Россия на рубеже XV-XVI столетий (Очерки социально-политической истории).
Шрифт:
1502 год начался вторжением ливонских войск из Нарвы. Под Ивангородом погиб наместник И. А. Лобан-Колычев (март). Убито было, по русским сведениям, всего 20 человек, а по ливонским — 200. В марте же ливонцы двинулись и к Пскову. Но даже такую небольшую крепость, как Красный городок, они взять не смогли. [571] Летом дело ограничилось мелкими порубежными стычками.
Весна 1502 г. не привела к существенным переменам и на литовском театре военных действий. Летом обстановка для Литовского княжества изменилась к худшему. Союзнику Ивана III Менгли-Гирею удалось в июне разгромить Ших-Ахмеда, нанеся как бы завершающий удар по Большой Орде. Крымские царевичи в августе совершили набег в район Луцка, Львова, Бряславля-Люблина и Турова. Разорен был большой район Правобережной Украины и частью Польши. Осенью того же года ряд городов на Днестре был взят Стефаном Молдавским. Долго откладываемый поход на Смоленск начался 14 июля. После «Свинского поля» Иван III не склонен был ставить старшего сына во главе войск. По каким-то причинам он не назначил командующим и Юрия Ивановича, а предпочел следующего по возрасту 20-летнего Дмитрия Жилку. При нем воеводами были приставлены опытные военачальники Яков Захарьич, кн. А. В. Ростовский и др. Общерусский характер начинания подчеркивался участием северских князей Семена и
571
ПСРЛ, т. 6, с. 48, 241–243; Казакова Н. А.Русско-ливонские и русско-ганзейские отношения…, с. 230–231; ПЛ, вып. I, с. 87.
572
ПСРЛ, т. 6, с. 48, 243–244; т. 8, с. 242; т. 24, с. 214–215 (2 июля); т. 32, с. 168; АЗР, т. I, № 196; Сб. РИО, т. 41. с. 414–420, 430, 469; РК, с. 34; Р, с. 69–70; Базилевич,с. 490.
Поход начался тогда, когда Александр Казимирович намеревался сам двинуться против Ивана III. Он нанял несколько тысяч наемников и прибыл в Минск (где находился с 7 августа по 9 сентября 1502 г.). Здесь он получил весть о движении к Смоленску Дмитрия Жилки. Впрочем, осада Смоленска результата не дала, «понеже крепок бе» город. К тому же «многые дети боярские подступали под град и в волости отъежщаа, грабили без его (Дмитрия. — А. З.) ведома, а его не послоушашя». Дело ограничилось разорением волостей вплоть до Полоцка и Витебска и взятием Орши. Александр отправил к Смоленску старосту жемайтского Станислава Яновского «со всею силою Великого княжества Литовского» и иноземных наемников. Войско подошло к Орше и, взяв ее, перешло Днепр. Узнав об этом, Дмитрий Жилка снял осаду Смоленска и 23 октября вернулся. Многие дети боярские за непослушание были биты кнутом и брошены в тюрьмы. [573] Важнейшей причиной неуспеха под Смоленском была недостаточность артиллерийского обеспечения. Уроки похода 1502 г. были позднее учтены Василием III, и через 12 лет город был взят.
573
Бережков Н. Г.Указ. соч., с. 190; ПСРЛ, т. 24, с. 215.
Воспользовавшись тем, что русская рать была занята осадой Смоленска, Плеттенберг решил нанести сильный удар по Пскову. 2 сентября ливонские рыцари безуспешно пытались взять Изборск, а 6 сентября вышли к Пскову. И тут их ждала неудача. После трехдневной осады города ливонцы отступили. В погоню за ними отправились полки новгородских наместников князей Д. В. Щени и В. В. Шуйского. Сражение у озера Смолина (13 сентября) сложилось для русских неудачно. Летописи пишут, что сеча была «не велика». Получив известие о бегстве немцев, русские бросились их преследовать, нарушив порядок в полках. Весть оказалась ложной, и немцам удалось побить «не многих» людей. Ливонцы хвастливо считали сражение «самой большой, трудной, главной битвой господ Ливонии с русскими». По ливонским данным, их войско насчитывало 25 тыс. человек, а в битве участвовали 5 тыс. ливонцев. Им противостояли 18 тыс. русских. И все же Псков взять не удалось. Зимой 1502 г. в Литовскую землю совершен был рейд войск князей Семена Стародубского и Василия Шемячича. [574] Больше никаких активных действий на обоих фронтах не производилось.
574
ПЛ, вып. I, с. 87–88; ПСРЛ, т. 6, с. 48. 243; т. 8. с. 242; Герберштейн,с. 182–183; Рюссов.Прибалтийский сб., т. II с. 299–300; Казакова Н. А.Русско-ливонские и русско-ганзейские отношения…, с. 232–233; РК, с. 34–35; Сб. РИО, т. 41, с. 454.
Итоги военных действий за 1501–1502 гг. можно оценить как установление известного равновесия сил. Александр Казимирович и Плеттенберг не имели реальных возможностей для продолжения войны с Россией, стареющего Ивана III все больше начинали беспокоить вопросы престолонаследия и внутреннее положение страны. Это создавало условия для начала мирных переговоров. В 1503 г. Иван III «начат изнемогати». [575] С миром надо было спешить.
В декабре 1502 г. Александр Казимирович прислал к Плеттенбергу посла с предложением направить представителей в Смоленск, чтобы они вместе с литовскими уполномоченными возобновили мирные переговоры. 29 декабря в Москву прибыл посол Владислава Ягеллона — Сигизмунд Сантай (выехавший летом). Он привез Ивану III грамоту от папы Александра VI (ноябрь 1501 г.) и обращение к великому князю от кардинала Реджио. Венгерский король и римская курия призывали русского государя вступить в антиосманскую лигу и как можно скорее заключить мир с Литовским княжеством. Конечно, занятые русскими города и земли должны быть возвращены Литве. От вступления в лигу Иван III уклонился, вступить в мирные переговоры был готов, но одновременно решительно заявил, что «Русская земля от наших предков из старины наша отчина». 18 января переговоры окончились. Сантай остался ждать в Москве прибытия литовского посла. Стремясь успокоить союзника, Иван III в феврале 1503 г. отправил в Крым Берсеня Беклемишева, который должен был заверить Менгли-Гирея в том, что Россия не заключит сепаратного мира с Литовским княжеством. Был и еще один деликатный момент: после разгрома летом 1502 г. Ших-Ахмед решил отойти от союза с Александром и вступить в мирные отношения с Россией. В Орду был послан Д. Лихарев, а оттуда в 1502/03 г. прибыл посол Аллиар. Русский государь соглашался помочь Ших-Ахмеду «достать» Астрахань, если тот «отстанет» от союза с Литовским княжеством. [576] Беклемишеву надлежало успокоить крымского хана и в связи с ордынскими планами Ивана III.
575
ПСРЛ, т. 6, с. 48–49; т. 8, с. 242–243; т. 23, с. 197; т. 26, с. 295–296; Nitsche P,Grossf"urst und Thronfolger. S. 170.
576
Казакова Н. А.Русско-ливонские и русско-ганзейские отношения…, с. 234; Сб. РИО. т. 35, с. 341–361; т. 41, с. 435–436, 457; ПСРЛ, т. 6, с. 48. 49, 243, 244; т. 8, с.?43;
т. 28, с. 336 337; т. 32, с. 169; АЗР, т. I, № 192/XXII–XXIX, № 197; Пирлинг П. Указ. соч., с. 285; Шмурло Е. Ф.Указ. соч., с. 94–95; Базилевич,с. 501–504.4 марта 1503 г. соединенное литовско-ливонское посольство прибыло для ведения мирных переговоров. В него входили воевода ланчицкий Петр Мишковский, наместник полоцкий Станислав Глебович и другие представители польско-литовской знати. Ливонию представляли Иоганн Гильдорп и Клаус Гольстевер. Послы привезли три письма Елены Ивановны от 2 января Ивану III (Василию и Юрию), в которых она призывала отца и братьев заключить мир с ее мужем и уверяла, что никаким гонениям не подвергается. [577] В какой мере княгиня принимала участие в составлении этих писем, сказать трудно.
577
ПСРЛ, т. 6, с. 48; т. 8, с. 243; АЗР, т. I, № 192/XXXI–LII, № 200; ААЭ, т. I, № 138, с. 104–110; Любавский М. К.Указ. соч., с. 146; Сб. РИО, т. 35, с. 363–412, 468–474.
Переговоры начались со взаимных обвинений в нарушении докончания 1494 г., к условиям которого хотели вернуться литовские представители. Но времена изменились, и, конечно, об этом не могло быть и речи. Иван III заявил, что если для Александра Литовская и Лятская (Польская) земля составляют отчину, то таковою для него как для «государя всея Руси» является вся Русь. [578] Посредническая миссия Сантая не поколебала решимости Ивана III занять твердую позицию за столом переговоров.
578
Сб. РИО, т. 35, с. 380.
В мирном соглашении заинтересованы были и Литва, и Русь. Но положение сторон было различным. Иван III мог довольствоваться тем, что приобрел в ходе войны (т. е. отстаивать, говоря дипломатическим языком, принцип uti possidetis — «как владеете»). Александру же приходилось добиваться возвращения потерянного (исходя из принципа status quo ante bellum), а сил у него не было. Когда переговоры о заключении мира зашли в тупик, встал (17 марта) вопрос о перемирии. Оно устраивало обе стороны. Литовское княжество могло временно согласиться de facto с печальным для него исходом войны, сохраняя de jure возможность при благоприятном ходе событий снова вернуться к решению спорных вопросов путем переговоров или на поле брани. Для Ивана III перемирие означало дипломатическое признание победы.
Территориальный вопрос был самым трудным. В первоначальный список городов и волостей, которые должны были остаться в составе Русского государства, уполномоченные Ивана III (Яков Захарьич, Г. Ф. Давыдов и казначей Дмитрий Владимирович) включили даже те волости (в частности, смоленские — Рославль, Ельню, Озерище), которые не были заняты русскими. После длительных споров текст договора 28 марта был составлен. Между Иваном III, «государем всея Руси», и Александром Казимировичем устанавливалось перемирие на шесть лет (с весны 1503 по весну 1509 г.). Под власть Ивана III (формально на «перемирные лета») на юго-западе переходили Стародубское и Новгород-Северское княжества, земли князей Мосальских и Трубецких и ряд городов (в их числе — Брянск и Мценск). На центральном участке порубежья Россия приобретала Дорогобуж, а на северо-западе — Торопец и Белый. [579]
579
Сб. РИО, т. 35, с. 394–402; СГГД, ч. V, № 39, с. 24–27.
Огромная территория, вошедшая в состав Русского государства, имела колоссальное экономическое и политическое значение. Она составляла почти треть земель Литовского княжества. С Россией воссоединялись не только земли, населенные русским народом, но и часть украинских и белорусских земель. Создавались возможности для установления экономических и культурных связей с основными центрами Украины и Белоруссии, подготовлялось воссоединение братских народов в составе единого государства. Мощный заслон северских княжеств стал передовым форпостом, прикрывавшим центральные районы России от опустошительных набегов Крыма. Потеря северских и других земель для княжества Литовского оказалась невосполнимой и значительно ослабила позиции этого соседа Руси, с которым борьба еще предстояла. Договор 1503 г., явившийся эхом победы при Ведроши, подготовленной предшествующей борьбой за русские, украинские и белорусские земли, был крупным успехом русской дипломатии. После утверждения докончания (2 апреля) литовские послы покинули 7 апреля Москву. Через месяц (7 мая) в Литву направилось посольство П. М. Плещеева, К. Г. Заболоцкого, М. А. Кляпика-Еропкина, которое вернулось 27 сентября, привезя с собой договор, ратифицированный 27 августа Александром. [580]
580
Базилевич,с. 521; ПСРЛ, т. 6, с. 48–49; т. 8, с. 243; т. 28, с. 336; Сб. РИО, т. 35, с. 412–439.
Одновременно велись переговоры с ливонцами, завершившиеся заключением 2 апреля 1503 г. шестилетнего перемирия. Оно было утверждено в июле. Стороны обязывались отпустить задержанных купцов (новгородцы — ревельских, а ревельские — новгородских). Сходным было и докончание Дерпта со Псковом. [581] Ничего нового в отношения между странами договоры не внесли. Ливонские требования о подписании единого договора в Москве не были удовлетворены, равно как и территориальные претензии России. Словом, набегами на Псковскую землю Плеттенберг не смог добиться ничего, кроме возврата к положению, существовавшему до начала войны.
581
Liv-, Est- und Curl"andisches Urkundenbuch, 2-te Abt. Bd II. Riga-Moskau, 1909, N 509. Договор Пскова с Ливонией см.: ГВНП, № 347, с. 331–337. Договор Пскова с Дерптом не сохранился ( Казакова Н. А.Русско-ливонские и русско-ганзейские отношения…, с. 239–240).
Докончания с Литовским княжеством, Ливонским орденом и Дерптом были только перемириями. Противоречий, существовавших между Россией и ее западными соседями, они разрешить не могли. Сразу же на литовско-русской границе начались конфликты между местными жителями и между служилыми князьями-родичами. Продолжение активной борьбы Литовского княжества и России было не за горами. Но ее начало относится уже ко времени, когда на престол взошел сын Ивана III — Василий Иванович.