Россия будет воевать
Шрифт:
Мне, как и Альфреду Рейнгольдовичу, не нравится политкорректность. Разница в том, что политкорректность Альфреду Рейнгольдовичу не нравится потому, что связывает ему руки и язык, не давая ему желанной свободы называть тех, кого он считает низшими по отношению к себе, прямо в глаза низшими, и поступать по отношению к ним как к низшим, одаривая их «импульсами к социальному прогрессу», например в стиле французского или британского колониализма. Если вспомнить его поздравление российским женщинам к Восьмому марта — сразу станет понятно, о каком именно народе ведет речь уважаемый Альфред Рейнгольдович. Для него в политкорректности ненавистно то, что в ней еще осталось напоминающего совесть. Ему бы хотелось освободиться от этой химеры окончательно.
Нормальному же человеку политкорректность
Политкорректность более всего похожа на Пилата, говорящего Христу: «Что есть Истина?», при этом имея в виду, что никакой Истины нет потому, что кругом — одни «варианты истины», на проверку оказывающиеся удобными способами само— или просто — обмана.
Политкорректность — есть опустошенная оболочка, переварившая в себе сострадание к слабому, милосердие к несчастному и прощение к грешнику.
Когда мы начинаем говорить о таких вещах, как справедливость по отношению к народам, социальная справедливость, подобные Альфреду Рейнгольдовичу по понятной причине рано или поздно выруливают на генетику.
Сейчас я приведу довольно пространную цитату:
Рискуя навлечь на себя гнев общественности, повторю (вслед за Тило Саррацином) еще раз: люди не равны!
Они разные. И эта разность может лишь отчасти быть компенсирована упорством и воспитанием. Как ни грустно это констатировать, но часто люди не равны изначально, генетически. В таком заявлении есть некоторая обреченность.
Да — это неравенство фатально.
Но, тем не менее, это правда, и гораздо правильнее ее признать, чем строить общество, делая вид, что это не так.
Напрасно думать, что игнорирование генетического неравенства есть проявление гуманизма по отношению к слабым.
Что это некая невинная и простительная форма социального милосердия. Уверяю вас — это опасное заблуждение. Россия, более чем кто-либо, уже наступала на эти грабли. И пусть ее опыт будет серьезным предупреждением всем тем, кто считает, что генетически обусловленного интеллектуального неравенства не существует.
Начнем с того, что поборники генетического равенства попросту вообще отрицают генетику как науку о наследовании различий.
И в этом смысле они становятся в одну шеренгу с товарищем Сталиным, который как раз и объявил генетику буржуазной лженаукой. Ведь Сталин, которого можно назвать каким угодно злодеем, тем не менее безусловно не был идиотом. И генетику он отрицал отнюдь не в приступе бессмысленного самодурства. Сталин был человек последовательный и понимал, что генетика мешает ему уничтожать интеллектуальную элиту нации. А уничтожать очень хотелось. Поэтому и был выдвинут тезис о том, что новую (не хуже, а даже лучше старой) элиту можно попросту воспитать. А вся эта чепуха про наследование интеллектуальных способностей тормозит победу прогрессивного пролетариата над паразитирующей буржуазией и выродившейся аристократией.
Внимательно прочитав то, что написал г-н Кох, мы можем понять, почему именно проклятые коммунисты назвали генетику «продажной девкой империализма». Именно из-за засилья таких людей, как Альфред Рейнгольдович, в мировой политике того времени. Именно из-за того, что слишком многим было выгодно найти применение генетики в политике и обосновать с помощью нее две вещи: 1) генетическое неравенство этносов; 2) генетическое неравенство элит и управляемых этими элитами народов. Чтобы, по словам самого Альфреда Рейнгольдовича, построить такой мировой и государственный порядок, который учитывал бы фатальное генетическое неравенство людей.
Полагаю, что практический эксперимент и его результаты известны всем читателям.
И стоит, конечно, еще раз заострить внимание на выводах.
Дело ведь не только в постановке проблемы и констатации элементарных фактов. Это правда, что чернокожие как правило достигают лучших
результатов в беге и баскетболе. Это правда, что евреи — усердны. Это правда, что немцы — пунктуальны. Это правда, что генетика может стать фактором решающего неравенства в области физического или интеллектуального развития — генетические нарушения и болезни никто еще не отменял. Пока не отменял.Проблема не в наблюдаемых фактах. Проблема в выводах, которые мы из этих фактов делаем.
И эти выводы гораздо больше говорят о нас, нежели о генетике или о природе политкорректности.
Ответ на генетический вопрос — это граница, пролегающая между двумя мирами, мира между которыми не будет никогда.
Потому что один мир в качестве ответа на генетику строит порядок, легимитизирующий «фатальное генетическое неравенство людей», а второй мир считает человека и его творческий потенциал — неповторимой и не имеющей равных ценностью, а создание условий для реализации этого права на раскрытие творческого потенциала — обязанностью всего общества, созданного людьми, непрерывно раскрывающими свой творческий потенциал в интересах друг друга и помогающими друг другу в творчестве. Потому что, теряя творческий потенциал хотя бы одного человека, мир несет невосполнимую утрату.
Способности человека должны быть раскрыты и реализованы. Вне зависимости от их масштаба. Потому что, только реализовывая себя как творца, человек может быть счастлив. А право на счастье имеет каждый.
Никто не может построить свое благополучие за счет лишения кого-либо другого права на счастье.
И ни один из этих миров не потерпит параллельного существования другого. Первый — из хищнического желания пожирать, второй — потому что сострадание к обитателям мира первого потребует от людей с совестью действия.
Фактически заявление Альфреда Коха можно расценивать как дипломатическую ноту первого мира — второму о том, что у них есть территориальные притязания на Российскую Федерацию с целью придания нам «импульса» им. Африки.
Мы приняли и поняли послание, Альфред Рейнгольдович. И мы ответим.
Почему либералы ненавидят свободу
1 июня 2012
Засиживание хороших слов непонятно кем началось не вчера. Я предлагаю вспомнить, что не любимое никем слово «либерал» вообще-то происходит от «libero» — освобождаю.
Свобода — отличная штука. Если верить Библии, то свободу придумал сам Бог. Бог так полюбил человека, что решил дать ему то, чего не было ни у кого из творений — Свободу. С целью даровать человеку свободу он дал ему первый запрет — не есть с дерева познания Добра и Зла. Не лишил человека возможности есть с этого дерева, а именно запретил, оставив возможность этот запрет нарушить. Чтобы у человека появился выбор между послушанием и не послушанием. Выбор — то есть Свобода. Так благодаря первому запрету человек стал свободен. Это первый парадокс во всей этой истории.
Вылетев из рая и обнаружив, что отныне смертен (причем смертен ото всего подряд), наг, нищ и обязан пахать, пасти и вкалывать, — человек несколько расстроился и принялся решать вопрос своей зависимости от, прямо скажем, не райской окружающей среды. Он начал бороться за свою свободу от нее.
Он боролся за свободу от болезней и открыл сначала гигиену, а затем и медицину, которые незамедлительно наложили на него множество запретов. Он боролся за свободу от голода и холода, что потребовало запретить себе бездельничать. Он боролся за свободу от незащищенности и одиночества — и изобрел семью и государство. А вместе с ними он изобрел обычаи, традиции и законы.
Человек освобождался, давая себе запреты и накладывая на себя обязанности. Запрещая себе что-либо, отказываясь от чего-то — например, от человеческого мяса, жертвоприношений, прелюбодеяния или клеветы, человек не только оформлялся, отсекая от себя все лишнее — он приобретал новые свойства, которых ранее не имел: он получил возможность смотреть на окружающих, подобных себе, уже не как на еду, гонцов к богам, самок и соперников, а как на сограждан и товарищей. Человек приобретал способность осознанно любить себе подобного, что стало приближать его к Богу.