Роскошь нечеловеческого общения

– Говорите, говорите. Это мой заместитель, - неожиданно для Журковского произнес Суханов.
– Мы все дела решаем вместе. Тут секретов нет.

– В общем, я пришел к вам только потому, что больше мне идти некуда.

– Не понимаю.

Журковский видел, что Суханов нервничает. И, что было для него совсем уже невероятно, боится.

– Я ваш студент, Андрей Ильич. В прошлом, конечно. Еще когда вы работали в Институте... А теперь...

– Теперь, кажется, я догадываюсь, где вы работаете. Так что? У вас есть ко мне какие-то претензии?

Михаил промолчал. Он посмотрел в окно, потом снова на Журковского пристальным, быстрым взглядом, словно объективом фотоаппарата, схватил Анатолия Карловича.

"Ну конечно, комитетчик, - утвердился в своих предположениях Журковский. Вот еще не хватало... Пришел, понимаешь, на работу устраиваться. И на тебе - в первый же день... От этой шайки не отвяжешься. Только попади к ним "на карандаш"... Знаем ихние штучки".

– Не в этом дело, - ответил Михаил.
– Знаете, я недавно пересмотрел "Собачье сердце". Там профессор Преображенский говорит: "Я московский студент..."

– И что же?
– спросил Суханов.

– Да я ведь тоже студент. Пусть не московский. Но ваши лекции слушал. И Греча.

Журковский почувствовал, что его мышцы напряглись, словно перед ним возникла какая-то мгновенная угроза, требующая немедленного противодействия, причем противодействия физического. Как будто хулиган в подворотне вышел из темноты и приближается, собираясь напасть, оскорбить, ограбить - организм выбрасывает в кровь адреналин, готовится к атаке.

– Я пришел вас предупредить. Не вас, точнее, а Греча. Через вас. К нему я не могу пойти. Есть на то причины. А сюда - могу. Вот и пришел.

– Я, простите, вас не понимаю.
– Суханов нахмурился.
– Что это значит предупредить? Что вы имеете в виду?

– Вы можете мне не верить. Только я вам правду скажу. У Греча готовится обыск. И найдут у него оружие. Незарегистрированное. Понимаете, что это значит?

– Да... Дела...
– пробормотал Суханов.

Иванов невесело усмехнулся:

– Не верите?

Суханов молча пожал плечами.

– Еще могу вам сказать, что если вы расскажете кому-то, кроме Греча... Он быстро посмотрел на Журковского.
– Кому-то, кроме Греча, о нашем разговоре, то неприятности, которые со мной случатся, будут достаточно серьезными. Я даже не знаю, насколько серьезными.

Суханов продолжал молча наблюдать за молодым человеком.

– Если вы боитесь, что нас могут прослушать, то я вам скажу, что нет. Не слушают ваш кабинет.

– А откуда вы...
– начал было Суханов, но молодой человек снова криво усмехнулся.

– Нет, Андрей Ильич. Я знаю. Пока не прослушивают.

– Ну допустим, - заговорил наконец Суханов.
– Но ведь обыск у мэра - дело такое... Понятые... Откуда они оружие возьмут? Подкинут? Как? Это же не шуточки.

– У него есть оружие, - сказал молодой человек.

– Да нет у него! Откуда у Греча оружие? Я его знаю тысячу лет! Нет и быть не может!

– Есть. Не знаю что, не знаю откуда. Это все, что я могу вам сказать.

Он повернулся и пошел к двери. Уже протянув руку, чтобы открыть ее и выйти, молодой человек обернулся и, посмотрев сначала на Журковского, а потом на хозяина кабинета, застывшего за своим столом, произнес:

– Если бы это был не Греч, я бы никогда к вам не пришел. Просто я его уважаю. Можете ему это передать. Всего доброго.

– Мне кажется, он не врет, - нарушил молчание Журковский.
– Знаете, Андрей Ильич, я ему почему-то верю.

– Верю, не верю... Это не разговор. Вы что, эту публику плохо знаете?

– Честно говоря, я с ними общался не очень, скажем так, часто.

– А-а... А книжек не читали?

– Андрей Ильич! Давайте не будем про книжки.
– Журковский встал и прошелся по кабинету.
– Вам Греч кто, собственно говоря? Партнер по бизнесу?

– А вам?

– Мне?
– Журковский не секунду задумался.
– Мне - друг.

– Хм... "Друг"...
– Суханов по-прежнему нависал над столом.
– И что же вы думаете делать? Если он вам друг?

– Мне кажется, это вы должны думать.

– Я... Конечно. А что вы мне посоветуете?

– По-моему, здесь двух мнений быть не может.

– А если это провокация?
– спросил Суханов.
– Вы понимаете, Анатолий Карлович, я просто убежден, что это на девяносто процентов - откровенная, грубая провокация.

– И что с того? Даже если есть один шанс, что это правда, все равно нужно ему сообщить.

– "Ему"... Ладно. Поехали.

– Куда?

– Как это - куда? К Гречу.

– Домой?

– Он сейчас на даче, - сказал Суханов.
– Звал меня сегодня... Я сказал, что не приеду. Если честно, дела у меня на вечер. Важные. Но... человек предполагает, а Комитет, как всегда, располагает. Не боитесь?

– Чего?

Журковский удивленно посмотрел на Суханова.

– Да так. Ну что? Едем?

– Да.

– Что приуныли?
– спросил Андрей Ильич, когда машина - черный "Мерседес", в котором расположились они с Журковским, - мягко тронулась с места.

– Я не приуныл вовсе. Просто вспомнил Аксенова.

– Аксенова? Какого Аксенова?

– Писателя. Знаете, есть такой русский писатель.

– Ах, Васю?..

Суханов улыбнулся.

Анатолий Карлович с удивлением посмотрел на своего соседа. Суханов сказал про "Васю" так, как говорят только о хорошо знакомых, даже, скорее, близких людях.

– Вы что, с ним знакомы?

– Да, - ответил хозяин "Мерседеса".
– Знакомы. И давно, надо признаться. А вы - тоже?

– Нет, лично не знаком, - сказал Журковский.
– Просто вспомнил одно место из "Ожога".

– "Ожог"... Знамя шестидесятников! В самиздате небось читали? Тайком? Под одеялом?

– Ну, почти так.

– Да... Были времена. А что за место вы хотели процитировать?

– "Надо встать, товарищи, и, насвистывая главы из истории человечества, выйти на Невский. Еды и белья с собой не брать".

Суханов хмыкнул.

– Как вы, однако, все драматизируете. Страшно с вами, Анатолий Карлович. Вы уж так, пожалуйста, больше не делайте... Я вас уверяю, это далеко не тот момент истины, о котором писал Вася. Неприятно, конечно, но не смертельно.