Россiя въ концлагере

– - Что вы тутъ мнe дурака валяете, -- вдругъ заоралъ начальникъ колонны.
– - Я васъ, мать вашу...

Я протягиваю къ лицу начальника колонны лагпункта свой кулакъ:

– - А вы это видали? Я вамъ такой матъ покажу, что вы и на Лeсной Рeчкe не очухаетесь.

По тупой рожe начальника, какъ тeни по экрану, мелькаетъ ощущенiе, что если нeкто поднесъ ему кулакъ къ носу, значитъ, у этого нeкто есть какiя-то основанiя не бояться, мелькаетъ ярость, оскорбленное самолюбiе и -- многое мелькаетъ: совершенно то же, что въ свое время мелькало на лицe Стародубцева.

– - Я вообще съ вами разговаривать не желаю, -- отрeзываю я.
– - Будьте добры заготовить мнe на завтра препроводительную бумажку на первый лагпунктъ.

Я протягиваю начальнику лагпункта бумажку, на которой надъ жирнымъ краснымъ росчеркомъ Радецкаго значится: "Такого-то и такого-то немедленно откомандировать въ непосредственное распоряженiе третьяго отдeла. Начальнику перваго лагпункта предписывается обезпечить указанныхъ"...

Начальнику перваго лагпункта предписывается, а у начальника третьяго лагпункта глаза на лобъ лeзутъ. "Въ непосредственное распоряженiе третьяго отдeла!" Значитъ -- какой-то временно опальный и крупной марки чекистъ. И сидeлъ-то онъ не иначе, какъ съ какимъ-нибудь "совершенно секретнымъ предписанiемъ"... Сидeлъ, высматривалъ, вынюхивалъ...

Начальникъ лагпункта вытираетъ ладонью вспотeвшiй лобъ... Голосъ у него прерывается...

– - Вы ужъ, товарищъ, извините, сами знаете, служба... Всякiе тутъ люди бываютъ... Стараешься изо всeхъ силъ ... Ну, конечно, и ошибки бываютъ... Я вамъ, конечно, сейчасъ же... Подводочку вамъ снарядимъ -- не нести же вамъ вещички на спинe... Вы ужъ, пожалуйста, извините.

Если бы у начальника третьяго лагпункта былъ хвостъ -- {301} онъ бы вилялъ хвостомъ. Но хвоста у него нeтъ. Есть только безпредeльное лакейство, созданное атмосферой безпредeльнаго рабства...

– - Завтра утречкомъ все будетъ готово, вы ужъ не безпокойтесь... Ужъ, знаете, такъ вышло, вы ужъ извините...

Я, конечно, извиняю и ухожу. Начальникъ колонны забeгаетъ впередъ и открываетъ передо мной двери... Въ баракe Юра меня спрашиваетъ, отчего у меня руки дрожать... Нeтъ, нельзя жить, нельзя здeсь жить, нельзя здeсь жить... Можно сгорeть въ этой атмосферe непрерывно сдавливаемыхъ ощущенiй ненависти, отвращенiя и безпомощности... Нельзя жить! Господи, когда же я смогу, наконецъ, жить не здeсь?..

АУДIЕНЦIЯ

На утро намъ, дeйствительно, дали подводу до Медгоры. Начальникъ лагпункта подобострастно крутился около насъ. Моя давешняя злоба уже поутихла, и я видалъ, что начальникъ лагпункта -- просто забитый и загнанный человeкъ, конечно, воръ, конечно, сволочь, но въ общемъ, примeрно, такая же жертва системы всеобщаго рабства, какъ и я. Мнe стало неловко за свою вчерашнюю вспышку, за грубость, за кулакъ, поднесенный къ носу начальника.

Сейчасъ онъ помогалъ намъ укладывать наше нищее борохло на подводу и еще разъ извинился за вчерашнiй матъ. Я отвeтилъ тоже извиненiемъ за свой кулакъ. Мы разстались вполнe дружески и такъ же дружески встрeчались впослeдствiи. Что-жъ, каждый въ этомъ кабакe выкручивается, какъ можетъ. Чтобы я самъ сталъ дeлать, если бы у меня не было моихъ нынeшнихъ данныхъ выкручиваться? Была бы возможна и такая альтернатива: или въ "активъ", или на Лeсную Рeчку. Въ теорiи эта альтернатива рeшается весьма просто... На практикe -- это сложнeе...

На первомъ лагпунктe насъ помeстили въ одинъ изъ наиболeе привиллегированныхъ бараковъ, населенный исключительно управленческими служащими, преимущественно желeзнодорожниками и водниками. "Урокъ" здeсь не было вовсе. Баракъ былъ сдeланъ "въ вагонку", т.е. нары были не сплошныя, а съ проходами, какъ скамьи въ вагонахъ третьяго класса. Мы забрались на второй этажъ, положили свои вещи и съ тревожнымъ недоумeнiемъ въ душe пошли на аудiенцiю къ тов. Радецкому.

Радецкiй принялъ насъ точно въ назначенный часъ. Пропускъ для входа въ третiй отдeлъ былъ уже заготовленъ. Гольманъ вышелъ посмотрeть, мы ли идемъ по этому пропуску или не мы. Удостовeрившись въ нашихъ личностяхъ, онъ провелъ насъ въ кабинетъ Радецкаго -- огромную комнату, стeны которой были увeшаны портретами вождей и географическими картами края. Я съ вожделeнiемъ въ сердцe своемъ посмотрeлъ на эти карты.

Крупный и грузный человeкъ лeтъ сорока пяти встрeчаетъ насъ дружественно и чуть-чуть насмeшливо: хотeлъ-де возобновить наше знакомство, не помните?

Я не помню и проклинаю свою зрительную память. Правда, {302} столько тысячъ народу промелькнуло передъ глазами за эти годы. У Радецкаго полное, чисто выбритое, очень интеллигентное лицо, спокойныя и корректныя манеры партiйнаго вельможи, разговаривающаго съ безпартiйнымъ спецомъ: партiйныя вельможи всегда разговариваютъ съ изысканной корректностью. Но все-таки -не помню!

– - А это вашъ сынъ? Тоже спортсменъ? Ну, будемте знакомы, молодой человeкъ. Что-жъ это вы вашу карьеру такъ нехорошо начинаете, прямо съ лагеря! Ай-ай-ай, нехорошо, нехорошо...

– - Такая ужъ судьба, -- улыбается Юра.

– - Ну, ничего, ничего, не унывайте, юноша... Все образуется... Знаете, откуда это?

– - Знаю.

– - Ну, откуда?

– - Изъ Толстого...

– - Хорошо, хорошо, молодцомъ... Ну, усаживайтесь.

Чего-чего, а ужъ такой встрeчи я никакъ не ожидалъ. Что это? Какой-то подвохъ? Или просто комедiя? Этакiе отцовскаго стиля разговоры въ кабинетe, въ которомъ каждый день подписываются смертные приговоры, подписываются, вeроятно, десятками. Чувствую отвращенье и нeкоторую растерянность.

– - Такъ не помните, -- оборачивается Радецкiй ко мнe.
– - Ладно, я вамъ помогу. Кажется, въ двадцать восьмомъ году вы строили спортивный паркъ въ Ростовe и по этому поводу ругались съ кeмъ было надо и съ кeмъ было не надо, въ томъ числe и со мною.

– - Вспомнилъ! Вы были секретаремъ сeверо-кавказскаго крайисполкома.

– - Совершенно вeрно, -- удовлетворенно киваетъ головой Радецкiй.
– - И, слeдовательно, предсeдателемъ совeта физкультуры10. Паркъ этотъ, нужно отдать вамъ справедливость, вы спланировали великолeпно, такъ что ругались вы не совсeмъ зря... Кстати, паркъ-то этотъ мы забрали себe: "Динамо" все-таки лучшiй хозяинъ, чeмъ союзъ совторгслужащихъ...

Радецкiй испытающе и иронически смотритъ ъ на меня: расчитывалъ ли я въ то время, что я строю паркъ для чекистовъ? Я не расчитывалъ. "Спортивные парки" -- ростовскiй и харьковскiй -- были моимъ изобрeтенiемъ и, такъ сказать, апофеозомъ моей спортивной дeятельности. Я старался сильно и рисковалъ многимъ. И старался, и рисковалъ, оказывается, для чекистовъ. Обидно... Но этой обиды показывать нельзя.

– - Ну, что-жъ, -- пожимаю я плечами, -- вопросъ не въ хозяинe. Вы, я думаю, пускаете въ этотъ паркъ всeхъ трудящихся.

При словe "трудящихся" Радецкiй иронически приподымаетъ брови.

10 Секретарь краевого исполкома является по должности въ то же время и предсeдателемъ краевого совeта физкультуры.

– - Ну, это -- какъ сказать. Иныхъ пускаемъ, иныхъ и нeтъ. Во всякомъ случаe, ваша идея оказалась технически правильной... {303} Берите папиросу... А вы, молодой человeкъ? Не курите? И водки не пьете? Очень хорошо, великолeпно, совсeмъ образцовый спортсменъ... А только вы, cum bonus pater familias, все-таки поприсмотрите за вашимъ наслeдникомъ, какъ бы въ "Динамо" его не споили, тамъ сидятъ великiе спецiалисты по этой части.