Россия молодая (Книга 1)

– Вы славно проводите свое время в ту пору, когда с вашей галеры бегут русские каторжане, - сказал незнакомец.
– Шаутбенахт галерного флота короны вряд ли похвалит вас...

Альстрем начал медленно трезветь. Капитан над портом все еще пытался допеть песню.

– А кто вы такой?
– спросил Альстрем нетвердым голосом.

Незнакомец сел на скамью, снял башмак и ножом оторвал каблук. В каблуке был тайник. Из тайника незнакомец достал медную капсюлю, раскрыл ее и положил перед капитаном квадратный кусочек тонкого пергамента, на котором готическим шрифтом было написано, что Ларс Дес-Фонтейнес есть тайный агент его величества короля и всем подданным короны под страхом лишения жизни надлежит во всем помогать упомянутому агенту.

– Отсюда вы идете в Стокгольм?
– спросил Ларс Дес-Фонтейнес.

– В Стокгольм, гере...

– Я имею чин премьер-лейтенанта!
– сухо сказал Дес-Фонтейнес.
– Вы возьмете меня на борт. Советую вам протрезветь и навести порядок на галере...

Ночью испуганный капитан Альстрем объяснял своему гостю, что шиурма мрет от голода, что три унции сухарей в день на гребца ведут к полному истощению сил, что за один только переход от Стокгольма до Улеаборга в море выбросили шестнадцать трупов каторжан. Дес-Фонтейнес смотрел в переборку каюты пустыми глазами и, казалось, не слушал. О борт галеры стукались шлюпки, там, при свете факелов, шла выгрузка пушек, ядер и продовольствия.

– Сколько человек бежало?
– спросил Дес-Фонтейнес.

– Девять. Троих уже поймали.

– Кто помог им расковаться?

– Русский из военнопленных.

– Я сам произведу следствие!
– сказал Дес-Фонтейнес.

Комит Сигге и два подкомита привели в каюту закованного человека с бритой головой и с медленной, осторожной речью.

– Ты русский?
– спросил Дес-Фонтейнес.

Каторжанин ответил не торопясь:

– Русский.

– Как тебя зовут?

– Звали Щербатым, а нынче живем без имени. Кличку дали, как псу.

Дес-Фонтейнес внимательно смотрел на каторжанина. Комит Сигге почтительно доложил, что перед побегом преступники получили от Щербатого письмо.

– Ты давал им письмо?
– спросил Дес-Фонтейнес.

– Не было никакого письма!
– сказал Щербатый.

– Ты тот шпион, который доносит московитам о приготовлениях нашей экспедиции в город Архангельский. Так?

Щербатый молчал.

Премьер-лейтенант, не вставая, ударил его кулаком снизу вверх в подбородок. Русский покачнулся, изо рта у него хлынула кровь.

– Ты имеешь своего человека в Стокгольме. Так?

Щербатый молча утирал рот ладонью.

– Кто твой человек в Стокгольме? Говори, иначе я с тебя с живого сниму кожу.

Щербатый вздохнул и ничего не сказал.

– Посадите его в носовой трюм!
– по-шведски приказал Дес-Фонтейнес. Прикажите надежному человеку непрерывно каплями лить на его темя холодную воду. Люди, которые будут лить воду, должны сменяться каждые два часа - это не простая работа. Я сам буду следить за экзекуцией...

К рассвету галера снялась с якоря. Дес-Фонтейнес в длинном плаще, в шляпе, надвинутой на глаза, поднялся на кормовую куршею, где в своем кресле, под флагом, раздуваемым ветром, сидел капитан Мунк Альстрем. Музыканты литаврами отбивали такт для гребцов. Шиурма, по пять каторжан на одной банке, с глухим вздохом поднимала валек, весло опускалось в воду, люди откидывались назад - гребли. Однообразно и глухо бил большой барабан, высвистывали рога, со звоном ухали литавры. Два подкомита с длинными кнутами стояли на середине и на носу галеры, чтобы стегать обнаженные спины загребных. Матрос из вольных - длиннолицый голландец, согнувшись, чтобы ненароком не попасть под удар кнута, ходил между каторжанами, совал в рот ослабевающим лепешки из ржаного хлеба, вымоченные в вине.

– Ход?
– спросил премьер-лейтенант.

– Пять узлов!
– ответил Сигге.

– И на большее вы неспособны?

– Быть может, позже мы поставим паруса...

Премьер-лейтенант молча смотрел на шиурму. Каторжанин на шестой скамье повалился боком на своего соседа. Белобрысый голландец ползком пробрался к умирающему и стал бить молотком по зубилу, - загребный более не нуждался в оковах. Цепь отвалилась от кольца. Другой вольный - в меховом жилете багром зацепил каторжанина за штаны и выволок в проход.

– За борт!
– приказал Сигге.

– Так за борт!
– повторил подкомит и, оскалившись, стегнул кнутом гребца, который, застыв, взглядом провожал своего погибшего товарища.

Теперь литавры ухали быстрее. Со скрежетом и скрипом ходили весла в огромных уключинах. От полуголых гребцов шел пар.

– Сколько у вас каторжан?
– спросил Дес-Фонтейнес.

– Сотен пять наберется!
– ответил Альстрем.

– Много русских?

– Более половины. После Нарвы мы получили пятнадцать тысяч человек. Их погнали в Ревель, но там нечем было их кормить. Они хотели есть и покушались на имущество жителей города. Жители получили оружие, чтобы каждый мог по своему усмотрению защищаться от пленных. Их стреляли как собак. Оставшиеся в живых были сданы на галеры. Кроме русских, у нас есть и шведы. Теперь наказываются галерами мятежники, дерзнувшие не подчиниться своему дворянину...

– А такие есть?

– Немало, гере премьер-лейтенант. А Лютер сказал: "Пусть кто может, душит и колет, тайно или открыто, - и помнит, что нет ничего более ядовитого, вредного и бессовестного, нежели мятежники".

Премьер-лейтенант кивнул:

– Старик Лютер был умен.

– Его величество король, - сказал Альстрем, - да продлит господь его дни, - верный лютеранин, и теперь вряд ли вы отыщете в Швеции мятежника, не понесшего заслуженную кару.

Дес-Фонтейнес молчал, сложив под плащом руки на груди. Суровое темное лицо его ничего не выражало, глаза смотрели вдаль, в снежную морскую мглу.

– Не так давно возмутились крестьяне шаутбенахта Юленшерны, продолжал Альстрем.
– Это было незадолго до того, как шаутбенахт вступил в брак. Быть может, вы не знаете, что свадьба ярла шаутбенахта праздновалась в королевском дворце с пышностью и великолепием, достойными нашего адмирала...

Премьер-лейтенант спросил, зевнув:

– Невесте столько же лет, сколько ему? Шестьдесят?

Альстрем засмеялся:

– О нет, гере премьер-лейтенант. Баронессе Маргрет Стромберг не более тридцати...

Ларс Дес-Фонтейнес резко повернулся к капитану. В одно мгновение лицо его посерело.

– Маргрет Стромберг? Вы говорите о дочери графа Пипера?

– Да, гере премьер-лейтенант. Баронесса овдовела четыре года тому назад и по прошествии траурного времени вышла замуж вторым браком за нашего адмирала.

Премьер-лейтенант усмехнулся:

– Да, да, - сказал он, - все случается на свете, все бывает...

Он вновь отвернулся от Альстрема, и лицо его опять стало спокойным. Капитан рассказывал о возмущении крестьян Юленшерны и о том, как многие из них были отправлены на галеры. Дес-Фонтейнес слушал не прерывая. Потом он спросил: