Россия и мусульманский мир № 8 / 2015

Эстет, менеджер и терапевт – типичные фигуры современного общества. Первообраз эстета восходит к аристократии прошлых веков. Она обладала свободным временем для воспитания и культивирования этического и эстетического вкуса. На протяжении последнего столетия эстет преобразовался в тотального потребителя. У него нет времени для формирования самобытного вкуса, и потому он довольствуется шаблонами, которые культивируются рекламой. Первообраз менеджера восходит к прусскому офицеру. Фигура терапевта восходит к представителям юридических и духовных (идеологических) сословий, которые пытаются врачевать общественные нравы.

Общая характеристика современных социальных фигур –ликвидация различия между манипулятивными и неманипулятивными социальными отношениями. Менеджер не интересуется вопросом о целях организационных структур, терапевт считает пустым звуком вопрос о целях человека. Эти цели устанавливаются без соотношения с комплексом концепций человека (экономического, политического, религиозного, производящего, играющего и т.п.). Менеджер сосредоточен на технологии преобразования сырья в готовый продукт, инвестиций – в прибыль, неквалифицированной рабочей силы – в квалифицированную. Терапевт занят технологией по преобразованию тела и души индивидов в идеальные винтики современного социального организма. Комплекс социальных ролей и профессий вписывается в данные характеристики.

Все фигуры при выполнении ролей не обсуждают проблему оснований собственного социального статуса. Они осознают себя и воспринимаются другими людьми как «необходимые» элементы социальной жизни. Поле деятельности социальных фигур ограничено стремлением к достижению «консенсуса» с кем угодно. А сфера деятельности предстает перед ними как комплекс фактов, средств достижения целей и калькулируемого успеха. В результате ценность истины в современном обществе подменяется ценностью успеха – экономического, организационно-управленческого, психологического, политического, идеологического. Однако успех любого действия нисколько не свидетельствует о его истинности. Подмена истины успехом легитимируется главными идеологиями современности и их философскими продуктами. Словарь потребительских, менеджерских и терапевтических действий пронизывает всю сферу повседневной жизни, образования, религии, СМИ, политики и социальной науки.

Социальный статус эстетов-потребителей, менеджеров и терапевтов определяется их местом в иерархии знаний и навыков. Сама же иерархия как определенное и потому ограниченное социально-историческое отношение не ставится под сомнение. В результате устраняется принципиальная противоположность между демократическим содержанием познавательных, моральных и политических проблем и монополией социальных групп на менеджерскую и терапевтическую деятельность. Рассмотрим примеры осознания данной противоположности.

М. Хардт и А. Негри показали, что в экономической и политической жизни возникли новые фигуры: гегемония финансов и банки породили задолжавшего; контроль над информацией породил медиазависимого; режим безопасности сконструировал фигуру поднадзорного; разложение демократии выковало деполитизированную фигуру представляемого [5, с. 85–104]. Кратко опишем эти фигуры.

Задолжавший. Иметь долги становится условием жизни в обществе. Почти невозможно жить, не влезая в долги (кредит на обучение, ипотека, машина в кредит, услуги врача и т.д.). Система социальной защиты перешла от всеобщего благосостояния к всеобщему состоянию задолженности, поскольку займы стали основным средством обеспечения социальных нужд. Каждый выживает тем, что набирает долги и живет под грузом ответственности за них.

Следствия такого состояния разнообразны: ограничение и ликвидация сферы свободного выбора; должник – это несчастное сознание, делающее вину формой жизни; возврат диалектики раба и господина; превращение отношений обмена в иерархичное отношение должника к кредитору; превращение всего общества в фабрику; рост эксплуатации производительных способностей человека (тела, ума, общения, интеллекта, творчества, аффективных отношений); превращение ренты и долга в способ поддержки и контроля отношений производства и эксплуатации.

В целом движение от эксплуатации к задолженности соответствует преобразованию производства из порядка, основанного на прибыли, в порядок, основанный на ренте. При финансовом контроле над жизнью это стало неразличимым. Произошел возврат фигур долгового работника и крепостного.

Медиазависимый. В прежние эпохи политическое действие сковывалось тем, что у людей не было доступа к информации, средств для коммуникации и выражения своих взглядов. Сегодня репрессивные правительства тоже ограничивают доступ к веб-сайтам, закрывают блоги и страницы на «Фейсбуке», устраивают нападения на журналистов, перекрывают доступ к информации. Но информационные сети в конечном счете преодолевают все подобные барьеры.

Однако «проблема больше не в том, – пишет Делез, – чтобы люди себя выразили, а в том, чтобы обеспечить маленькие промежутки уединения и тишины, в которых они могли бы в конце концов найти что сказать. Репрессивные силы не пресекают самовыражение людей, а скорее заставляют их себя выражать. Это такое счастье, когда вам нечего сказать, право ничего не говорить, ведь только тогда есть шанс произнести нечто редкое – и всё более редкое – то, что стоит того, чтобы это высказать». Вступая в коммуникацию, занимаясь самовыражением в Интернете и социальных сетях, люди укрепляют репрессивные силы, а не противостоят им. В вопросах политического действия и освобождения на карту поставлено не количество, а качество информации, коммуникации и самовыражения.

Труд и производство все больше зависят от медиа. Технологии распространения и обмена информацией становятся все более важными во всех типах производственных практик и имеют ключевое значение для тех видов кооперации, которые необходимы для нынешнего биополитического производства. Средства связи и социальные сети одновременно освобождают и приковывают к работе. Со смартфоном и беспроводной связью можно отправиться куда угодно и быть на рабочем месте. Зависимость от медиа все более размывает границы между работой и жизнью.

Вследствие этого отчуждение труда превратилось в медиа-зависимость. Современное сознание поглощено сетью. Поэтому возникает проблема отделения репрессивных возможности медиа от их освободительного потенциала. В 1960-х годах была изучена информация на заводе «Оливетти» в Италии и установлено, что рабочие производят «информацию, создающую стоимость»; управленческая бюрократия производит информацию контроля. Отсюда вытекает различие между живой и мертвой информацией, аналогичное марксовскому понятию о живом и мертвом труде: «Живая информация непрерывно производится рабочими, чтобы преобразоваться в мертвую информацию и кристаллизоваться в виде машин и всего бюрократического аппарата». Фигура медиазависимого скрывает лишенный своего потенциала человеческий интеллект. Медиазависимый полон мертвой информацией, которая душит способность создавать живую информацию.

Основы политического действия формируются посредством не циркуляции информации, а конструирования политических аффектов, для чего требуется быть физически близко друг к другу. Палаточные городки и оккупирующие акции 2011 г. заново открыли эту истину. «Фейсбук», «Твиттер», Интернет полезны, но не могут заменить совместное бытие и общение как основу коллективного политического разума и действия. Участники оккупирующих акций по всему миру познали свою способность создавать новые политические аффекты путем пребывания вместе.