Роман без последней страницы
Шрифт:
Следователь обреченно вздохнул и взялся за ручку.
Глава 32
Флешбэк № 6
Село Муртук
ноябрь 1943 года
Еще до войны муртукский леспромхоз арендовал у колхоза лес у реки. Леспромхозовская контора находилась в центре села в двухэтажном доме, на втором этаже. Деревья валили в десяти километрах на левой стороне реки Колбы, на правой стояла деревня с тем же названием.
Лес заготавливали круглый год: зимой и летом. Ушедших на фронт мужчин сменили женщины-лесорубы. Вальщицы поодиночке работали топорами и лучковыми пилами [13] . Сучки рубили девки
13
Пила с натянутым полотном.
14
Хлыст – ствол поваленного дерева, очищенный от веток.
15
Раскряжевка хлыстов – поперечное деление на бревна.
Десятикилометровую ледяную дорогу от леса до реки поделили на десять частей, каждую из которых обхаживал один человек. Десять девок и пацанов ходили по дороге и срубали топором ледяные бугры, чтобы сани, груженные бревнами, ровно катились. Каждому отвели один километр: туда и обратно. За день получалось пять-шесть концов. Срубит бугорок, подцепит на лопату – и выкинет подальше к деревьям. Потом дальше пойдет.
Такую работу на дороге выпросила Мария Саввична для Маньки. Вернувшись из конторы домой, дала ей рукавицы, топор, лопату и повела по лежневочке [16] , а за селом – по накатанной неровной дороге. В темноте на каждом километре работали пацан или девка, и у них тоже были топоры и лопаты. Ее километр оказался десятым: от сломанной березы до лесосеки. Пока шли, совсем рассвело.
16
Лежневка – дорога из настланных бревен.
Тетка сама показала ей, как нужно рубить. Манечка быстро приноровилась и при ней отколола несколько бугорков льда.
– Домой вернешься той же дорогой. Если возчик какой на сани возьмет – доедешь. Не возьмет – пешком приходи. – Мария Саввична вынула из-за пазухи свернутую тряпку и запихнула Маньке под телогрейку. – Здесь – драники. Как солнце поднимется – костер разожжешь. Девки с парнями на обед собираются у пятого километра. Тебе туда не поспеть, далеко.
Тетка потопала в село, и, когда скрылась за поворотом, Манечка подумала, что придется обойтись без костра. Спичек-то не было…
Она сняла рукавицы и приложила ладони к лицу. Потом набрала снега и натерла им сначала одну, а потом другую щеку.
Из лесу вышел конь, запряженный в сани с широким ходом [17] , груженные бревнами. Впереди сидел однорукий мужик лет сорока. Проезжая мимо нее, он спросил:
– Не замерзла?
Манька помотала в ответ головой.
– Меня Проней зовут, – представился он.
– А меня – Манькой.
– Стало быть – Маша. Мария. – По мере того, как удалялся, он все больше поворачивался в ее сторону и говорил громче. Потом крикнул: – Новенькая?!
17
Сани с просветом до 120 см, гораздо шире, чем у обычных крестьянских саней. Использовались для перевозки бревен.
– Первый день! – крикнула она и пошла вслед за санями, высматривая на дороге крупные ледовые бугорки. Наклонится, срубит, откинет лопатой в сторону и опять смотрит, где бугорок.
Мимо проехали еще одни сани. Возница, мелкий подросток, даже не обернулся и ничего не сказал. А Манька все кланялась и кланялась бугоркам. Дошла до конца участка, развернулась – и обратно.
До обеда Проня обернулся три раза. Она – всего два, но сил совсем не осталось.– На других участках уже обедают. Бросай работу, костер разжигай!
– Спичек нет, – сказала она.
– Тогда садись на сани, на квартал [18] повезу, с лесорубками пообедаешь.
– Обратно груженый поедешь?
– Груженый.
– Я лучше здесь.
– Тогда держи, – он что-то кинул, и она инстинктивно поймала. – Спички…
Проня уехал. Манька отложила лопату, взяла топор и пошла в лес рубить ветки. Притащила. Согнула тоненькую березку и тюкнула топором в сгиб. Деревце хрястнуло и сломалось. Вытоптала у дороги местечко, скинула ветки и подсунула под них срубленный ствол. Для розжига надрала бересты. Села на корточки и чиркнула спичкой. Дождавшись, пока займется огонь, подсунула бересту к веткам, опустилась на колени и подула с разных сторон. Костер разгорелся.
18
Квартал (лесной) – ограниченная на местности часть лесного массива.
Она достала драники и нанизала на длинный пруток. Когда подпеклись, сняла и съела их в три минуты. Погрелась, сдвинула прогоревший ствол и подкинула в огонь веток. От еды и тепла обветренные щеки заполыхали.
Посмотрела – неподалеку рябина. Вся красная, листьев нет, одни ягоды. Добралась до нее по снегу, веток наломала, вернулась к костру. Надрала с веток ягод, пригоршню сунула в рот. Так она во рту вяжет, а когда мороженая – сильно хорошая.
Когда груженый Проня ехал с делянки, Манька уже работала и от костра ушла далеко. Нагнется, срубит бугорок – отбросит. Нагнется, срубит – отбросит.
Дотемна обернулась несколько раз. А когда вальщики на груженых санях проехали мимо, постеснялась к ним попроситься. Домой пришла поздно. Тетка все глаза в окно проглядела.
Манечка села на лавку, и у нее не было сил стащить с себя валенки.
Глава 33
День разочарований
– Электрошокер стреляющий… – Дайнека набирала на клавиатуре слова и сама себе вслух диктовала: – Нет… Лучше – электрошокер дистанционный.
Нажала на «энтер» и просмотрела первые результаты. Интернет предлагал сорок тысяч ответов.
– Посмотрим картинки, – она кликнула по слову «картинки», и на мониторе отобразилось множество черных палок с петлями для руки. – Попробуем видео…
Из всех «выпавших» видео выбрала одно и нажала, чтоб посмотреть. Женские руки показали, как правильно в электрошокер вставить съемный картридж. Одно нажатие пальца – свистящий звук с треском в конце, как будто зацепили и отпустили сухую звонкую ветку, и два наконечника вонзаются в дерево.
Дайнека поежилась. Ей не понравился этот тревожащий звук. Она забила в поисковик: следы на теле от электрошокера, кликнула по иконке «картинки». Увеличила одну с обнаженным мужским торсом. На груди неизвестного алели две круглые язвы.
– Гадость… – Дайнека встала с кресла и отошла от компьютера. Обернулась и вдруг увидела Веру Ивановну, старуху с первого этажа. Ее будто откинуло в сторону. – Господи! Как вы меня напугали!
– У тебя дверь открыта.
– Наверное, за отцом не заперла.
– Его опять дома нет? – огорчилась Вера Ивановна.
– На даче.
– Я смотрю, частенько он туда уезжает.
– Он не уезжает туда, – недружелюбно пояснила Дайнека. – Он там живет.
– Придется тебе подписать.
– Я уже вам говорила…
– Что несовершеннолетняя – знаю. – Она бесцеремонно прошла в комнату и положила на стол бумагу. – Обращение к президенту. Можешь подписать, пока его рассмотрят, тебе исполнится восемнадцать.
– А зачем вы к нему обращаетесь? – обескураженно поинтересовалась Дайнека.
– Хочу до его сведения довести. Сколько раз говорила им не курить…
– Вера Ивановна, прошу вас, не надо, это я уже слышала.
– Послушай еще раз. Вон до чего дошло, на людей стали нападать!