Ромашки

Схватив меня за волосы, Алексей волоком потащил за собой. Не поспевая за ним, я то и дело падала, отчего боль в голове становилась острее. С каждым шагом детский плач становился громче, и я поняла, что муж ведёт меня в спальню.

— Успокой эту маленькую дрянь. Иначе я вас обеих убью.

Бросив меня на кровать, Алексей схватил телефон и трясущимися от злости руками стал искать чей-то номер. Я прижала малышку груди, боясь, что он исполнит свое обещание. Аврора, почувствовав моё тепло, быстро успокоилась.

— Немедленно приезжай сюда! Немедленно!

Прокричал Алексей и отшвырнул телефон в стену. Посмотрел на меня испепеляющим взглядом. Потом на Аврору.

— Я думал, она поможет вернуть любовь. Но она её только уничтожила.

Вот теперь мне действительно стало страшно. Страшно настолько, что внутри все перевернулось. Прижимая дочь сильнее, я попыталась успокоить мужа:

— Лёш, давай ты успокоишься, и мы ещё раз поговорим. Я уверена, мы найдём…

Холодные пальцы схватили меня за лодыжки и потянули на себя. За считанные секунды я оказалась на полу. Алексей без слов расстегнул ширинку и, навалившись сверху, задрал мою юбку до самой груди. Аврора снова начала плакать. Молясь, чтобы он не отыгрался на плачущем ребенке, я, не сопротивляясь, молча, раздвинула ноги и позволила ему себя изнасиловать. Детские крики стали сопровождаться тяжёлым дыханием мужа. Вдалбливаясь в меня своим телом, он прижался к уху и прошептал:

— Будь хорошей девочкой, Оля, и я позволю тебе и твоему ребёнку жить.

Зажав рот ладонью, я сдержала судорожный плач. Сейчас я окончательно поняла, что муж был не просто сумасшедшим тираном, но вдобавок ко всему психом, который видел во мне бывшую жену. Теперь не осталось сомнений, что он был причастен к её смерти. И мы с ребенком могли стать следующими жертвами.

Кончив, Алексей сполз на пол, а потом и вовсе покинул спальню. Подорвавшись, я схватила дочь на руки и, захлебываясь слезами, прижала её к груди.

— Прости, малышка. Прости, что приходится пройти через такое. Прости, моя звёздочка. — Лихорадочно шептали мои губы, покрывая маленькое личико поцелуями. — Я люблю тебя, солнышко. Мама не даст тебя обидеть.

Хотела отнести её в детскую, но на выходе снова столкнулась с мужем. Зайдя обратно, отвернулась к окну, но Алексей, не церемонясь, вырвал из рук ребёнка и громко крикнул:

— Заходи.

Схватив малышка за ладошку, я, не обращая внимания на вошедшего, жалобно попросила не причинять ей боли. На что Леша, отпихнув мою руку, резко ответил:

— Будет уроком. В следующий раз прежде, чем снова решишь меня бросить, десять раз подумаешь.

И пройдя мимо меня, направился к двери. Я обернулась и кинулась за ним, когда увидела в дверях взволнованную Наташу. Не веря своим глазам, остановилась. И на моих глазах муж передал ребёнка блондинке.

— Наташа?.. — встревожено прошептала я.

— Прости, — одними губами ответила девушка, когда Алексей выпихнул её из спальни.

— Убирайся.

Сказал он ей. И только сейчас до меня дошло, что моего ребёнка хотят забрать. Не помня себя от гнева, вцепилась в мужа ногтями, пытаясь оттолкнуть от двери. Но он одним ловким движением, перехватил мои руки и, прижав животом к стене, ударил об нее головой. Последнее, что я услышала перед тем, как потерять сознание, был удаляющийся плач моей Авроры.

Глава 16

Две недели.

Две бесконечно долгих недели прошли с тех пор, как меня разлучили с дочерью. Четырнадцать дней ада. Когда в каждом звуке слышишь детский плач. В каждой кошмаре проживаешь один и тот же момент, как на повторе: Алексей отдаёт Аврору Наташе и громко хлопает дверью. Просыпаюсь в холодном поту. Со слезами на щеках. И с застрявшим в горле криком. Я беспомощна. И разбита.

Ненавидя себя за это, продолжаю искать выход из сложившейся ситуации. Перебираю в голове все возможные варианты побега, но не на одном из них не могу остановиться. Когда на кону жизнь собственного ребенка, любая идея кажется рискованной. У меня нет права на ошибку. Любое слово, жест, да даже просто брошенный в неподходящую минуту взгляд, может привести к необратимым последствиям.

Муж связал мои руки невидимой плетью, а горло — удавкой. Он обещал прикончить нас всех, при малейшем намеке на непослушание. Я не могу сбежать. Не могу позвать на помощь. Слова мужа о том, что моя малышка остается живой ровно до тех пор, пока я рядом с ним, пульсируют в висках неприятной болью. Я вынуждена терпеть его издевательства. Которые за последние недели стали еще изощрённее. Каждую ночь, ставя меня на колени, он учит, как быть хорошей девочкой. Спина вдоль и поперёк исполосована плетью. А, когда дело доходит до секса, то, сминая в грязных руках моё тело, называет меня Олей. Я даже не заметила, когда успела привыкнуть ко второму имени. Наверное, тоже начала потихоньку сходить с ума.

Набираю в очередной раз Наташин номер и слушаю длинные гудки. Настолько длинные, что, кажется, к тому моменту, как женский голос начинает оповещать о том, что абонент не отвечает, проходит не минута, а целая вечность. Швыряю телефон о кровать и падаю следом за ним, зарываясь лицом в покрывало. Тело начинает сотрясаться в рыданиях. Мне больно. Невыносимо больно. Душа превратилась в бездонную дыру. Сколько бы я не лелеяла себя надеждой, что вскоре Алексей сжалится над материнским сердцем и вернет Аврору назад, время шло, а ничего не менялось. Я по-прежнему оставалась один на один со своей проблемою, которую невозможно было решить одним телефонным звонком.

Подпрыгиваю на месте, когда за спиной раздается стук. В комнату заглядывает равнодушное лицо Джей. Хватаюсь за грудь в районе сердца и начинаю тяжело дышать.

— Алев…

— Что случилось? — резко обрываю я, не в силах слушать холодный голос управляющей. Обычно пустые глаза женщины расширяются от удивления.

— Я хотела сказать, — немного взволновано говорит она, а я злюсь, чувствуя, что еще немного и выставлю ее за дверь, — что к вам пришли.

— Кто? — теперь пришла моя очередь удивляться.

— Молодой человек. Он не назвал имени и в дом не прошел. Просил позвать вас на улицу.

Не видя перед собой дороги, от застывших в глазах слез, отталкиваю Джей от двери и бегу вниз. Потом к выходу. Во двор. Оглядываюсь, но никого не вижу. На негнущихся ногах иду к воротам, глотая слезы. Не верю тому, о чем думаю. Этого просто не может быть. Какой сегодня день? Двадцать пятое июня. Неужели он пришел? Неужели не смотря ни на что, он здесь. Судьба ли? Или просто совпадение.

Ко мне навстречу выходит охранник. Приветствует. А я вместо ответа, киваю в сторону ворот. Нажимает на пульт, и они разъезжаются, открывая вид на безлюдную улицу. Перевожу дыхание и переступаю через черту, отделяющую меня от такой долгожданной встречи.

Рома стоит чуть в стороне, облокотившись плечом о дерево. Смотрит под ноги. Я застываю на месте, когда его взгляд осторожно начинает подниматься вверх. Задерживается на ногах, груди, губах… А потом мучительно больно бьет по глазам, и я отступаю. Его, всегда искусно скрывающий эмоции, взгляд полон тоски. Смотрит прямо, не моргая. Словно через расстояние в три метра пытается передать мне всю силу своей печали. И у него получается. Чувствую дрожь. Обнимаю себя за плечи. Прижимаюсь спиной к холодному металлу высоких стен.