Россия и русские. Книга 1

И наоборот, бояре нуждались в великом князе, так как из-за обычая разделения земель между наследниками их наделы неизменно сокращались и раздроблялись. Поэтому были необходимы периодические пополнения земельных запасов. К тому же без постоянного и сильного правителя распри между боярскими родами могли выйти из-под контроля, принять угрожающие масштабы и стать причиной раскола государства. Летописи отчасти создавались для напоминания о плачевной судьбе Киевской Руси. В результате к концу XV в. у великого князя и бояр появился общий интерес, заключавшийся в создании мифа об абсолютной монархической власти. В этом кроется ключ к пониманию московской политической системы.

Бояре обладали правом быть принятыми ко двору. Старшие же из них принимали участие в регулярных совещаниях с великим князем, которые можно назвать Боярской думой (хотя этот термин стали употреблять только в XIX в.). Любой официальный документ принимался согласно следующей формулировке: «Бояре посоветовали, и великий князь решил». Эти слова обозначали, что абсолютная власть монарха основывалась на коллегиальном опыте, опираясь на мнение старейших бояр.

Статус боярина получали только молодые люди, принадлежавшие к существующей боярской семье и являвшиеся следующими в очереди в соответствии с наследственной семейной системой. Право на постоянное участие в заседаниях Боярской думы давалось только боярам, проведшим годы или даже десятилетия в безупречной военной и гражданской службе. До конца XV в. состав думы обычно не превышал пятнадцати человек. Затем он стал быстро расти, что отражало растущее разнообразие административных нужд и военных задач. Символическая важность членства в думе заключалась в том, что бояре не имели своих собственных учреждений: им не даровались титулы, они не обладали щитами с гербами или геральдическими знаками, не прибавляли к своей фамилии названий поместий.

Так как родословная и служба князю нанялись основными критериями для вступления в думу, бояре заботились о том. чтобы их генеалогия и государственное положение отмечались в дворовых записях (родословных и разрядных книгах). Развивающаяся система местничества вела к тому, что официальные посты давались в соответствии со старшинством каждого рода. Она была аналогична системе рангов у ханских воинов, согласно которой для каждого участника удачной военной кампании определялась соответствующая доля награбленного добра. Жесткие условия местничества отражали силу, влияние и власть боярских родов. В соответствии с этой властью и происходило назначение на ту или иную должность (среди военного состава подобная система соблюдалась менее строго). Однако необходимым условием для поддержания хрупкого единства государства являлось сглаживание конфликтов между самими родами. Как и деревенской общине, великокняжескому двору был нужен свой мир²¹.

Стремясь заменить удельных князей, Иван III и его наследники посылали в провинции своих представителей, выбранных из Московского двора. Наместники несли ответственность за сбор налогов, сохранение общественного порядка, судейство и хорошее состояние коммуникаций. Исполнение возложенных на них обязанностей требовало сотрудничества с местными общинами. Князь устанавливал сферы деятельности наместников и волостей, одной из которых являлась обязанность обеспечивать княжеских представителей кормлением²². У городов не было отдельного статуса, и они подчинялись тем же властям и той же налоговой системе, что и деревни. Кормление стало решающим аспектом в процессе этатизации личной власти: оно позволило князьям наблюдать за местными общинами, не платя при этом жалованья своим официальным представителям, а общинам — самим договариваться с местными держателями власти, частично неофициально²³,

Роль мира, или волости, в местном управлении оставалась важнейшей. Отдельные хозяйства арендовали и обрабатывали пахотные земли, но мир регулировал доступ к рыбным ресурсам, лесам, лугам, пастбищам, ручьям и пасекам. Таким образом, он мог обложить налогом своих членов, учитывая использование всех этих ресурсов каждым двором. Мир должен был поддерживать общественный порядок, ловить опасных преступников и вершить правосудие в соответствии с местным обычным правом. Наместник, или волостель, не имел достаточного штата помощников, чтобы исполнять все эти функции. Да и действовать приходилось на огромных территориях. Избранный в волости староста нередко выступал как низший по рангу представитель наместника. Общины были связаны круговой порукой, которая распространялась до уровня дел государственной службы, включая налоги и набор в рекруты. Если какой-то дом не мог платить, остальные добавляли недостающую сумму. Подобным же образом, если какой-то солдат из деревни оказывался негодным или дезертировал, община брала на себя обязательство найти кого-нибудь на его место²⁴.

Иван III попытался объединить обычаи и законы княжеств в единый свод, Судебник 1497 г. Его основное содержание сводилось к определению сферы полномочий различных судов, призванных утвердить и распространить действие единых законов на всей территории, находившейся под властью московской короны²⁵.

На самом же деле внутреннее управление осуществлялось во многом благодаря компромиссу между князем, официальными лицами (боярами) и местными общинами. Все они нуждались друг в друге из-за опасностей жизни на открытых, незащищенных территориях, и каждый надеялся на другого при христианском отношении друг к другу. Христианская культура стала особенно развиваться во время татаро-монгольского ига, а на рубеже XV–XVI вв. переросла даже в некую идеологию. Великокняжеский двор, превратившийся в центр, где распределялись поощрения и наказания, был также средоточием сети личной власти, распространявшейся и на местное управление. В основе этого компромисса, обеспечивавшего прочные внутренние связи между государством и землевладельцами, были великий князь/царь, московские боярские семьи, бояре и князья, пришедшие из других княжеств, а также служилые люди. Западная историография недооценила эти связи, являвшиеся одной из особенностей развития Московии. Благодаря этим связям на рубеже XV–XVI вв. удалось построить преуспевающее, достаточно сильное государство, пережить кризисы конца XVI — начала XVII в., достигшие кульминации в Смутное время, а затем создать обширнейшую империю в мире, которая просуществовала на несколько веков дольше, чем Британская, и исчезла не так уж давно.

Эту систему во многом поддерживала особая политическая культура, возникшая в середине XV в., во время династического кризиса²⁶. Гражданская война рода Даниловичей грозила Москве новым периодом раздробленности и подчинением какой-нибудь чужой власти. Трагический опыт, напоминавший князьям и боярам о смертельной опасности неразрешенных споров, толкал их к достижению согласия.

Первостепенное значение имела княжеская власть, благодаря которой можно было избежать постоянной угрозы разобщенности.

У бояр не было своих учреждений. Они мыслили категориями «род», «родство», «родословная». Каждый заботился в первую очередь об интересах своего рода, но не забывал и о необходимости подчиняться царю. Благодаря преданной службе появлялось больше шансов удовлетворить и свои интересы. Как отмечал Эдвард Кинан, «это были сплоченные кланы, из которых формировалась тяжелая кавалерия и которые составляли ядро военной силы московских князей; кланы, которые мобилизовали ресурсы русской деревни, и получали с этого прибыль; кланы или, скорее, сверхкланы, которые управляли политической игрой при Московском дворе и являлись в ней главными игроками»²⁷.

Бояре с помощью своих слуг были управляющими и судьями, покровителями и эксплуататорами большинства крестьянских общин (некоторые же находились на монастырских землях или являлись «черными» общинами, расположенными в лесах, на берегу рек и озер на севере). Князь не мог по-настоящему сдерживать эту эксплуатацию крестьян, но бояре сами ограничивали ее, так как хотели нормально жить и были заинтересованы в преуспевании своих деревень.

Бояр отличало чувство чести, во многом благодаря которому они и выполняли свои обязанности. Московский закон предусматривал защиту от бесчестья (обиды словом или делом) посредством ряда наказаний. Система разделенного наследования вызывала у мужчин материальную заинтересованность в богатстве и чести их семей. С другой стороны, важно было не делить владения рода слишком часто, поэтому в семьях, где было много сыновей, право на наследование больших долей земли признавалось за немногими сыновьями. Семьи заботились о том, чтобы хотя бы один из них получил достаточно средств. Тогда он мог достойно содержать себя при дворе и оказывать покровительство всему роду²⁸.

Женщины играли важнейшую роль в жизни рода. Когда глава семьи уходил на войну или отсутствовал по делам, жена вела хозяйство и нередко участвовала в управлении поместьем. Брак и рождение детей становились решающими событиями для рода, а кодексы чести и морали передавались по наследству. По этой причине семьи пытались сделать так, чтобы женщина, если она не была обеспечена мужем или отцом, могла наследовать собственность. Традиционно женщина владела собственностью и после брака и отделяла свою часть от владений мужа. Благодаря этому после его смерти жена обеспечивалась средствами к существованию. По заключению одного ученого: «К концу XV в. большинство замужних женщин и вдов из обеспеченных слоев населения обладали правом владеть и распоряжаться движимой и недвижимой собственностью практически наравне с мужчиной»²⁹.

В XV–XVI вв. с укреплением централизованного государства свобода и в какой-то степени права женщин знатного происхождения оказались урезаны. Поместные земли вручались мужчинам в награду за службу. В теории женщина не могла ими владеть и управлять, хотя на практике семьи старались сделать так, чтобы она обладала узуфруктом (правом пользования чужой собственностью без причинения ей ущерба). Что касается вотчинных земель, то разделение между мужской и женской частями здесь оказалось несколько размытым из-за того, что собственник был обязан поставлять воинов со всей площади владения. Бесспорно, это не играло на руку женщинам³⁰.