Роман межгорья

Саид продуманно продвигался от подземной дороги наискось к нагревательным печам. Он не раз спрашивал у Эльясберга, непосредственно руководившего монтажом этих печей, как работает студент Мухтаров.

— Прекрасно! — весело отвечал Эльясберг.

Сегодня Саид встретил здесь и Щапова. Быстро поздоровавшись с ним, он поинтересовался ходом монтажа. Ведь послезавтра собирались дать газ печам. Саид был на газовой станции — там все готово.

— Знаете, Мухтаров, тут дела неважны. Мне кажется, что этим печам мы не дадим газ и через пять дней.

— И через пять дней? — переспросил Саид мрачнея.

— Боюсь, что даже и через десять.

Щапов разговаривал неохотно и вообще был в плохом настроении. Но Саид уже больше и не расспрашивал его. Он обвел взглядом фронт работ, заметил Эльясберга, направлявшегося к нему, и, едва поздоровавшись, напомнил:

— Товарищ Эльясберг, я в последний раз предупреждаю вас, чтобы во время работы не встречали меня и не останавливали кран.

— Там работает ваш брат.

— Студент-практикант за вашу работу не отвечает.

В это время, будто нарочно, разомкнулась цепь, и огромная четырехтонная станина с грохотом упала на свою подставку с двадцатисантиметровой высоты. Толстые болты не попали в свои гнезда, и один, согнувшись, вывернул кусок окаменевшего бетона.

Саид молчал. Он смотрел, как вокруг места аварии бегал его брат, как беспомощный Эльясберг бранил машиниста крана, кричал на рабочих, делая вид, что не замечает Абдуллы, которому поручил эту работу.

Инженер Гоев, отвечавший за монтаж цеха, как из-под земли появился возле молчаливого Мухтарова.

— Поверьте мне, ничего подобного не бывало, — только и успел сказать Гоев. Быстро оценив обстановку, он приказал зацепить станину двумя кранами и согласованными движениями отвести ее в сторону. — Кто такую тяжесть поднимает одним краном? Товарищ Эльясберг, мне ваша помощь больше не нужна. Сегодня же я об этом скажу на бюро партколлектива. А вы… товарищ Мухтаров, поговорите со своим братом. — И здесь же крикнул крановщикам: — Готова! Да, левее… Вниз… Стоп!..

Крановщики не слыхали голоса Гоева, но внимательно следили за его дирижерской рукой. Станина послушно поднялась и, проплыв несколько метров в воздухе, плавно стала на подложенные обрезки дерева.

Эльясберг немного задержался, но делать ему было нечего. Он посмотрел на часы, вспомнил о заведенном Саидом порядке, что, если старший начальник дает приказ оставить работу, подчиненный немедленно должен это исполнить. Эльясберг не посмел нарушить этот порядок.

Саид слыхал, как Гоев что-то приказывал его брату. Увидев, что тот заколебался, подошел к инженеру и посоветовал:

— Мухтаров должен говорить только с вами. Когда управитесь с делами — зайдите ко мне, я буду ждать. Ваш цех отстает с монтажом.

И Саид направился дальше. Стоявший в нескольких шагах от Саида-Али Мухтарова Щапов, задумавшись, молча последовал за ним.

XIII

На заседание бюро партколлектива пригласили и Саида. Входя в комнату бюро, он почувствовал себя неловко, но тотчас же овладел собой. Он знал, что его пригласили сюда по делу. И был рад этому.

Уже собрались все, кроме Гоева (члена бюро партколлектива) и младшего Мухтарова. Насупленный Эльясберг сидел с краю стола.

Щапов начал заседание в половине одиннадцатого. На лица членов бюро наложили свой отпечаток неумолимые, с каждым днем нараставшие темпы монтажа завода. Испачканные краской, маслом, несколько человек скрывали от глаз Саида свои перевязанные пальцы.

В комнату вошли Гоев и Абдулла.

— Слово предоставляется товарищу Эльясбергу. У нас сегодня на повестке дня один вопрос. Давайте, Эльясберг.

Эльясберг говорил резко и лаконично. Его так разбирала злость, что он не досказывал слова, проглатывал отдельные слоги. Он не возражает. Он только спрашивает, этично ли коммунисту-инженеру в присутствии по существу беспартийного начальника грубо снимать своего помощника, тоже коммуниста, и выгонять его из цеха. Он ждет ответа только на этот вопрос.

Возможно, Эльясберг не заметил, что Саид-Али, этот «по существу беспартийный начальник», присутствовал здесь и был задет его словами. Во всяком случае, когда Эльясберг говорил, то забыл о присутствии Саида.

После Эльясберга говорил «обвиняемый» Гоев.

— Я пытался быть как можно более вежливым и лишь сказал товарищу Эльясбергу, что больше не нуждаюсь в его помощи. Категорически заявляю, что товарищ Эльясберг — такой же плохой инженер по монтажу, как и по проектированию. И совершенно напрасно товарищ Мухтаров Саид по каким-то личным, что ли, симпатиям к Эльясбергу допустил его к монтажу.

— Эту вину со всей ответственностью признаю, — заявил Саид.

Присутствующие на заседании удивленно посмотрели на него, и он смутился.

— Верно. Разрешите мне закончить. Во всем цехе не бывает столько аварий, как на участке инженера Эльясберга. Он всегда спешит, непродуманно организует работу. Одно дело экспериментировать на бумаге, а другое — в цехе с ценными машинами и деталями…

Саид-Али говорил совсем мало. Он подтвердил слова Гоева и лишь добавил, что независимо от срывов и аварий монтаж прессового цеха будет закончен своевременно. Он с нынешнего дня сам возьмется за организацию монтажных работ.

Члены партийного бюро выступали чистосердечно и откровенно. В этих выступлениях Эльясберг услышал резкий ответ на его вопрос. Ответ неприятный, но логичный. Он почувствовал, что снова хватил через край, не рассчитал.

Абдулла несколько раз бросал свои реплики, но с каждым разом все тише и тише, — ни одна из них не долетала до слуха Щапова.

Последним выступил Щапов, не дав вторично слова Эльясбергу.

— Что и говорить, Эльясберг, как член партии, был оскорблен перед «беспартийным начальником» заявлением Гоева. Но Гоев, как член партии и инженер, отвечающий за монтаж цеха, действовал правильно. Сегодня мы, очевидно в присутствии товарища Мухтарова, выскажем мнение о том, что Эльясберга надо снять не только с монтажа.

— Вполне уместное предложение, — снова подтвердил Мухтаров.

— Ну, вот и отлично. Эльясберг недобросовестно отнесся к своей работе и — еще хуже — к пониманию своего партийного долга.

— А Гоеву? — задали вопрос из угла.

— Гоеву? По окончании строительства видно будет, что придется сказать Гоеву. Теперь вот что: товарищ Мухтаров Саид-Али подал заявление в ЦКК, в котором он обжаловал решение бюро обкома партии.

Саид насторожился. Он почувствовал, как забилось у него сердце, сперло дыхание. Глубоко вздохнул, преодолевая желание высказаться. И молчал.