Россия накануне смутного времени
Шрифт:
Историки использовали в своих построениях датировку деревской писцовой книги, но никогда не обращались к ее показаниям по существу. Этот факт кажется парадоксальным, если принять во внимание, что описание Едровского стана 1582 г. является единственным источником, позволяющим подвергнуть критической проверке показания едровских поместных грамот конца 80-х годов, содержащих указания на заповедные годы.
Если доверять свидетельству едровских грамот, режим заповедных лет определенно начал действовать с 7090 г., по крайней мере в пределах небольших поместных владений двух деревских дворян — Ивана Непейцына и князя Богдана Кропоткина.
В 1588 г. Непейцын затеял тяжбу с соседним монастырем. Он требовал возвратить ему крестьян Ваську и Трешку Гавриловых на том основании, что «они збежали в заповедныя годы 90-м году из-за Ивана из-за Непейцина из деревни с Крутца, а Иван был на государеве службе в Лялицах». По разрядным книгам можно установить, что Непейцын ходил к Лялицам и бился там со шведами в феврале 1582 (7090) г. [538]
Случилось
538
Самоквасов Д. Я. Архивный материал, т. II, ч. 2, с. 450; Разряды, л. 363.
539
ЦГАДА, Поместный приказ, ф. 1209, № 959, л. 199.
Если бы режим заповедных лет был действительно введен в пределах Едровского стана с осени 1581 (7090) г., то писцы, явившиеся в поместье Непейцына, должны были бы выяснить и записать имена по крайней мере тех крестьян, которые вышли из поместья в текущем заповедном году и нарушили только что изданный указ. Но писцы только пометили за Непейцыным десяток пустых крестьянских дворов без указания имен бывших владельцев и времени, когда они покинули свои дворы. В частности, они не упомянули о крестьянах Гавриловых, сбежавших из Крутца буквально накануне описания. Отсюда можно сделать вывод, что в период описания поместья Непейцына, в 1582–1583 гг., режим заповедных лет в пределах Едровского стана не действовал. Проверка обыскных грамот с помощью писцовых материалов не подтверждает, таким образом, традиционного взгляда на хронологию заповедных лет. В деревских книгах не удается обнаружить следы действия указа 1581 г. о заповедных летах.
К аналогичным выводам приводит сравнительный анализ писцовых материалов и обысков поместья князя Б. И. Кропоткина, который в одно время с Непейцыным пытался вернуть 13 крестьян, ушедших с его земли (в том числе и из деревни Марьин Рядок) к соседним помещикам в заповедные годы. «Большие писцы» описали Марьин Рядок на Березае в заповедном 1582 (7090) г. [540] Это описание выполнено более тщательно и подробно, чем описание поместья Непейцына. Так, писцы выяснили и записали имена бывших владельцев 16 пустых тяглых дворов Марьина Рядка. Но и в этом случае текст писцовых книг не дает оснований утверждать, будто в момент описания здесь действовали заповедные годы. Если бы указ о запрете крестьянских переходов (применительно к Едровскому стану) был действительно издан осенью 1581 г., то писцы непременно бы указали, кто ушел из Марьина Рядка в текущем заповедном году, а кто — до введения «заповеди» — запрета крестьянских переходов.
540
Самоквасов Д. Я. Архивный материал, т. II, ч. 2, с. 451; Анпилогов Г. И.Новые документы, с. 415–418; ЦГАДА, Поместный приказ, ф. 1209, № 959, л. 155–156.
Писцовые материалы имеют исключительное значение с точки зрения интерпретации обыскных грамот (в поместьях Непейцына и Кропоткина), упоминающих термин «заповедные годы». В деревских писцовых книгах нет даже намека на то, что режим заповедных лет был введен при Грозном, во время описания Едровского стана в 7090–7091 гг.
В значении писцовых книг как документа, утверждавшего права помещика на землю, крестьянские оброки и повинности, не приходится сомневаться. Между тем в наказе деревских писцов отсутствуют какие бы то ни было инструкции по поводу заповедных лет. Приемы «письма» не менялись в течение всего периода описания. Следовательно, в 1582–1583 гг. деревские писцы не получили никаких разъяснений относительно заповедных лет. Они фиксировали тяглое крестьянское население заповедной пятины, используя те же самые приемы, что и писцы всех остальных «незаповедных» новгородских пятин.
Проверка данных едровских грамот конца 80-х годов с помощью писцовых материалов начала 80-х годов колеблет привычное представление о действии заповедных лет с начала 80-х годов.
Другой источник, на котором базируется традиционная хронология заповедных лет, — приходно-расходные книги Иосифо-Волоколамского монастыря, введенные в научный оборот Н. Тимофеевым [541] . В построениях Б. Д. Грекова показаниям волоколамских книг отведено исключительно важное место [542] .
541
Тимофеев Н.
Крестьянские выходы конца XVI в. — Исторический архив, т. 2. М. — Л, 1939, с. 67.542
Греков Б. Д. Крестьяне на Руси, т. II, с. 291–297.
Книги Иосифо-Волоколамского монастыря зафиксировали множество крестьянских переходов в период с мая 1573 по сентябрь 1581 г. Максимальное число переходов приходится на 1579/80 г. Но с осени 1581 г. сведения о крестьянском выходе полностью исчезли со страниц монастырских книг. Этот факт Б. Д. Греков был склонен рассматривать как доказательство отмены Юрьева дня в начале 80-х годов. В. И. Корецкий признал значительность аргумента Б. Д. Грекова и пытался объяснить его с помощью гипотезы о распространении режима заповедных лет на вотчину Иосифо-Волоколамского монастыря в начале 80-х годов [543] . Но обширная документация монастыря тех лет не знает термина «заповедные годы».
543
Корецкий В. И.Из истории закрепощения крестьян…, с. 165, 169.
Попытаемся критически разобрать показания волоколамских книг. 7 сентября 1581 г. казначей занес на страницы приходно-расходных ведомостей последнюю запись о крестьянском переходе. В этот день монастырский приказчик сдал в казну полтину, «взял выходу на крестьянине на Степанке на Овдокимове» [544] . Из приведенной записи следует, что Степан Евдокимов покинул Волоколамскую вотчину с явным нарушением срока — за полтора месяца до Юрьева дня. Так или иначе, но на страницах приходно-расходных книг Евдокимов фигурирует как последний монастырский крестьянин, заплативший монахам пожилое и воспользовавшийся правом перехода. Случай с крестьянином Евдокимовым следует признать исключительным. Массовые данные о крестьянских переходах исчезают со страниц волоколамских приходно-расходных книг после 16 марта 1580 г. (см. табл. 5).
544
Тимофеев Н.Указ. соч., с. 84.
Таблица 5. КРЕСТЬЯНСКИЕ ПЕРЕХОДЫ В ВОТЧИНАХ ИОСИФО-ВОЛОКОЛАМСКОГО МОНАСТЫРЯ [545]
| Крестьяне | 1.V.1573 — 29.IV.1574 | 26.VII.1575 — 24.VII.1576 | 7.IV.1579 — 29.III.1580 | 1.V.1581 — 18.V.1582 |
| Вышли из-за монастыря | 24 | 13 | 76 | 1 |
| Названы в монастырскую вотчину | 24 | 10 | 20 | — |
| Перешли в пределах монастырской вотчины | 2 | 2 | — | — |
| Итого | 50 | 25 | 96 | 1 |
545
Таблица составлена на основании данных Н. Тимофеева (Указ. соч., с. 67). Его подсчеты проверены нами по источнику (Архив ЛОИИ, ф. 284. Приходно-расходные книги Иосифо-Волоколамского монастыря).
Как истолковать этот факт с точки зрения традиционной хронологии заповедных лет?
Б. Д. Греков полагал, что указ Грозного о заповедных летах стал действовать в 1581 г. Иначе говоря, 26 ноября 1581 г., когда наступил Юрьев день, крестьяне впервые не смогли воспользоваться правом перехода. Эта трактовка не дает ответа по крайней мере на два вопроса: почему крестьянские переходы (по материалам монастыря) прекратились за полтора года до введения в жизнь соответствующего закона? Почему монастырские власти прекратили все денежные операции по оплате и взысканию пожилого задолго до предполагаемого введения в их вотчинах заповедных лет?
При оценке показаний монастырских приходно-расходных книг историки Б. Д. Греков и В. И. Корецкий не учли одно важное обстоятельство. Монастыри вели учет наличного крестьянского населения своих вотчин с помощью специальной документации — писцовых книг. Приходно-расходные книги, будучи документами финансового назначения, не могли сколько-нибудь полно отразить перемены в составе вотчинного населения. Они фиксировали только те крестьянские переходы, которые были связаны с уплатой пожилого. Все случаи, не сопряженные с денежными расчетами (своз или выход без уплаты пожилого), в них попасть, естественно, не могли. Если в годы наибольшего разорения вотчин Иосифо-Волоколамского монастыря приходно-расходные книги не зарегистрировали ни одного случая выхода крестьян «без отказа», то это объясняется односторонним характером и неполнотой источника.