Романтическое плавание

И все же очередные нотации от папеньки ей выслушивать не хотелось, поэтому в дом она намеревалась проникнуть через заднюю дверь и переодеться прежде, чем он ее увидит.

Но надо же было случиться, чтоб именно в этот момент отец выглянул в окно и увидел, как она проезжает по двору.

– Лексия! Немедленно зайди ко мне!

Девушка вздохнула:

– Хорошо, па.

Не дожидаясь помощи, она спрыгнула со своего огромного скакуна, отдала поводья Хоукинзу и вошла в дом через французское окно, ведущее прямиком в комнату, где они с отцом обычно завтракали.

– Моя дочь разъезжает по окрестностям в таком виде! Возмутительно! – негодовал отец, переходя в столовую из комнаты, окна которой как раз выходили на конюшни. – Ступай к себе и немедленно переоденься! Хотя нет, подожди! Нам есть о чем поговорить.

– Господи, я умираю от голода.

Девушка села за стол, налила себе кофе, взяла тост и попыталась успокоить отца:

– Па, я всего лишь прокатилась верхом.

– Не называй меня «па»!

– С чего бы это?

– Это вульгарно. Английские леди говорят «папа».

– Но я американка!

– Чушь! Я – англичанин, твоя мать – мир ее праху – была англичанка. Ты сама родилась в Англии…

– Но когда мне исполнилось три года, мы переехали в Америку, и я там выросла. Я люблю Америку и чувствую себя американкой.

– Что ж, чем скорее ты откажешься от этой блажи, тем скорее сможешь занять свое место в английском высшем обществе, – твердо сказал отец.

– А разве не в этом обществе я была, когда мы жили в Лондоне? – с невинным видом спросила Лексия. – Помнится, мы выезжали в свет чуть ли не ежедневно!

– Но ты так и не была представлена при дворе, а ведь это – вершина моих устремлений!

В глазах Лексии сверкнули искорки смеха.

– Правда? А мне казалось, вершина твоих устремлений – выдать меня замуж за титул. Принц Уэльский подойдет? Ах, совсем забыла, он ведь уже женат. Но ведь у него, кажется, есть сыновья…

– Пожалуйста, Лексия, не шути, когда речь идет о таких серьезных вещах! И почему бы тебе не выйти замуж за самого титулованного холостяка в стране? Не понимаю!

– Хотя бы потому, что я – никто, – весело отозвалась дочь.

– Послушай, что я скажу тебе, девочка. Никто – это тот, у кого нет денег, а у тебя они есть. Неужели ты сама еще этого не поняла?

– Я хочу сказать, у нас нет титула, даже самого скромного.

– Твоя матушка была дочерью рыцаря!

– Да, но этим вряд ли впечатлишь какого-нибудь герцога или маркиза. Я – никто, папочка, и меня это вполне устраивает. Более того – я даже этому рада!

Мистер Дрейтон с осуждением взглянул на дочь. По его мнению, это была чистой воды ересь.

– Постарайся не говорить ничего подобного в обществе, – произнес он предостерегающим шепотом.

– Ладно, не буду, – ответила Лексия, но смирения ее хватило ненадолго, – однако думать так мне никто не запретит.

– Выбрось это из головы! Тебе пора научиться вести себя, как подобает английской леди, и привыкать к новой жизни.

– А почему Англия не может привыкнуть ко мне?

Эта идея настолько шокировала мистера Дрейтона, что он не нашелся с ответом.

– Чтобы я больше этого не слышал, – вымолвил он наконец. – У тебя масса достоинств, Лексия, и я не хочу, чтобы они остались незамеченными. Ты была самой красивой в Лондоне, а уж здешним красавицам до тебя очень далеко.

– Но, па! – в притворном ужасе воскликнула девушка. – Ты не должен так говорить, иначе люди подумают, что мы невоспитанные и слишком много о себе воображаем. А мне хочется, чтобы местное общество нас приняло. Мне хочется танцевать на балах у соседей и устраивать свои собственные! И чтобы наши вечеринки были самыми интересными в округе!

– Если все, о чем я слышал, – правда, то так оно и будет, – отвечал отец. – Общество в Беркшире – очень приятное, и я тоже хочу завязать приятельские отношения с соседями. И в первую очередь с маркизом.

Немного помолчав, Лексия промолвила:

– Ты упоминал о маркизе, когда мы переезжали, и, насколько я помню, нередко сокрушался о том, что в Лондоне вы так и не познакомились.

Последовала новая пауза – судя по всему, мистер Дрейтон тщательно подбирал слова. Наконец он заговорил:

– Речь идет об очень знатной особе, доченька. Маркиз – один из самых родовитых аристократов Англии.

Лексия насмешливо улыбнулась:

– И ты хочешь, чтобы он в меня влюбился, не так ли?

– У меня на этот счет свои планы.

– Но это же невозможно – заставить людей полюбить друг друга! Или в твои планы входит, чтобы и я влюбилась в него?

– Маркиз молод и, как поговаривают, хорош собой.

– Меня не особо привлекают красавчики, – кокетливо отвечала Лексия. – Они постоянно любуются лишь собой, а мне хочется, чтобы с обожанием смотрели на меня!

– Благодаря ему ты станешь маркизой, и этого тебе должно быть достаточно.

– Но я хочу выйти замуж по любви! А английские аристократы, насколько я знаю, – а наслушалась я о них предостаточно – любят только самих себя. Поместья и жены у них всегда на втором месте.

– И что в этом странного? – спросил отец. – Мужчина должен быть хозяином в доме. Я же решительно настроен перед смертью увидеть тебя в великолепной тиаре на официальной церемонии открытия парламента.

Лексия вздохнула. Все это она уже слышала. У отца на ее счет были очень честолюбивые планы: разбогатев, он вбил себе в голову, что его дочь выйдет замуж только за аристократа.

И этот особняк отец снял только для того, чтобы она могла лучше узнать нравы английской знати, так сказать, на ее территории.

Лексия, унаследовавшая от отца рассудительность, знала, что он навел справки о нескольких графствах, прежде чем сделал свой выбор. И только в Беркшире нашлось требуемое – холостой маркиз.

– Па, а почему бы тебе самому не обзавестись титулом? – попыталась пошутить она. – Ты мог бы стать герцогом или даже жениться на королеве!

– Королева до сих пор оплакивает супруга, умершего тридцать лет назад. И потом, дорогая, ты прекрасно знаешь, что забочусь я не о себе, а о тебе!