Ромашка на баобабе

КЛИМАТ

Жаловаться на климат в Сенегале – грех. Если сравнивать со многими другими африканскими или азиатскими точками, у нас дело обстояло вполне благополучно. Экстремальной жары в Дакаре не наблюдалось, так как город находится на полуострове Зеленый Мыс и с трёх сторон омывается океаном, что создаёт уникальный микроклимат. Лёгкий океанский бриз сдувает вглубь континента основной зной, поэтому в городе температура редко поднимается выше +30…32 градусов. Зимой же вообще порой случались «заморозки», когда ночью температура опускалась до страшных, пугавших коренное население +15. Иногда это приводило к обморожениям у местных бомжей, а российских дипломатов заставляло три-четыре раза в год набрасывать на плечи пиджак, чтобы утром дойти на работу.

Кажется, рай, да и только. В отместку природа уготовила жителям иное испытание: им досталась дикая влажность и вечное ощущение мокрости. На выходе из кондиционированного помещения человек мигом покрывается испариной, такой обильной, что впору было рисовать узоры на коже. Одежда промокала насквозь по много раз за день, зато на ветру и под солнцем быстро сохла. Вышел из посольства в сторону МИДа – промок, прошёлся 15 минут – высох, посидел в душном предбаннике – вновь вспотел, зашел в кабинет с кондиционером – подсох, вышел обратно на улицу и идёшь в посольство – рубашка мокрая, вернулся в свой кабинет – остужаешься. И так весь рабочий день.

Дома было чуть проще. На ночь включали старенький, вмонтированный под окном кондиционер в нашей маленькой спаленке, которую я как мог загерметизировал поролоном и скотчем, чтобы чуть медленнее уходила спасительная прохлада. Днём можно было постелить полотенце на диван и медленно в него стекать, обливаясь пoтом от малейшего движения, а то и без оного. Никогда в жизни столько и так обильно не потел.

К влажности и поту по всему телу довольно быстро привык, перестав обращать на это внимание. Научился оперативно сохнуть на солнце или под кондиционером. Причём в последнем случае особым искусством было при этом не застудиться: глотать сопли или лежать с высокой температурой в таком климате – ещё меньшее удовольствие, чем в нормальных условиях. Сильно удручало, что из-за влажности любая, самая маленькая и незаметная царапина превращалась в шрам: ранки подолгу не заживали и немилосердно мокли. Так что Африка навечно оставила множество отметин на теле.

РЕАЛИИ

На самом деле бытовые условия в посольстве были откровенно неважными. Техсостав ютился в небольших квартирках, плохо приспособленных для долго-временного проживания. Посольский комплекс представлял собой два отдельно стоявших здания, объединённых общей территорией. В отличие от большинства африканских стран, в Дакаре не было объекта, специально построенного под дипломатическое представительство. Нам достался многоэтажный дом, который когда-то выкупили и кое-как приспособили под наши нужды.

Административное здание отличалось несураз-ностью планировки помещений и допотопным лифтом, а жилое – крайне странным сочетанием французского колониального общежития и российского представления о комфорте. Из благ наличествовали маленький внутренний дворик типа «психодром», автомобильная парковка на десяток машин, которая в случае необходимости трансформировалась в волейбольную площадку, оставшийся с советских времён довольно большой зрительный зал, бар с зоной для размещения пластиковых столиков и сауна.

Неудивительно, что поголовно все приезжавшие в Сенегал дамы первую неделю лили горькие слёзы. Помню такой подслушанный в посольском дворе диалог молодой супруги вновь прибывшего коменданта со своей мамой. Девушка нервно вышагивала по территории и громко общалась с родительницей по мобильному телефону, включив громкую связь:

– Мама, здесь всё ужасно, я хочу домой!

– Доченька, но ты же всё-таки поехала за границу…

– Видала…. я такую заграницу. Ничего мне не нужно! Уезжаю!

– Но ты же за любимым поехала. У вас семья….

– Не нужен мне такой любимый! И любовь не нужна! И семья!

– Милая, ну, есть же хоть что-то положительное. В конце концов, не за колючей же вы проволокой сидите….

В этот момент девушка подняла глаза на наш забор, щедро, в два ряда увитый… «спиралью Бруно», мощной колюще-режущей проволокой, которую незадолго до этого к нашей вящей радости мы сумели выцыганить у французских военных, и залилась в три ручья.

Дипломаты размещались чуть лучше, чем административно-технический персонал посольства, занимая квартиры в городе на принадлежавших нам трёх старых колониальных виллах или в многоквартирных домах, построенных ливанцами. В любом случае эти жилища были весьма скромными, значительно уступающими тому, на что мог рассчитывать белый человек в других африканских странах. Из приятного лишь наличие небольших садиков на виллах, где произрастали пальмы, придававшие окружавшей действительности хоть какой-то налёт экзотики, бананы, разноцветные бугенвилли и что-то ещё цветущее и время от времени плодоносящее.

БЫТОВУХА

Посольское жильё, которое отвели нам с женой, тоже было довольно скромным: нас поселили в маленькую двухкомнатную квартирку над консульским отделом. Само белоснежное здание с колоннами являло собой довольно типичный пример французской колониальной виллы первой половины ХХ века. Конкретно место нашего обиталища датировалось началом 40-х годов. Главным, представительским этажом в таких зданиях считался первый, но он был занят служебными помещениями консульского отдела. Нам же достался второй этаж. Он явно либо достраивался в более поздний период, либо подвергался перепланировке, ибо поражал вопиющим неудобством и несуразностью.

«Хоромы» состояли из миниатюрной спальни, в которой стояла кровать с широким подголовником, на который можно было что-то положить, пара тумбочек и небольшой встроенный шкафчик. В гостиной (она же столовая, она же всё остальное) имелись диван с двумя креслами, журнальный столик, неоправданно большой обеденный стол с шестью стульями, тумба под телевизор и столик для городского телефона. Нагромождение бестолковых и незатейливых по дизайну предметов интерьера значительно сужало жизненное пространство. Зато вдоль одной из стен был огромный встроенный шкаф, поглощавший в себя наши нехитрые пожитки, а также служивший домом всякой живности, регулярно оттуда выползавшей. Вся мебель оказалась откровенно убитой, зато с инвентарными номерами. Нормальный казённый быт служивого человека.

На входе в квартиру кухонка-кишка, вся дешёво-бело-кафельная, поэтому сильно смахивала на третьесортную провинциальную больницу. Сходства с медучреждением добавлял длинный коридор, отделенный от кухни стеной со вставленным на две трети высоты полупрозрачным стеклом.

Санузел удивлял огромной, раза в полтора больше, чем в других частях квартиры, высотой потолка и наличием наверху незакрывающихся окошек-амбразур на улицу. Это способствовало максимальной естествен-ности освещения, что скорее радовало, и постоянному прилёту несметного количества пыли, листьев, перьев, а также насекомых и прочих разномастных, разно-калиберных и разноокрашенных прыгающе-ползающе-летающих тварей, что неимоверно раздражало, а по первости ещё и немало пугало.

Из прелестей – довольно несуразный и по большей степени бесполезный длинный узкий балкон вдоль всей квартиры аж с тремя выходами на него, два из которых были напрочь законопачены за ненадобностью. Нами он изредка использовался для сидения с книжкой, да эксплуатировался собакой в качестве места самовыгула и точки высматривания в толпе возвращающегося с работы отца семейства.

Просить у руководства что-то заменить наглость тогда ещё не позволяла, да и не знали мы, если честно, что на что-то имеем вполне законное право. Завхоз посольства, добрейшей, как потом выяснилось, души человек на все робкие «заходы» заученным движением досадливо отмахивался, ворча, что денег, дескать, нет и до конца года не будет. Так и жили.