Россия и мусульманский мир № 7 / 2014

Если вдуматься, то факторов риска в Поволжье ничуть не меньше, чем на Юге России. На Северном Кавказе национальный фактор всегда был важнее религиозного, а адату (свод доисламских обычаев и правил) следовали чаще, чем шариату. По мнению многих исследователей, именно этим объясняется тот факт, что ваххабитский проект, основанный на разжигании внутриконфессионального конфликта, так и не был здесь реализован. Конфликт есть, и он достаточно серьезен, но до критического уровня пока не доведен.

Что касается Поволжья, то местным мусульманам не сделали в свое время такой прививки, как горский адат, в силу разных причин они менее привержены старым обычаям и, если можно так выразиться, более интернациональны. В этом и заключается парадокс: более прогрессивные жители Поволжья одновременно более восприимчивы к словам зарубежных проповедников, которые воспринимаются многими как носители настоящей, чистой веры. О том, что в Поволжье становится все больше религиозных радикалов, известно давно. Однако их противостояние с властями и духовными оппонентами, как правило, не нарушало рамок мирного сосуществования. В конце октября идеологический конфликт перешел в вооруженную стадию. И хотя хочется надеяться на лучшее, что-то подсказывает: продолжение следует.

Дополнительным фактором риска является бесконтрольная миграция. Показателен пример Астраханской области, где численность узбеков (после событий на юге Киргизии) достигла 35– 40 тыс. человек. По словам председателя центра узбекской культуры «Узбекистан» Баходира Аминова, только 10 тыс. из них имеют российское гражданство, остальные – гастарбайтеры и нелегалы. Ежегодно вербовщики завозят в область тысячи узбеков, нанятых на родине для сельхозработ в России. Вместо обещанных 500 долл. в месяц на плантациях лука и бахчевых им платят от силы 150, у них отбирают паспорта и запугивают с помощью местной милиции. Это вызывает возмущение людей, чем часто пользуются проповедники из числа сторонников и членов партии «Хизб ут-Тахрир», которые перебрались в Астраханскую область вместе с другими вынужденными переселенцами. По словам Аминова, тахрировцы не подвергаются преследованиям со стороны правоохранительных органов, так как не признаются, что они члены запрещенной партии. Они ведут пропаганду в мечетях и во время различного рода религиозных церемоний. В частности, каждый раз на ифтар (вечернюю трапезу в дни поста Ураза) во все дома, где собираются узбеки, обязательно приходят и тахрировцы и беседуют с верующими.

По мнению многих членов астраханской узбекской общины, в случае нового обострения обстановки на юге Киргизии или в Узбекистане (имеются в виду операции узбекских спецслужб против мусульман в Ферганской долине или возможный гражданский конфликт после ухода президента Каримова) в Россию хлынет неконтролируемый поток беженцев. И большая их часть направится именно в Астраханскую область, поскольку местные власти лояльны к мигрантам и здесь уже есть многочисленная узбекская диаспора.

Если власти Узбекистана будут и дальше жестко прессовать членов «Хизб ут-Тахрир» и других запрещенных организаций, то они непременно переместятся в ближайшие регионы России, а именно в Астраханскую область и Среднее Поволжье. Но и Поволжье уже не единственный российский регион, где растет численность носителей экстремистской идеологии. В последние годы все большее беспокойство спецслужб вызывает ситуация на Урале, где появляются общины, стоящие на позициях фундаментализма (есть сведения также о подготовке там боевиков и наличии у них оружия).

Ближний Восток: Конфликт разрастается

На Ближнем Востоке наиболее проблемными странами, безусловно, являются Сирия и Ирак, однако волна насилия постепенно захлестывает весь регион. Как известно, проиранская группировка «Хезболла», базирующаяся в Ливане, с самого начала сирийского конфликта выступала в поддержку Башара Асада. Со временем поддержка становилась все ощутимее, и теперь бойцы «Хезболлы» (по некоторым сведениям, их несколько тысяч) сражаются на стороне правительственных сирийских войск.

Когда готовился этот материал, правительственная армия довольно успешно штурмовала район Каламун на границе с Ливаном. Здесь проходит стратегическое шоссе М-5, к тому же в случае разгрома боевиков сирийская армия смогла бы бросить дополнительные силы в район Дамаска и Идлиба, что окончательно переломило бы ход противостояния.

С боевиками в Каламуне сражались сирийские солдаты и бойцы «Хезболлы», которые, разбившись на мелкие группы, вели поисковые операции и наносили молниеносные удары – оптимальная тактика в горной местности. По слухам, вопросами координации сирийцев и «Хезболлы» занимались офицеры иранских спецслужб, имеющие богатый опыт подобных операций.

Так получилось, что штурм Каламуна практически совпал по времени с женевскими переговорами по иранской ядерной программе. Как известно, их результат был благоприятен для Тегерана и, соответственно, совершенно неприемлем для Саудовской Аравии – главного спонсора различных джихадистских группировок, в том числе и сирийских боевиков. 19 ноября 2013 г., т.е. в один из дней, когда сирийцы с помощью ливанцев и иранцев громили боевиков в горах Каламуна, а в Женеве шли переговоры, у ворот иранского дипломатического представительства в южной части Бейрута прогремели два взрыва. В результате терактов, осуществленных смертниками, погибли около 25 и были ранены около 150 человек.

Ответственность за теракты взяла на себя джихадистская группировка «Бригады Абуллаха Аззама» – франшиза «Аль-Каиды» в странах Восточного Средиземноморья. В данном случае неважно, действовали ли «Бригады» самостоятельно или с подачи того или иного правительства. Но можно с высокой долей вероятности предположить, что целью организаторов терактов было наказать Иран и «Хезболлу» за их участие в сирийских событиях. А в идеале – спровоцировать Иран на какие-то жесткие действия и сорвать переговоры с Соединенными Штатами.

Как известно, никакого влияния на ход переговоров теракты не оказали и помощь режиму Асада со стороны Ирана и «Хезболлы» не прекратилась. Зато теперь перспективы достижения согласия внутри Ливана становятся все более призрачными. Сам факт теракта в бейрутском районе Бир Хассан, который считается цитаделью «Хезболлы», говорит о многом. Это уже пятая вылазка джихадистов в Ливане за последние пять месяцев, цель которой отвлечь «Хезболлу» от событий в Сирии. Однако сделать это пока не удается, и ситуация в Ливане, судя по всему, будет только ухудшаться. Экстремисты провоцируют конфликты между суннитами и алавитами, перестрелки между противоборствующими группировками происходят все чаще. (Особенно напряженная ситуация на севере страны, в городе Триполи.)

Осложняет обстановку и фактор сирийских беженцев, численность которых в Ливане превышает уже 400 тыс. человек. Естественно, что многие из них озлоблены и винят в своих бедах кто суннитов, кто алавитов – в зависимости от конфессии. Все это только ухудшает и без того донельзя сложные межобщинные отношения. А если вспомнить, что когда-то гражданская война в Ливане началась в лагерях беженцев из Палестины, то можно провести вполне определенную параллель.

Магриб: А мы уйдем на север!

В 2013 г. «“Аль-Каида” 1 в странах исламского Магриба» потерпела поражение от французских войск, в результате чего потеряла контроль над северными районами Мали. Декларируемая цель группы – создание халифата в зоне Сахель (огромный регион южнее Сахары, протянувшийся от Алжира до Эритреи) – так и не была достигнута. Впрочем, вряд ли это огорчило боевиков, которые, судя по всему, ставят материальные блага выше романтических проектов.

Если верить французским газетам, то в конце октября 2013 г. «“Аль-Каида” в странах исламского Магриба» получила столько денег, что теперь может довольно долго безбедно жить и сражаться за свои идеалы. Деньги, по слухам, – выкуп за четверых французских гражданских специалистов, захваченных осенью 2010 г. на урановом месторождении в Нигере. Сумма выкупа составила якобы 20 млн евро.

1

«“Аль-Каида” в странах исламского Магриба» возникла из экстремистской алжирской организации исламского толка «Салафитская группа проповеди и джихада», которая ранее вела борьбу с алжирскими властями внутри страны. В 2007 г. она присоединилась к международной террористической сети и взяла свое нынешнее название. Группировка провозгласила целью создание в Северной Африке исламского государства и объявила джихад всем приезжающим в североафриканские страны европейцам.