе, страстно впилась в его губы диким поцелуем.