Россия и мусульманский мир № 4 / 2013

Единственным политически активным выразителем интересов молодого поколения радикальных татарских националистов является Союз татарской молодежи (СТМ) «Азатлык», возглавляемый Н. Набиуллиным. В организуемых СТМ мероприятиях (главным образом митингах, пикетах и шествиях) обычно участвуют не более 3–10 активистов нацдвижения. Так, всего пять-шесть человек вышли на пикет, посвященный 19-летию республиканского референдума о признании Татарстана суверенным государством, строящим отношения с РФ и другими республиками на основе равноправных договоров (21 марта 1992 г); в пикете по случаю 19-летия принятия Акта о независимости Татарстана (22 мая 1992 г.) участвовали четыре молодых националиста, и т.п. Около 80 человек удалось собрать на совместную несанкционированную акцию «старых» и «молодых» националистов ВТОЦ и СТМ «Азатлык», прошедшую 16 апреля 2011 г. и посвященную защите татарского языка. Эти цифры достаточно реально отражают сепаратистский потенциал молодого поколения татарского национального движения («азатлыковцы», как и их старшие товарищи, выступают за независимое татарское государство). Официальные (Всемирный конгресс татар, Всемирный форум татарской молодежи) и полуофициальные (молодежное движение «Узебез», т.е. «Мы сами») татарские общественные организации в подобных мероприятиях не участвуют, поскольку, по мнению Н. Набиуллина, «давно являются “ручными” и системными движениями, которые находятся под полным контролем государства и ведут себя так, как им прикажут». При этом число активных молодых исламистов, по экспертным оценкам и оперативным данным, составляет около 1,5 тыс. человек, что на порядок больше, чем националистов. Этот факт убедительно доказывает, что национал-сепаратистская идеология хотя и имеет небольшой устойчивый круг почитателей, но, по сути, уже проиграла схватку за умы молодежи радикальному исламу.

Количественные изменения в татарском национальном движении окончательно переросли в качественные за последние 1,5–2 года. Представляется далеко не случайным, что именно в этот период (как и ранее, во время расцвета «татарстанской фронды» в начале и середине 90-х годов) интерес к Татарстану со стороны иностранных, в первую очередь западных, исследователей значительно усилился, а число их визитов в Казань с целью «изучения религиозной и общественно-политической обстановки» существенно увеличилось.

Отметим визит делегации Американского совета по внешней политике – влиятельной экспертной организации, «фабрики мысли» республиканской партии США, посетившей Казань 20–21 декабря 2010 г. Президент Совета Г. Пирчнер и вице-президент, эксперт по региональной безопасности на Ближнем Востоке, в Центральной Азии и РФ, консультант ЦРУ и Министерства обороны США И. Берман предметно интересовались состоянием ислама в Поволжье (после Казани эксперты посетили Уфу) и этноконфессиональными отношениями в РТ в целом. Они выразили беспокойство по поводу глобального роста исламского радикализма и говорили о необходимости искать пути для международного взаимодействия в борьбе с этим негативным явлением, представляющим серьезную опасность как для США, так и для России. В ходе встреч с Р. Хакимовым, ректором Российского исламского университета Р. Мухаметшиным, представителями ДУМ Татар-стана и другими специалистами в этой области они, думается, смогли составить объективное представление о происходящих в религиозной сфере республики процессах. Практически все эксперты и духовные лица, с которыми встретились американские политологи, отмечая опасность радикального ислама и необходимость серьезной борьбы с этим явлением, оценивали ситуацию как весьма тревожную. Гости же, констатируя схожесть процессов в Татарстане с ситуацией в иных регионах мира, не могли не отметить, что действенные рецепты противостояния исламизму не найдены и в России.

Характерно, что американские политики и эксперты не проявили никакого интереса к татарскому национальному движению, осознавая, по-видимому, что у него нет будущего. Их откровенный интерес к исламской проблематике показывает, что именно это направление станет – точнее, уже стало – «направлением главного удара» внешних сил в Поволжье.

«Москва», 2012 г., № 10, с. 150–162.

Этнический и религиозный экстремизм как угроза национальной безопасности в постсоветском обществе (на материалах Северного Кавказа)

Магомед Дадуев, кандидат политических наук Саид-Хамзат Нунуев, кандидат исторических наук(Чеченский государственный университет)

В глобализирующемся обществе воздействие этничности и религии на политические процессы качественно возросло. Этому способствуют многие факторы: слабость секулярных проектов преодоления кризиса; память о деятельности традиционалистских организаций в кризисные периоды; выступления этнических элит и духовенства в защиту морали и обездоленных, против деструктивных явлений (наркомании, коррупции, бездуховности). Это влияние активно используют экстремистские этнические и религиозные организации в своих противоправных целях.

В условиях постсоветских сообществ Северного Кавказа этничность используется монократическими региональными элитами для легитимации своей власти, увеличения ресурсов влияния и полномочий. Этнополитическая мобилизация служит средством сплочения сообщества, подавления оппозиции, структурирования социально-политического пространства. Репрезентативное исследование (анкетный опрос 2007 г., проведенный преподавателями Ставропольского госуниверситета) показывает, что среди причин политизации этничности респонденты указывают: ухудшение социально-экономического положения в России (42,3%); рост безработицы (31,1%); ошибки в национальной политике (28,4%); ситуацию в Чечне (24,5%); предубежденность против некоторых народов (24,1%); миграцию из-за рубежа (23,4%); деятельность местных политиков (13,4%); выступления СМИ, провоцирующие межэтническую напряженность (11,5%); деятельность зарубежных стран (9,3%); деятельность федеральных политиков (9,2%); подъем этнического самосознания (7,2%). То есть в массовом сознании жителей Северного Кавказа причины этнических конфликтов связываются с общероссийскими факторами объективного характера. Вместе с тем треть респондентов согласны с установками конфликтогенного типа: «взаимодействие людей разных национальностей часто является источником неприятностей»; «взаимодействие местных жителей и мигрантов часто является источником неприятностей»; «испытываю напряженность, когда слышу вокруг себя чужую речь».

К этническим факторам конфликтогенности политических процессов на Северном Кавказе можно отнести: неурегулированность территориальных споров в регионе и неравномерное экономическое развитие российских территорий, влекущие за собой безработицу и бедность, массовую миграцию людей из менее благополучных в более благополучные российские мегаполисы; обостренное чувство несправедливости; идеологемы этнонационализма; слабая эффективность национальной политики на общероссийском и региональном уровнях и др. Этнополитическая мобилизация 1990-х годов сформировала в республиках Северного Кавказа региональные режимы, обладающие автономной структурой политических возможностей, ресурсами и стратегиями действия.

Р.Г. Абдулатипов характеризует место религии в современном российском обществе: «Религия (православная, ислам и другая) в России сегодня более, чем религия. Это и форма коллективной идеологии, средство не только духовной, но и политической мобилизации, которыми целый ряд социальных групп пытаются заполнить образовавшийся идеологический “вакуум” и занять место в политическом плюрализме, в социальной системе и в политических процессах, происходящих в стране». В ходе возрождения религии протекают сложные и противоречивые процессы модернизации, появляются движения радикальной направленности, которые «не только подпитывают негативизм в отношениях славянских и неславянских народов с представляющими их политическими структурами, но и, укрепляя этнонационализм отдельных групп, провоцируют внутриконфессиональные конфликты». Социальное неравенство, бедность, модернизация, подвергающая испытаниям традиционные политические системы, – основные причины, детерминирующие радикальные и экстремистские тенденции, подогреваемые в том числе и теми силами, которые уже взорвали Югославию, Ирак, Ливию, Египет, терзают Сирию.

В религии заложена идея исключительности, основанная на доктринальных расхождениях, что не исключает межконфессионального диалога и сотрудничества. Конфессиональная культура обладает большим миротворческим потенциалом, который может быть использован для достижения общественного согласия. Для этнических групп, составляющих большинство мусульман, конфессиональная самоидентификация является частью групповой самоидентификации. Поэтому трудно отделить этнический и конфессиональный факторы политических процессов, используется термин «этноконфессиональные».

В частности, роль мусульман в постсоветском обществе значительно выросла: в 1988 г. в СССР действовали 402 мечети, а на 1 января 2002 г. в РФ зарегистрировано 3186 мусульманских объединений, 2734 мечети и 106 учреждений мусульманского духовного образования. Население Северного Кавказа отличает наибольший процент мусульман среди регионов Российской Федерации (42,9%). Здесь проживают большинство этнических групп, традиционно исламских: аварцы, адыгейцы, балкарцы, даргинцы, ингуши, чеченцы, кабардинцы, карачаевцы, кумыки, лакцы, лезгины и др. Значимость ислама для этих народов очень высока. Центром возрождения ислама на Северном Кавказе стал Дагестан. Стремительность возрождения можно видеть по росту числа мечетей: в 1988 г. в Дагестане было 27 действующих мечетей, в 1992 г. – 800, в 2001 г. – 1585 (в том числе 917 соборных) и 1820 мечетных общин.

В республиках Северного Кавказа ислам используется как ядро политической идеологии, региональной идентичности, этнического самосознания и т.д. Возрождение в рамках исламских ценностей стало частью политической культуры многих народов Северного Кавказа, частью их психологии и образа жизни. Если для западных стран ислам ассоциируется только с угрозой и экстремизмом, то в нашей стране есть многовековой опыт мирного сосуществования и сотрудничества народов, исповедующих различные религии. Как отмечал В.В. Путин, «варварству, стремлению разжечь конфликт цивилизаций и религий мы обязаны противопоставить духовность и терпимость. Россия всегда была страной самобытных национальных культур и верований. Россия соединяла и соединяет народы Европы и Азии, православие и ислам, буддизм и иудаизм. Именно в этом богатство и духовная сила России».