Россия и современный мир №3 / 2014
Шрифт:
4. Вардомский Л.Б., Соколова Т.В. Таможенный союз в двухвекторной политике Украины // Евразийские интеграционные проекты в восприятии постсоветских стран и Китая: Сборник / Под общ. ред. Е.М. Кузьминой. – М.: ИЭ РАН, 2013.
5. Виньков А. «Нас считали немножко сдвинутыми…» // Эксперт. – 2011. – № 42. – С. 34–40.
6. Геец В.М. Формирование и развитие финансового кризиса 2008–2009 гг. на Украине и некоторые выводы для экономической политики 2011–2012 гг. Некоторые вызовы для денежно-кредитной политики в современных условиях. Книга 2. Взгляд из Украины. НАНУ. ИЭНХП. Под редакцией В.М. Гееца и А.А. Гриценко. – Киев, 2012. – С. 180–190.
7. География деятельности и основные рынки российских ИТ-компаний: Отчет НП РУССОФТ. – http://www.russoft.ru/tops/1765
8. Государственная служба статистики Украины // http://www.ukrstat.gov.ua/
9. Гранберг А.,
10. Десяк С. Российский капитал вытесняет банки ЕС из банковской системы Украины. 25.03.2013 // www.uaban.org/art-250313html
11. Загнiй O. Энергетична безпека Украни // Нацiональна безпека Украни. – Кив, Стилос, 2004. – С. 269.
12. Кузнецов А. Российско-украинские инвестиционные связи // Фонд исторической перспективы «Перспективы». –investicionnyje_svazi_2012-08-31.htm
13. Малиновская Е. Трудовые мигранты из Украины в странах ЕС и их переводы на родину в посткризисный период. 2013. –%20cover.pdf
14. Мониторинг взаимных инвестиций в странах СНГ. Доклад № 15. – СПб.: ЦИИ ЕАБР, 2013. – С. 7.
15. Приграничное сотрудничество России, Беларуси и Украины. ЕАБР. Центр интеграционных исследований. Доклад № 17. – СПб., 2013. – С. 48–49.
16. Шурубович А.В., Ушакова Н.А. Присутствие российского капитала на постсоветском экономическом пространстве // Проблемы постсоветских стран, № 4. Вопросы глобализации и регионализации на пространстве бывшего СССР. – М.: ИМЭПИ РАН, 2002.
17. 10 лет СНГ. Стат. сборник 1991–2000. – М.: МГСК СНГ, 2001.
18. IMF. World Economic Outlook Database, April 2014 // http://www.imf.org/external/
19. Transition report 1999, EBRD. – London, 1999. – P. 281.
Грекокатолицизм как один из компонентов украинского национализма
Васильев Вячеслав Алексеевич – аспирант кафедры Государственного и муниципального управления Самарского государственного университета.
В украинском кризисе рубежа 2013–2014 гг. и последовавшей гражданской войне все более отчетливо проявляется этнополитическая составляющая. Как известно, киевское правительство во главе с А. Яценюком было сформировано 27 февраля 2014 г. под давлением участников митинга на Майдане, отличающихся приверженностью идеям радикального национализма. Одним из печальных следствий такого положения дел выступили «антитеррористические» операции весны-лета 2014 г. на Юго-Востоке Украины, подогреваемые шовинистическими выступлениями политиков, прежде всего депутатами Рады [16].
Особого внимания заслуживает роль деятелей Украинской грекокатолической церкви (УГКЦ) в затронутых событиях и в развитии украинского национализма в целом. Еще в ноябре 2013 г. глава УГКЦ, архиепископ Святослав (Шевчук), во всеуслышание заявил о солидарности с митингующими [4]. Уже через месяц на Майдане присутствовали порядка 300 служителей УГКЦ, которые оборудовали в солдатской палатке часовню и распространяли буклет «Молитвенник революционера. Пять шагов к достижению духовной победы в Украине», являющийся провокационным материалом, подогревавшим недовольство собравшихся [4]. В этот же период всплыла речь 2010 г. пароха Коломыйско-Черновицкой епархии Михаила Арсенича, отличающаяся такой несдержанностью, что произнесший ее настоятель церкви получил 13 декабря 2013 г. каноническое предупреждение от главы епархии [7].
Описываемые события современности имеют немало откликов в историческом прошлом УГКЦ, наиболее показательной из которых выступает позиция, занятая данной церковью в 1941 г. 30 июня, сразу после ухода РККА из Львова, в городе утвердились отряды Организации украинских националистов (бандеровского движения, ОУН-Б). В этот же день было сформировано «Украинское государственное правление» во главе с Ярославом Стецько, которое получило благословение от самого митрополита УГКЦ Андрея (Шептицкого) [15]. Уже вечером 30 июня во Львове прошло заседание «Народного собрания» под руководством ОУН-Б, среди «делегатов» которого были грекокатолические священники во главе с Иваном Гриньохом, капелланом бандеровского легиона [там же]. Примечательно, что именно тогда была официально утверждена коллаборационистская позиция ОУН-Б, отраженная в пункте 3 принятого «Народным собранием» акта [там же]. Тем не менее в дальнейшем, когда летом 1944 г. советские войска заняли Львов, А. Шептицкий направил руководству СССР послание, начинавшееся
словами «Правителю СССР, Главнокомандующему и Великому маршалу непобедимой Красной Армии Иосифу Виссарионовичу Сталину привет и поклон» [4]. И если позицию УГКЦ в период Второй мировой войны еще можно объяснить сосредоточением ее приходов на территории Западной Украины, что обусловило сотрудничество с оккупационными властями, то нынешняя активность УГКЦ может быть трактована лишь как прозелитизм, в котором нельзя исключать присутствие националистического компонента. В итоге, грекокатолицизм в ряде случаев позиционируют даже как основу и отправную точку украинского национализма. Для ответа на вопрос о правомерности подобной оценки грекокатолицизма необходимо выявить его основания и условия возникновения.Грекокатолицизм – явление во многом уникальное и с философской точки зрения противоречивое, поскольку в его случае форма и содержание, на первый взгляд, рассогласованы: несмотря на юридическое подчинение Папе Римскому и опору на католические догматы, обрядовая сторона данного религиозного течения соответствует византийской, православной, традиции. Однако рассматриваемое несоответствие формы содержанию является мнимым. Поставим вопрос: чем de facto, православием или католицизмом, по крайней мере изначально, являлся грекокатолицизм? Для получения ответа вначале обратимся к рассмотрению места обрядовости в православии и католицизме.
Несомненно, для православия характерно преобладающее значение обряда над догматами, о чем говорят следующие факты. Во-первых, языком богослужения в православии, в частности на территории Украины, был и остается церковнославянский, который вполне мог претендовать на роль национального языка, в то время как католические богослужения велись на латыни, которой в Европе владели лишь немногие. Во-вторых, в противовес проводимой периодически католической мессе для канонического православия характерен суточный богослужебный цикл, предполагающий круглосуточное отправление культа [3]. Наконец, следует обратить внимание на отношение к целибату, который в католицизме был узаконен Папой Григорием VII в XI в. и практически утвердился в XII в. [17, c. 1461]. В православии же целибат практикуется только черным духовенством, в то время как белое духовенство, которое непосредственно контактирует с паствой, обязано иметь семью. Таким образом, справедливо утверждать, что православная конфессия – это одно из средств усиления консолидации населения того или иного государства, и обрядовость православия очень явно свидетельствует о наличии подобной функции данной церкви, которая выступала средством, использовавшимся централизованной властью.
Эти выводы подтверждаются историей распространения христианства и последующей судьбой его конфессий. Так, изначально христианство в качестве государственной религии Римской империи было утверждено при активном участии Константина I на Никейском соборе 325 г. [9, с. 388–392] как мера предотвращения близившегося распада Империи. Далее на созванном по указу Феодосия I Константинопольском соборе 381 г. христианство окончательно укрепляет свои позиции в Восточной Римской империи, причем Константинопольский символ веры, отличный от Никейского символа, дает начало православию [9, с. 395–397]. Характерно, что Феодосий «рекомендовал святым отцам, не увлекаясь догматическими проблемами, заняться устроением церковных дел» [цит. по: 9, с. 396]. Аналогично в Киевской Руси князь Владимир в 988 г. начал декларативное внедрение православия, бравшегося на вооружение государственным аппаратом и насаждавшегося среди населения, которое длительное время не принимало данную религию [12, с. 18].
Католицизм, напротив, выступал одной из основ, на которых строилось западноевропейское общество. После падения Западной Римской империи в 476 г. христианский центр в Риме окончательно лишился поддержки централизованной власти, из-за чего католическая ветвь христианства начала проводить политику усиления собственного суверенитета и централизации. Как следствие Святой Престол сформулировал и легитимизировал доктрину средневекового мироустройства res publica gentium cristianurum (республика христианских народов) [8, с. 78]. Данный компонент католицизма нашел применение в 800 г. при провозглашении Папой Львом III императором Карла Великого, который до этого создал прообраз ядра западной цивилизации, Священной Римской империи [5, с. 161]. Важно, что клерикальный характер суверенитета правителя, наряду с династическим преимуществом в борьбе за власть, составлял основу средневекового мироустройства вплоть до утверждения в 1648 г. светской Вестфальской системы международных отношений [11, c. 16–26].