Россия и мусульманский мир № 3 / 2017

Подобные формулировки появляются вследствие того, что исследователи не утруждают себя выявлением сущностных характеристик подлежащего определению феномена. Так, на XVII Международной научно-практической конференции «Терроризм и экстремизм как угрозы национальной безопасности России…», проходившей в г. Нальчике КБР, профессор М.П. Киреев, отмечая понятийную разноголосицу, предлагал заложить в нормативно-правовые документы определение экстремизма как преступного действия, характеризующегося антигосударственной направленностью, а терроризма – как преступного действия, имеющего общественно опасный характер. Ученый, наверное, забыл, что главной целью науки, в том числе юридической, является объективный и всесторонний анализ реального социального феномена, установление его глубинной сути и последующая понятийная фиксация. И таких примеров, к сожалению, обнаруживается множество в выступлениях и публикациях не только политических деятелей, но и исследователей-экспертов.

Нам представляется, что ни одна из приведенных трактовок экстремизма (а их перечень можно продолжить) не является определением, фиксирующим глубинную сущность этого конкретно-исторического социального феномена, так как ни одна из них не учитывает конкретные мотивы действий и поступков, квалифицируемых как проявления экстремизма. А это является крайне важным по той простой причине, что одни и те же деяния, например организация и участие в массовых беспорядках, совершение хулиганских проступков, осуществление актов вандализма и пр., могут иметь совершенно различную мотивацию. Мотивом подобных противоправных действий может быть не только экстремистская идеология, но и стихийный социальный протест конкретного социального субъекта против действий властей, ущемляющих его интересы, или что-либо другое. Но в силу того, что в определении экстремизма, отождествляющем его с экстремистской деятельностью, или перечисляющем его внешние признаки ничего не говорится об идеологии, лежащей в основе экстремизма, с ним легко отождествить любые радикальные действия, в том числе и те, которые не имеют отношения к экстремизму. А отождествление экстремизма с терроризмом на основе их объединения по внешним признакам имеет давнее и устойчивое хождение: «Самое крайнее выражение политического экстремизма представляет собой терроризм – систематическое устрашение, провоцирование, дестабилизация общества насилием» [Экстремизм // Мир словарей // http:// mirslovarei.com/conten_pol/JEKSTREMIZM-1365.html]. Ущербность таких подходов заключается и в том, что, во-первых, перечисление экстремистских действий или их признаков никогда не может быть исчерпывающим, а во-вторых, в подобном перечне легко оказываются и явления, не имеющие экстремистской направленности.

Избежать логического отождествления экстремизма с терроризмом или же бандитизмом мы можем, указав на то, что в понятии «экстремизм» фиксируется особенный, чрезвычайный способ социального действия, который содержит в себе такие ключевые моменты, как идеология, мотивация цели и специфические средства воздействия. В отличие от экстремизма понятие «террор» схватывает только один из видов противоправного действия и потому вырастающий на его основе терроризм в содержательном отношении значительно уже экстремизма. Террор – это всего лишь один из способов политического действия, заключающийся в угрозах использования или действительном использовании неправовых, жестких, жестоких, насильственных действий (физических или психологических) против оппонентов. Он имеет целью уничтожение, подавление, сдерживание или запугивание противников. «Террор – это состояние очень сильного страха (ужаса), возникающее как реакция на нечто (некоторые действия), имеющее целью вызвать именно это состояние у тех, в отношении кого осуществляются данные действия, или же тех, кто является их свидетелем… Террор складывается из террористических актов – отдельных слагаемых, звеньев, компонентов, способов и инструментов террора» [6, с. 16].

Превращение подобных действий в упорядоченную систему, в способ социальной активности конкретного субъекта позволяет говорить о терроре как организованной системе террористических действий, специфической форме политической деятельности, иначе говоря, о терроризме как особом социальном феномене. В конечном счете терроризм по своей глубинной сущности оказывается определенным способом политической практики, который заключается в применении террористических средств и методов в борьбе с политическими противниками.

Все методы и средства террора (убийства, диверсии, взятие заложников, погромы, ограбления, уничтожение материальных и культурных ценностей, организация массовых беспорядков, шантаж и пр.) входят в арсенал экстремизма и зачастую занимают в нем самое видное место, однако экстремизм как форма социально-политической активности не исчерпывается террористическим арсеналом. Он может избирать и нередко выбирает иные средства помимо прямых разрушительных актов, пересекающихся с террором. Террористические акты являются лишь одним из способов реализации экстремистской идеологии, специфической формой борьбы с «неправильным» с точки зрения экстремистов миром. Но еще больше экстремизм отличается от терроризма на уровне идеологии. Все эти отличия делают теоретически корректным отнесение к экстремизму лишь таких действий, которые основаны и осуществляются во имя конкретной экстремистской идеологии, а не просто качественно отличаются от нормальных поступков своим крайним антигуманизмом. Иначе говоря, действительным экстремизмом является лишь такая деятельность, которая мотивирована исключительно экстремистской идеологией. Если в основе деятельности того или иного субъекта социального действия нет такой идеологии, то нет и экстремизма.

Таким образом, самой важной и значимой особенностью современного экстремизма является наличие в его основаниях специфической идеологии, которая и мотивирует экстремистскую деятельность. Экстремизм тем и отличается от бандитизма или простой уголовной преступности (в том числе организованной), что он обусловлен экстремистской идеологией. А это значит, что экстремизм ориентирован не на извлечение групповой или индивидуальной материальной выгоды, а на достижение идейно-политических целей. И таким иллюзорным, ложно понятым целям приносятся в жертву свои и чужие интересы, а нередко и сами жизни. Такими утопическими целями, как правило, являются: полное или частичное завоевание политической власти и обретение «независимости»; «освобождение» отдельных социальных групп, конфессиональных сообществ или даже целых народов, являющихся, по мнению самих экстремистов, притесняемыми или угнетаемыми; утверждение нового социально-экономического и политического порядка, являющегося «более справедливым», и т.д.

Иначе говоря, в основе экстремизма всегда находятся соображения идейного порядка. Более того, на определенных этапах своей активизации, особенно на начальной стадии, экстремисты могут ограничиваться одной только идеологической деятельностью, не прибегая к каким-либо практическим деструктивным социальным действиям. В этом мы и видим особенности феномена экстремизма по сравнению с иными, сходными с ним отрицательными социальными явлениями (бандитизмом, уголовной преступностью и пр.). Итогом сказанного становится необходимость разграничения экстремизма и терроризма, так как их преднамеренное или случайное смешение или подмена ведут к пагубным социальным последствиям.

В бандитизме, как и в организованной преступности, нет идеологического обоснования, так как банда – это всегда конкретное сообщество, ориентированное на извлечение материальной выгоды. Способом действия наиболее адекватным банде является террор, и поэтому преимущественными формами и средствами борьбы с ним являются именно силовые методы. Предупредить или подавить бандитизм проще, чем экстремизм, причина этого в том, что экстремизм невозможно характеризовать как оконченное преступление и подавить его силовыми методами на этапе разработки или пропаганды идеологии, которая сама постепенно приобретает экстремистские очертания. Поэтому методы и средства профилактики и предупреждения экстремизма не могут не отличаться от методов борьбы с бандитизмом. Исключительно силовыми методами преодолеть экстремизм невозможно, хотя подобным образом возможно кратковременное снижение накала экстремизма.

Приведенные характеристики отличительных особенностей экстремизма, терроризма и бандитизма требуют различения экстремистов, террористов, бандитов как единичных носителей экстремистской или террористической активности. Экстремист (террорист) – это конкретный индивид, который по тем или иным причинам оказался подверженным влиянию экстремистской идеологии и вовлеченным в сообщество или организацию, осуществляющую экстремистскую деятельность. Причин и путей вовлечения отдельного индивида в экстремистскую деятельность может быть столько же, сколько и самих экстремистов, и они существенно отличаются от причин и факторов воспроизводства экстремизма как социального явления. Но всем им должен быть поставлен социальный заслон.

В соответствии с существующей нормативно-правовой базой силовые органы обязаны пресекать деятельность как экстремистских организаций и сообществ, так и отдельных индивидуув. Конкретные субъекты, вставшие на скользкую стезю экстремизма, не желающие адаптироваться к существующей социально-политической системе, избравшие нелегитимные пути и средства ее изменения, могут и должны быть обезврежены силовыми методами. Лишь только усиливая силовую составляющую борьбы с экстремизмом, «выковыривая» экстремистов из канализации, нанося «кинжальные удары», вытаскивая из леса и адаптируя к мирной жизни, можно бороться с отдельными личностями, вставшими на этот скользкий путь. Однако предупредить или окончательно преодолеть экстремизм подобными мерами и средствами невозможно. Предотвратить соскальзывание отдельного индивида в пропасть экстремизма можно воспитанием, просвещением, образованием, авторитарным воздействием, перевоспитанием, адаптацией к мирной жизни и прочими мерами индивидуального воздействия. А предотвратить экстремистскую метаморфозу нормальной идеологии, распространение такой идеологии как иллюзорно-утопической программы социальных преобразований и деструктивной формы практики невозможно без системных, комплексных социально-экономических реформ, коренным образом меняющих системное качество современного российского общества, устраняющих объективные причины и глубинные истоки экстремизма. Без подобных социальных реформ экстремизм в российском обществе будет воспроизводиться долго, а место одних ликвидированных экстремистов будут занимать другие.

Таким образом, очевидно, что экстремизм как радикальный, чрезвычайный способ социально-политической деятельности, отличается от нерадикального, заурядного способа активности тем, что он является насилием, связанным с прямым уничтожением людей или иной формой физической и нравственно-психологической угрозы жизни людей. Однако специфика экстремизма должна быть установлена не только на уровне экстремистской деятельности, но и на уровне экстремистской идеологии как его исходного компонента. Здесь важно решить, «каковы идейные основы, какова идеологическая мотивация экстремистского действия? Что является критерием экстремистской идеологии? Вот главный вопрос при определении сущности экстремизма» [9, с. 116].