Роскошь нечеловеческого общения

Он считал Павла Романовича безусловно умным, практичным и расчетливым человеком. При всем идеализме Греча, при всей его широкой, даже слишком широкой для политика фантазии (Суханов считал фантазию скорее недостатком, чем достоинством государственного деятеля), трезвости и ясности ума Гречу было не занимать. Именно поэтому Андрей Ильич никак не мог понять, зачем мэру нужен Лукин.

Греч был человеком "шестидесятнической закваски", он всегда - и на словах, и на деле - доказывал свою верность либеральным традициям и принципам и потому, казалось, должен был всячески избегать сотрудничества с комитетчиками в любой форме. Понятно, что мэру без такого сотрудничества работать невозможно, но чтобы приближать к себе, чтобы сознательно, без давления со стороны, делать комитетчика своим заместителем, вводить в ближний круг Суханов не мог этого ни понять, ни принять.

Не дружба же, в самом деле, их связывала! Значит, был у Греча какой-то практический интерес к тесному общению с бывшим работником КГБ Сергеем Сергеевичем Лукиным, какой-то тонкий расчет. Наибольшее же раздражение Андрей Ильич испытывал от того, что Греч не делился с ним секретом этого расчета, хотя Суханов не раз и не два, беседуя с мэром, задавал наводящие вопросы.

Лукин приехал, как всегда, быстро. И как всегда, со своей охраной.

Оставив незаметных, не запоминающихся ребятишек во дворе, он быстро прошел в холл, крепко пожал руку сначала Гречу, затем Суханову и вопросительно посмотрел на хозяина дачи.

– Что случилось, Павел Романович?

Суханов отошел к дивану и сел, положив ногу на ногу.

Греч покосился на него и, пожав плечами, сказал:

– История просто дикая. Как в плохом детективе. Мне нужен ваш совет, Сергей Сергеевич. Вы в подобных делах должны лучше меня разбираться.

– Я вас слушаю.

– Вы знаете такого... Михаила Иванова?
– спросил Суханов.

– Кого?
– Лукин посмотрел в сторону дивана.

– Михаила Иванова. Молодой человек, в прошлом - студент нашего Института. В настоящее время, если не врет, конечно, работает в ФСБ.

– Нет, я не знаю такого, - спокойно ответил Лукин.

Напоминания о том, что он прежде работал в органах, Лукин воспринимал без всякой видимой реакции, словно речь шла вовсе не о нем. Не демонстрировал ни гордости, ни смущения. Он был единственным из всех, с кем общался Суханов, - а число этих людей было столь велико, что не хватало никаких записных книжек и огромную долю информации Суханов сбрасывал на секретарей, - про кого Андрей Ильич мог с полным основанием сказать: "Этот человек для меня - закрытая книга".

Все остальные в той или иной степени "прочитывались". Кто-то "читался" больше, кто-то меньше. Про Лукина Суханов не мог сказать ровным счетом ничего.

Сергей Сергеевич перевел взгляд на Греча и улыбнулся.

– Нет, к сожалению... И потом, Михаил Иванов - это, конечно, сильная конструкция, но не слишком оригинальная. Я не поручусь, что Иванов - его настоящая фамилия. Если, конечно, этот ваш бывший студент действительно из органов.

– Андрей, будь любезен, расскажи Сергею все сначала и до конца, - сказал Греч, взглянув на Суханова.

Андрей Ильич тяжело вздохнул.

– Хорошо. В общем, дело было так...

Когда он закончил рассказ, Лукин уже сидел в мягком кресле у камина.

– Вот такая история, - нарушил повисшее молчание Греч.
– Хочу с тобой посоветоваться, Сергей. Как из этого выпутываться?

– Если честно, то выпутываться из этого сложно. Скажите, Павел Романович, кто вообще знал об этом ружье? Не считая, конечно, президента?

– Это очень просто, - ответил Греч.
– Знали в Москве и знали у нас. В Москве - самые что ни на есть верхи. Здесь - не низы, конечно, но очень ограниченный круг людей. Моя семья, скажем, и еще несколько человек... Люсин вот знал, я ему показывал... Да, пожалуй, и все. Я же не хвастался этим ружьем - мол, вот что мне Президент отвалил с барского плеча, вы же понимаете.

– Даже я не знал, - подал голос Суханов.

– Так. Люсин и ваша семья - исключаются.

– Спасибо и на этом, - слегка поклонился Греч.

Не заметив иронии, Лукин покачал головой.

– А значит, - продолжил он, - дело плохо. Конечно, это привет оттуда. Сверху. Иначе бы вопрос стоял не так. Не так серьезно, - уточнил он.
– Так что выпутываться из этого... сложновато, честно скажу.

– Но как-то ведь надо!
– почти вскрикнул Суханов.

– Да. Надо.
– Лукин снова улыбнулся.

"Вот черт, что же он все время смеется?!
– Суханов начал нервничать, а это ему не нравилось. Бизнесмен должен быть холоден и расчетлив. Вернее, он только тогда может быть расчетлив, когда спокоен. А если бизнесмен теряет расчетливость, то что же это за бизнесмен?..
– Фу ты, дьявол, он что, гипнотизирует меня, что ли? Всякая чушь в голову лезет!"

– У вас в квартире ремонт?
– спросил Лукин.

– Ремонт. Я уже об этом думал. Квартира записана на жену, на Наташу, а она ведь депутат Государственной Думы. В ее квартиру не сунутся.

– Сунуться-то, может, и сунутся. Но это для них уже значительно сложнее. Впрочем, там ремонт, - снова уточнил Сергей Сергеевич.
– Они прут напролом, это очевидно. Считают, что их главный козырь - неожиданность. Но они уже лишены этого козыря и сами того не знают. Как говорили древние, предупрежден значит, защищен. Нужно связаться с Натальей Георгиевной, пусть она идет прямо к Веретенову и просит документ, подтверждающий законность этого ружья. То есть законность его принадлежности вам, Павел Романович. Пусть дает справку какую хочет, пусть выдумывает форму сам. Вот, кстати, задачка для него будет. Это же абсурд - справку о том, что президент подарил ружье. Я могу голову дать на отсечение - таких справок никогда никто никому не давал.

– А президент-то наш хорош, - заметил Суханов.
– Такую подставу устроил. Своими руками, можно сказать, компромат вручил, да какой! Сразу готовая статья УК. И не откажешься ведь. И справку не попросишь. Как вы это себе представляете? Спасибо, дескать, господин президент, только вы еще справочку подмахните, что, мол, так-то и так-то, выдали ружье такого-то числа, с такой-то целью и всю ответственность за его хранение берете на себя. Лихо.

– Ладно. Не будем строить догадок - хотел президент вас подставить или не хотел. Думаю, не хотел. Он, насколько я представляю, не делает перспективных шагов. То есть не планирует ничего больше чем на месяц вперед. Конечно, в том, что касается его личного окружения. Хотя... Память у него хорошая.

– Ничего себе - "позднее обычного"!
– Галя стояла в прихожей, скрестив руки на груди.
– Это у тебя называется всего лишь "позднее обычного"?

– Ну Галя, дела ведь... Работа серьезная...

– А это что?
– спросила жена, показывая на коробку.

– Это? Это так... Попросили, чтобы у нас полежало пока.

– А что полежало-то?

– Да, понимаешь, у Греча дома ремонт, - начал импровизировать Журковский.
– Вот он и попросил, чтобы полежало. Вещь ценная...