Россия и мусульманский мир № 3 / 2017
Шрифт:
Проблема экстремизма и терроризма приобрела для российского общества за последние годы особую злободневность. Так, по информации Генеральной прокуратуры РФ, преступлений экстремистской направленности в 2009 г. было зарегистрировано 548, в 2015 – 1308, а уже в январе–мае 2016 г. – 666. Преступлений террористического характера в 2009 г. было зарегистрировано 654, в 2015 – 1531, а в январе–мае 2016 г. – 1025 [2]. Подобная динамика проявлений экстремизма и терроризма настоятельно требует научно обоснованной, последовательной, комплексной программы действий органов власти и институтов гражданского общества, направленной на профилактику и предупреждение проявлений
Проблема экстремизма и терроризма сложна и многогранна, она не имеет простых, однозначных (исключительно социально-экономических, политико-правовых, силовых или пропагандистско-воспитательных, образовательных) решений. Важным условием, предваряющим ее решение, является выяснение того, каковы же подлинные истоки, корни и причины, подпитывающие эти разрушительные явления; почему не удается нейтрализовать экстремистскую идеологию и минимизировать основывающуюся на ней террористическую деятельность; как повысить эффективность антиэкстремистской работы государства и общества и пр.?
В предлагаемой статье предпринимается попытка объективного, беспристрастного анализа экстремизма и терроризма как деструктивных для общества и личности феноменов. Основными аспектами рассмотрения в ней являются: 1) определение предмета анализа на основе выявления глубинной сути экстремизма, бандитизма и терроризма; 2) осмысление глобальных общих и специфических, объективных и субъективных, внутренних и внешних причин воспроизводства экстремизма и терроризма; 3) установление наиболее эффективных направлений и мер профилактики экстремизма и терроризма в современном российском обществе. Отдельные исследования по данной проблеме отражены в работах: Белокурова Г.И. [1], Зинченко Ю.П. [10], Матчановой З.Ш. [5], Пайн Е.Л. [7] и др.
Основными предметами нашего анализа являются экстремизм как конкретный социально-исторический феномен и экстремист как единичный социальный субъект – носитель экстремистских идей и практических действий. Выдвижение этих явлений в центр рассмотрения обусловлено тем, что нередко в научных публикациях, нормативно-правовых документах, выступлениях политиков, победных реляциях силовых органов наблюдается стихийное или преднамеренное смешение или даже подмена понятий «экстремизм» и «терроризм», «экстремист» и «террорист». А подобные случаи чаще всего провоцируются отсутствием однозначных научных определений, схватывающих глубинную сущность этих феноменов. Приведу несколько красноречивых примеров.
Первый представлен в Федеральном законе № 114 «О противодействии экстремистской деятельности», который приравнивает экстремистскую деятельность к экстремизму, констатируя, что экстремистская деятельность (экстремизм) есть насильственное изменение основ конституционного строя. Далее закон уточняет понятие экстремистской деятельности, раскрывая ее содержание посредством простого перечисления основных форм и разновидностей экстремистских действий, к которым среди прочих отнесены:
– «нарушение целостности Российской Федерации;
– публичное оправдание терроризма и иная террористическая деятельность;
– возбуждение социальной, расовой, национальной или религиозной розни;
– пропаганда исключительности, превосходства либо неполноценности человека по признаку его социальной, расовой, национальной, религиозной или языковой принадлежности или отношения к религии;
– нарушение прав, свобод и законных интересов человека и гражданина в зависимости
от его социальной, расовой, национальной, религиозной или языковой принадлежности или отношения к религии;– воспрепятствование осуществлению гражданами их избирательных прав и права на участие в референдуме или нарушение тайны голосования, соединенные с насилием либо угрозой его применения;
– воспрепятствование законной деятельности государственных органов, органов местного самоуправления, избирательных комиссий, общественных и религиозных объединений или иных организаций, соединенное с насилием либо угрозой его применения;
– совершение преступлений по мотивам, указанным в пункте “е” части первой ст. 63 Уголовного кодекса Российской Федерации;
– пропаганда и публичное демонстрирование нацистской атрибутики или символики либо атрибутики или символики, сходных с нацистской атрибутикой или символикой до степени смешения;
– публичные призывы к осуществлению указанных деяний либо массовое распространение заведомо экстремистских материалов, а равно их изготовление или хранение в целях массового распространения;
– публичное заведомо ложное обвинение лица, замещающего государственную должность Российской Федерации или государственную должность субъекта Российской Федерации, в совершении им в период исполнения своих должностных обязанностей деяний, указанных в настоящей статье и являющихся преступлением;
– организация и подготовка указанных деяний, а также подстрекательство к их осуществлению;
– финансирование указанных деяний либо иное содействие в их организации, подготовке и осуществлении, в том числе путем предоставления учебной, полиграфической и материально-технической базы, телефонной и иных видов связи или оказания информационных услуг» [ФЗ № 114 «О противодействии экстремистской деятельности»].
В нормативных документах подобное определение экстремизма закрепилось по той причине, что некоторые авторитетные ученые и эксперты в своих исследованиях годами повторяют одни и те же абстрактные определения этого явления, перечисляя отдельные характерные для него признаки, среди которых чаще всего называются:
1) публичные призывы к установлению в России диктатуры, т.е. строя, значительно ущемляющего политические и гражданские права граждан России;
2) публичные призывы к насильственному свержению конституционного строя или к захвату власти;
3) создание вооруженных формирований;
4) разжигание социальной, расовой, национальной, языковой или религиозной розни и публичное выражение намерений ограничить права граждан по этим признакам;
5) представление своих целей, идеалов или отличительных признаков с помощью символики, в недалеком прошлом присущей национал-социалистическому режиму Германии и фашистскому режиму Италии;
6) публичное одобрение национал-социалистических, фашистских и иных тоталитарных режимов; отрицание преступлений, совершенных такими режимами, оправдание их лидеров и политики [4].
Еще чаще в научном сообществе экстремизм определяется как приверженность к крайним взглядам и действиям, которая порождает кризисы социально-экономического порядка, отклонения в развитии политических институтов, снижение уровня жизни населения; вызывает рост чувств и настроений социальной бесперспективности и личной нереализованности, провоцирует страх перед будущим, подавление властями оппозиции и инакомыслия, блокирование легитимной самодеятельности индивида, национальный гнет, амбиции лидеров, политических партий, ориентации лидеров политического процесса на экстремальные средства политической деятельности [3]. Еще менее удовлетворительным является обнаружение сущности экстремизма в его характеристике как вида «девиантного поведения» [8].