Россия на рубеже XV-XVI столетий (Очерки социально-политической истории).
Шрифт:
В ходе исследования внутриполитической борьбы рубежа XV–XVI вв. Я. С. Лурье пересмотрел традиционные представления о социально-политической сущности основных группировок знати при дворе Ивана III. Наблюдения автора о Владимире Гусеве и силах, стоявших за его спиной, а также о Судебнике 1497 г. прочно вошли в науку. Широкое привлечение актового материала и тонкая интерпретация дипломатических источников позволили С. М. Каштанову проследить перипетии дворцовой борьбы в годы «династического кризиса» и понять ее связь с правительственными мероприятиями конца XV в. [54]
54
Лурье Я. С.Из истории политической борьбы при Иване III. — УЗ ЛГУ, сер. истор. наук, 1941, т. 80, вып. 10, с. 75–92; его же.Первые идеологи московского самодержавия. — УЗ ЛГПИ, 1948, т. 78, с. 81–106; Каштанов.Социально-политическая история. О «династическом кризисе» см. также: Хорошкевич А. Л.Об одном из эпизодов династической борьбы в конце XV в. — ИСССР, 1974, № 5, c. 129–139.
Основные направления внешней политики Ивана III рассмотрел К. В. Базилевич. Недостаточное использование зарубежных источников не позволило автору всесторонне раскрыть роль России в системе международных отношений. Эти вопросы освещены в монографии А. Л. Хорошкевич. Русско-прибалтийско-ганзейские связи внимательно изучала Н. А. Казакова. Интересны работы Е. Ч. Скржинской и других историков о русско-итальянских связях. Значительно меньше исследовались сношения Руси с другими европейскими странами. Россию как существенное звено в системе восточноевропейских международных отношений XIV–XVI вв. рассмотрел И. Б. Греков. [55]
55
Базилевич
Обобщающее двухтомное исследование по истории русской культуры XIV–XV вв. не только подводит итог разработки данной проблемы, но и пролагает новые пути. Достоинством работы является и большое внимание к истории материальной культуры (в широком ее понимании) и быта. [56]
Русская литература и общественная мысль рубежа XV–XVI вв. стали объектом специальных исследований историков и литературоведов. Изучались воззрения как еретиков-вольнодумцев, так и идеологов сильной воинствующей церкви, нестяжателей и других мыслителей. [57] Рассматривались истоки русской беллетристики, отмечался интерес к светской литературе в тот период, и в частности к античной традиции. [58] Много споров вызывает комплекс идей, входящих в официальную идеологию (например, предыстория «Сказания о князьях владимирских»). [59] Возрос интерес к творчеству русских художников рубежа XV–XVI вв. [60] Наряду с исследованиями об отдельных сторонах русской жизни конца XV — начала XVI в. появились и труды, содержащие обобщенную характеристику Руси того периода. Общая концепция создания единого Русского государства сложилась в советской историографии не сразу. Заслуга формирования ее основных положений на основе освоения наследия классиков марксизма-ленинизма принадлежит С. В. Бахрушину и К. В. Базилевичу. Но наиболее разностороннее и глубокое представление о предпосылках и важнейших чертах процесса создания централизованного государства дают многочисленные труды А. В. Черепнина. Он изучил историографию вопроса, проанализировал социально-экономические предпосылки объединительного процесса и историю самого объединения русских земель вокруг Москвы с XIV в. до 80-х годов XV в. На широком международном фоне рисует историю создания Российского государства М. Н. Тихомиров в лекциях, прочитанных в Сорбонне. Итоговый характер носит написанный А. А. Хорошкевич раздел об истории России конца XV — начала XVI в. в академическом издании «Истории СССР». А. М. Сахаров в курсе лекций, посвященных образованию и развитию Русского государства в XIV–XVII вв., предложил свою характеристику причин объединительного процесса на Руси. Он не придавал существенного значения росту общественного разделения труда и городов. «Город, — писал А. М. Сахаров, — был явлением феодальным прежде всего… На Руси объединение страны шло на феодальной основе и в феодальных формах». Он подчеркивал, что «в основе политики князей, стремившихся к объединению земель и княжеств под своею властью, лежали чисто феодальные интересы», а сам процесс объединения «протекал на феодальной основе и на базе роста феодального землевладения и хозяйства». [61]
56
ОРК, ч. I–II.
57
Будовниц И. У.Русская публицистика XVI в. М.-Л., 1947; Казакова Н. А.Очерки по истории русской общественной мысли. Первая треть XVI в. Л., 1970; Зимин А. А.Доктор Николай Булев — публицист и ученый-медик. — Исследования и материалы по древнерусской литературе. М., 1961, с. 78–86.
58
Истоки русской беллетристики. Л., 1970.
59
См., в частности: Гольдберг А. Л. К.истории рассказа о потомках Августа и о дарах Мономаха. — ТОДРЛ, т. XXX. Л., 1976, с. 204–216; его же.К предыстории идеи «Москва — третий Рим». — Культурное наследие Древней Руси. М., 1976, с. 111–116.
60
Попов Г. В.Художественная жизнь Дмитрова в XV–XVI вв. М., 1973; его же.Живопись и миниатюра Москвы середины XV — начала XVI в. М., 1975.
61
Бахрушин С. В.«Феодальный порядок» в понимании М. Н. Покровского. — Бахрушин С. В.Научные труды, т. 2. М., 1954, с. 154–173; Базилевич К. В.«Торговый капитализм и генезис московского самодержавия» в работах М. Н. Покровского. — Против исторической концепции М. Н. Покровского, ч. I. М.-Л., 1939, с. 140–178; История СССР (Уч.), т. 1. М., 1939; Базилевич К. В.Опыт периодизации истории СССР феодального периода. — ВИ, 1949, № 11, с. 65–90; разбор взглядов Бахрушина и Базилевича см.: Черепнин.Образование, с. 112–119; Сахаров А. М.Проблема образования Русского централизованного государства в советской историографии. — ВИ, 1961, № 9, с. 74, 77; Очерки истории СССР. Период феодализма. IX–XV вв., ч. 2. М., 1953; Тихомиров М. Н.Средневековая Россия на международных путях (XIV–XV вв.). М., 1966; История СССР. В 12-ти т., т. 2. М., 1966, с. 105–141; Сахаров А. М.Образование Русского централизованного государства. М., 1955, с. 16 и др.; его же.Образование и развитие Российского государства в XIV–XVII вв. М., 1969, с. 35, 37, 43 и др.
Конечно, отрицать феодальный характер процесса создания единого государства на Руси нет оснований. Но и неверно говорить, что процесс этот протекал на «чисто» феодальной основе, тем более что рост феодального землевладения был базой развития феодальной раздробленности, а не объединения земель в единое государство. Ряд ценных трудов в этой области создан также историками стран социализма (Э. Винтер, Г. Рааб и др.). [62] Таковы в общих чертах основные итоги изучения советскими и зарубежными учеными истории России на рубеже XV–XVI вв.
62
Винтер Э.Папство и царизм. М., 1969 (сокр. пер. кн.: Winter Е.Russland und Papsttum. Berlin, 1960); Raab H.Zu einigen niederdeutschen Qullen des altrussischen Schrifftums. — Zeitschrift f"ur Slawistik, 1958, Bd 3, Hf. 2–4, S. 331 u. a.; Freydank D.Der Laodicinerbrief. — Ibidem, 1966, Bd 11, S. 355–370; Raab H."Uber die Beziehungen Bartholom"a'us Ghotans und Nicolaus Buelovs zum Gennadij — Kreis in Novgorod. — Wiss. Zeitschrift. Rostock, 1958/59, jg. 8, S. 419–422; его же.Новые сведения о печатнике Варфоломее Готане. — Международные связи России до XVII в. М., 1961, с. 339–351
Обзор источников
Основная масса источников по истории России рубежа XV–XVI вв. в настоящее время может считаться изданной. Это ставит перед исследователями особенно трудную задачу — разработки новых методов источниковедческого анализа, без чего невозможно дальнейшее движение науки вперед.
Наиболее важным источником для изучения общественно-политической истории являются летописи. Трудами М. Д. Приселкова, Д. С. Лихачева, А. Н. Насонова, М. Н. Тихомирова, Я. С. Лурье методические приемы, намеченные еще А. А. Шахматовым, стали более разносторонними. Наряду с логически-смысловым анализом летописного материала советские историки исследуют классовую и политическую
направленность сводов, органичную связь летописного дела с другими формами развития общественно-политической мысли.Картина истории летописного дела конца XV — начала XVI в. представляется следующей. Основу почти всех сохранившихся летописей составляет официальное московское летописание за 1480–1500 гг. Оно является продолжением так называемого Московского летописного свода 1479 г. (его Уваровский список первой трети XVI в. доведен до 1492 г., но конец его утерян, а Эрмитажный список XVIII в. обрывается на известии 1477 г.). [63] Официальная летопись, сходная с продолжением свода 1479 г. по Уваровскому списку, содержится в Симеоновской летописи (с 1480 до конца 1493 г., которым обрывается ее сохранившийся список). Симеоновская летопись составлена была около 1498–1502 гг., в период правления Дмитрия-внука. Список ее середины XVI в., как определил Б. М. Клосс, происходит из Волоколамского монастыря. [64] Сходные тексты содержит и так называемый «Летописец от 72-х язык». Этот памятник, как установил Я. С. Лурье, сохранился в трех видах. [65] Первый вид представлен Лихачевским списком, где после 1477 г. и до 1488 г. (которым он заканчивается) идет текст, близкий к Московскому своду 90-х годов; [66] второй (Прилуцкий) — так называемым сводом 1497 г. (после 1477 г. идет текст, близкий к Типографской Синодальной летописи, обрывающийся на 1497 г.); [67] третий сохранился в Уваровской летописи (свод 1518 г.), [68] где текст до 1482/3 г. сходен с Прилуцким видом, а далее — с Софийской II и Львовской летописями.
63
ПСРЛ, т. 25. М.-Л., 1949.
64
ПСРЛ, т. 18. СПб., 1913; Клосс Б. М.О времени создания русского Хронографа. — ТОДРЛ, т. XXVI. Л., 1971, с. 255.
65
Лурье.Летописи, с. 140.
66
Покровская В. Ф.Летописный свод 1488 г. из собрания Н. П. Лихачева. — ПКНОЕ. 1974. М., 1975, с. 28–32; Лурье.Летописи, с. 140–141.
67
ПСРЛ, т. 28. М., 1963; ср. т. 24. Пг., 1921.
68
ПСРЛ, т. 28; Лурье.Летописи, с. 140.
Официальное летописание сохранилось и в так называемых Сокращенных летописных сводах Погодинского (Сокращенный свод 1493 г., завершающийся сообщениями сентября этого года) и Мазуринского видов (Сокращенный свод 1495 г., доводящий изложение до февраля 1495 г.). Оба свода изданы. [69] На официальном летописании основывала свое изложение Вологодско-Пермская летопись (в редакции 1499 г.). [70]
В редакции 1508 г. официальное летописание известно по списку Царского Софийской I летописи. [71] Наконец, в редакции свода 1518 г., основанного на своде 1508 г., официальное летописание дошло до нас в Уваровской, Воскресенской, Софийской II, Львовской, Иоасафовской и Никоновской летописях. [72]
69
ПСРЛ, т. 27. М.-Л., 1962.
70
ПСРЛ. т. 26. М.-Л. 1959; Тихомиров М. Н.О Вологодско-Пермской летописи. — ПИ. Сб. III. М.-Л., 1940, с. 225–244; Буганов В. И.О списках Вологодско-Пермского летописного свода конца XV — начала XVI в. — Проблемы общественно-политической истории России и славянских стран. М., 1963, с. 158–165.
71
ПСРЛ, т. 6. СПб., 1853.
72
ПСРЛ, т. 28; т. 8. СПб., 1859; т. 6; т. 20, пол. 1. СПб., 1910; ИЛ; ПСРЛ, т. 12. СПб., 1901.
Политическая ориентация официальных летописей менялась в связи с напряженной политической борьбой при дворе Ивана III. Одна из редакций официальной летописи составлена была в 1493 г., а следующая — в 1495 г. Создателя последней С. М. Каштанов убедительно ищет в окружении Елены Стефановны и предположительно связывает с канцелярией митрополита Зосимы. Я. С. Лурье считает список 1495 г. великокняжеским сводом. В официальном своде 1500 г. (см. Новгородский свод 1539 г. и Новгородскую Уваровскую летопись) изложение заговора Владимира Гусева (1497/98 г.) дается также с позиций группировки Елены Стефановны. [73] Однако в 1508 г., когда свод 1500 г. дополнялся и редактировался, рассказ о событиях 1497/98 г. был изменен в духе Василия III.
73
Каштанов С. М.О списках двух неопубликованных летописных сводов (1493 и 1495 гг.) — ПИ. Сб. VIII. М., 1959, с. 465; Лурье.Летописи, с. 251; ПСРЛ, т. 4. ч. 1, вып. 2. Л., 1925, с. 530–531.
Спорным является вопрос о канцелярии, с которой было связано официальное летописание. По А. Н. Насонову, это был двор московских митрополитов, с чем не согласен Я. С. Лурье. [74]
В 80-х годах XV в. существовал летописный памятник, составитель которого сочувствовал митрополиту Геронтию. Он сохранился в составе свода 1518 г. (Софийская II — Львовская летопись). В него включались известия 1481/82, 1483/84 и далее до 1489/90 гг., частью с 1482/83 г., совпадающие с Типографской летописью. [75]
74
Лурье.Летописи, с. 238–239.
75
Лурье.Летописи, с. 212, 229, 239.
Летописание старых центров Руси постепенно приходило в упадок. В Новгороде после его присоединения пользовались официальными летописями, которые пополнялись отдельными сведениями местного характера. Некоторое время интенсивно занимались летописанием в Ростове, при архиепископском дворе. Свод конца 80-х годов XV в., дошедший в составе Типографской летописи, составлен был при дворе архиепископа Тихона. А. Н. Насонов и К. Н. Сербина усматривают в нем черты митрополичьей канцелярии. В конце XV — начале XVI в. свод был пополнен материалами официального летописания и в таком виде повлиял на великокняжеский свод 1518 г., а также на Прилуцкий вид «Летописца от 72-х язык». [76]
76
Азбелев С. Н.Новгородские летописи XVII в. Новгород, 1960, с. 12–32; Лурье.Летописи, с. 217, 223, 237, 258; Насонов,с. 373–374; Сербина К. Н.Из истории русского летописания конца XV в. (Летописный свод 1497 г.). — ПИ. Сб. XI. М., 1963, с. 391–428.
В Пскове, сохранявшем до 1510 г. независимость, летописание велось по-прежнему интенсивно при Троицком соборе. В псковских летописях имеются пространные рассказы как о внутренних событиях в республике (в частности, о движении «смердов» 1485 г.), так и о присоединении Новгорода. А. Н. Насонов датирует возникновение псковских сводов 1481 г. и концом 80-х годов, а Г. Ю. Грабмюллер — 1481, 1482 и 1486 гг. [77]
Следы известий рязанского происхождения обнаружены А. Г. Кузьминым в Никоновской летописи. Однако его датировка этой летописи 1500 г. вызвала решительное возражение Б. М. Клосса. Вскоре после присоединения в 1485 г. Твери к Москве сошло на нет и тверское летописание. Тверские известия приписывались к своду 1455 г. до 1486 г., последние приписки доходят до 1498 г. Местные предания о русско-казанских отношениях сохранились в составе позднейшей «Казанской истории». [78]
77
ПЛ, вып. 1. М.-Л., 1941; вып. 2. М.-Л., 1955; см. Насонов А. Н. Изистории псковского летописания. — ИЗ, 1946, т. 18, с. 255–294; Grabmuller H.Die Pskover Chroniken. Wiesbaden, 1975.
78
Кузьмин А. Г.Рязанское летописание. М., 1965; его же.К вопросу о времени создания и редакциях Никоновской летописи. — АЕ. 1962. М., 1963, с. 111–120; Клосс Б. М.Деятельность митрополичьей книгописной мастерской в 20-30-х годах XVI в. и происхождение Никоновской летописи. — Древнерусское искусство. Рукописная книга. М., 1972, с. 318–338; ПСРЛ, т. 15. СПб., 1863; см. Насонов А. Н.Летописные памятники Тверского княжества. — Известия АН СССР, сер. VII, отд. гум. наук, 1930, № 9, с. 709–738; № 10, с. 739–773; КН.