Россия и мусульманский мир № 1 / 2015

Это движение из Центральной Азии в Россию (и другие страны) в 1990-е годы имело несколько особенностей.

Во-первых, оно носило, как отмечалось выше, в значительной мере этнически ориентированный характер: выезжали из региона главным образом представители «нетитульных» национальностей, причем в самом начале 1990-х процесс имел, можно сказать, паническое развитие. Соответственно, очень часто в качестве мотива покидающие Среднюю Азию называли либо присоединение к «своему» национальному государству, либо бегство от притеснения в «чужом» национальном государстве. Даже если конкретный человек не имел никаких постоянных связей с «исторический родиной» и не испытывал реальной дискриминации, его решение о переезде нередко диктовалось дискурсивным принуждением, типичными были такие высказывания: «все едут, значит, и мы должны ехать», «ситуация здесь будет только хуже, поэтому надо уезжать ради детей», «наша родина не здесь, поэтому надо уезжать» 18 .

18

Космарская Н.П. «Дети империи» в постсоветской Центральной Азии: Адаптивные практики и ментальные сдвиги (русские в Киргизии, 1992–2002). – М.: Наталис, 2006. – С. 84.

Во-вторых, уезжали главным образом городские жители с хорошей квалификацией. Это обстоятельство задавало высокие требования к условиям обустройства на новом месте и нередко создавало глубокую травму, связанную с необходимостью жить в каком-нибудь провинциальном российском городке и с понижением своего социального статуса.

В-третьих, это масштабное перемещение было преимущественно невозвратным – люди уезжали в Россию на постоянное место проживания и получали российское гражданство.

Наконец, в-четвертых, переезд не сопровождался никакими специальными государственными мерами ассимиляции и интеграции в стране приема. Оказавшись на «исторической родине», приехавшие быстро растворялись в основной массе местного населения, теряли свою «центральноазиатскую» специфику и не образовывали никаких «диаспоральных» сообществ. Случаи конфликта между местными и приезжими, а также примеры культивирования ностальгии по Центральной Азии, конечно, имели место, но были редки. Несмотря на болезненность этих процессов, в целом миграция 1990-х годов не привлекала общественного внимания, не осмысливалась как политическая проблема в России, требующая контроля и регулирования.

На рубеже 1990–2000-х годов в перемещениях из стран Центральной Азии в Россию обозначились новые тенденции. Хотя отток «нетитульного» населения продолжался, появилась и стала быстро нарастать тяга к движению и у представителей «титульной» нации. Между этими двумя процессами, безусловно, была прямая связь. Массовое перемещение людей из одного региона бывшего СССР в другие привело к освоению и даже созданию целой инфраструктуры движения – практик перемещения через границы, распространения информации и обмена опытом, сетей поддержки в новой среде. Первые приезжие из числа «титульных» народов использовали сохранившиеся дружеские и нередко родственные связи с уехавшими прежде представителями «нетитульных» сообществ. В моих разговорах с теми и другими постоянно возникали примеры, когда вместе они создавали какой-то бизнес в России, помогали друг другу в устройстве на работу и поиске жилья, выступали в роли гарантов и свидетелей в случае контактов с полицией и т.д. Движение первой волны 1990-х годов таким образом в какой-то мере способствовало движению второй волны 2000-х.

При этом не надо забывать, что движение второй волны также имеет советскую предысторию. Уже в 1970–1980-е годы была сформулирована «проблема перенаселенности» Центральной Азии в результате быстрого демографического роста в этой части СССР, и тогда же было предложено решать эту «проблему» путем постепенного переселения «избыточного» сельского населения Центральной Азии в Россию, где уже в то время наметился демографический спад. Это перемещение поначалу имело временный характер – набор рабочих по вахтовому графику (сюда же можно отнести и «стройбаты», или военно-строительные отряды, которые комплектовались в значительной мере центральноазиатскими призывниками и работали как на оборонных, так и на гражданских объектах). В 1980-е годы были предприняты попытки, правда неудачные, планового переселения жителей Центральной Азии в Россию и создания для них условий для постоянного семейного проживания 19 .

19

Rahmonova-Schwarz D. Op. cit. – P. 66–68.

Кризис, который поразил Россию и страны Центральной Азии в начале 1990-х, после распада СССР, сделал идею контролируемого переселения рабочей силы бессмысленной, так как экономика резко упала и потребность в дополнительных рабочих руках исчезла. Быстрое экономическое восстановление России после 1998 г. вкупе с продолжавшимся сокращением общей численности населения и его трудоспособной части к середине 2000-х годов опять создало ситуацию относительного дефицита рабочей силы на российском рынке труда. Это вызвало эффект притяжения рабочей силы прежде всего из бывших советских республик, которые сохранили безвизовый режим въезда в Россию, а также многие общие культурные привычки и навыки общения, включая русский язык.

Из стран Центральной Азии первыми двинулись жители самых бедных государств – Таджикистана и Киргизстана, не имеющих собственных сырьевых отраслей; в обеих странах политическая нестабильность привела к глубокому экономическому упадку. Чуть позднее, в середине 2000-х, к ним присоединились жители Узбекистана, страны относительно богатой сырьем, но значительно перенаселенной. Казахстан скорее оказался в положении России: растущая на сырьевой основе экономика сама сформировала запрос на притяжение, а не выталкивание рабочей силы. В Туркменистане же экономический рост на сырьевой базе был обеспечен собственной избыточной рабочей силой. По официальным данным Федеральной миграционной службы России, осенью 2013 г. на территории страны единовременно находились около 4,5 млн выходцев из стран Центральной Азии. Примерно 4 млн из них относятся к рассматриваемой мною категории «титульного» населения 20 .

20

Сведения в отношении иностранных граждан, находящихся на территории Российской Федерации, в половозрастном разрезе (по состоянию на 13 ноября 2013 г.). . Еще порядка 0,5 млн выходцев (титульных национальностей) из Центральной Азии получили российское гражданство.

Движение 2000-х годов имеет несколько существенных особенностей, которые отличают его от 1990-х.

Во-первых, как было отмечено, оно чаще всего мотивировано экономическими причинами и связано с поисками заработка.

Во-вторых, преимущественно экономический характер движения обусловливает основные социальные характеристики самих мигрантов. Это в большинстве своем сельские жители или жители небольших городов, малоквалифицированная рабочая сила, т.е. те, кому сложнее найти работу с хорошим заработком у себя дома. Преимущественно это мужчины трудоспособного возраста, с очень большой долей молодых. По мере того как поездки на заработки за границу и денежные переводы домой становятся частью повседневной жизни и необходимым элементом социального статуса и социальных связей, происходит некоторая диверсификация стратегий, мотиваций и участников. Возрастает доля представителей среднего класса, которые выезжают за пределы страны для открытия собственного бизнеса. Кроме того, возрастает доля женщин, часть из которых едет, как и мужчины, за заработками, часть – вслед за мужьями и потенциальными брачными партнерами. Расширяется список стран, куда люди выезжают. Сугубо экономическая мотивация дополняется другими соображениями, такими как социальная мобильность, освоение профессиональных навыков и получение образования, поддержание социальных отношений 21 .

21

Недостаточность экономического объяснения хорошо видна в антропологических исследованиях, которые вскрывают сложную и противоречивую мотивацию людей, отправляющихся или не отправляющихся в путь. См., например: Ривз М. По ту сторону экономического детерминизма: микродинамика миграции из сельского Киргизстана // Неприкосновенный запас. – 2009. – № 4. – С. 262–280.

В-третьих, те, кто выезжает в Россию, как правило, не имеют в виду перебраться сюда на постоянное жительство. Большинство выходцев из Центральной Азии сохраняют гражданство своих стран и с разной регулярностью возвращаются на родину, часто с тем, чтобы снова отправиться за границу на заработки. У большинства семьи остаются дома, а зарабатываемые средства они отправляют на их содержание, на повседневные нужды родственников, ремонт или строительство нового дома, приобретение предметов престижа, проведение разного рода социально престижных публичных ритуалов (свадьбы, празднества по случаю обрезания сыновей, разного рода религиозные мероприятия), оплату лечения и учебы. Даже те выходцы из Центральной Азии, которые фактически большую часть времени находятся в России и редко выезжают в страну исхода, продолжают считать свое состояние «временным», поддерживают тесную связь с семьей и исходят из того, что рано или поздно вернутся на родину.

В-четвертых, из сказанного выше вытекает, что для большинства выходцев из Центральной Азии «ассимиляция или интеграция» в российское общество не является стратегической задачей. Значительная их часть входит в разнообразные сети, которые построены по родственному, земляческому или этническому принципу. Внутри этих сетей они воспроизводят многие «домашние» практики, приспособленные к условиям перемещения и временного проживания. В сетевых сообществах создается своя собственная инфраструктура доверия, помощи, оказания тех или иных услуг, проведения досуга.

Постколониальность и глобализм

Почему движение из Центральной Азии в Россию вдруг стало важным элементом жизненных стратегий значительной массы населения? Ответ не так очевиден, как кажется. Конечно, крушение советской системы привело к демонтажу всей прежней социальной и экономической политики, которая удерживала население на своем месте разного рода ограничениями – пропиской и принудительными мерами, с одной стороны, а также инвестициями в порой убыточное производство и социальные программы – с другой. Резкое, почти катастрофическое падение уровня жизни, неопределенность жизненных перспектив и периодически возникающие политические катаклизмы не могли не спровоцировать поток желающих найти новое благополучие и новую устойчивость за пределами собственной страны. Безработица и ничтожно маленькие зарплаты и пенсии выталкивают людей на новые рынки труда туда, где даже небольшие, по тамошним меркам, доходы оказываются намного выше тех, на которые можно рассчитывать в своей стране.