Россия в меняющемся миропорядке

Применительно к той исторической эпохе присутствие норм уголовно-правового содержания в договоре подобного титула не было редкостью. Удивление вызывает размещение всего блока этих норм в тексте Договора 911 г. на первом плане, что говорило о главенствующей их роли в нем. Почему?

Вспомним, во-первых, что именно Византия выступила инициатором его заключения. Во-вторых, произошло это спустя всего четыре года после событий 907 года, когда в памяти византийцев были живы воспоминания о пребывании в стране варварских полчищ. Вряд ли, они хотели новой встречи с ее представителями. Поэтому минувшие с тех пор четыре года срок для новой встречи очень короткий, что могло означать, что императорский двор Византии не мог откладывать этой встречи, несмотря на все негативные воспоминания. Все вместе эти приметы указывали на появление проблемы, но не в Киеве: в ПВЛ нет сообщений о каких-либо контактах с Византией. По мнению В. Сергеевича, не по собственному желанию Олег снарядил команду дружинников в Царьград «заключить мир и установить договор с греками».

В правовой литературе есть точка зрения (см. выше слова А.Н. Сахарова), что договор 907 г. имел предварительный характер, что им были установлены лишь общие начала, на основе которых предполагалось позднее заключить окончательный мир. Скудный текст ПВЛ ничего, кроме положений т. н. договора 907 г., не содержал. Но, может быть, именно их и следует считать такими общими началами для последующих соглашений?

В.И. Сергеевич исключал это, мотивируя обстоятельствами 907 года, когда якобы был заключен договор: он писал, что «мнение это очень искусственно для таких примитивных деятелей, какими была Русь Олега, и мало соответствует условиям, в которых находились греки… В 907 г. греки купили не предварительный мир, а окончательный, (выделено нами. – К.Р.), вопреки распространенности в литературе иного мнения» 90 .

90

Сергеевич В.И. Лекции и исследования по истории русского права. С. 103–104.

Греки в тот год дорогой ценой «купили себе мир», мир окончательный, не предполагавший ни его оформления договором, ни продолжения отношений сторон. Ситуация была типичной для военных походов той эпохи: варварское вторжение в пределы страны, вымогательство дани, сопровождавшееся шантажом монаршего дома и актами разбоя, грабежа, убийствами мирного населения, прекращавшимися только с получением дани. Так было и в 907 г., когда Олег вернулся в Киев не только с огромной добычей, но и со славой победителя, оставившего свой щит «на вратах Цареграда». От Византии он получил все, что требовал. Согласно ПВЛ, за прошедшие с тех пор четыре года контактов между сторонами не было, поэтому можно предположить, что у Олега не могло возникнуть и повода для заключения договора и надобности отправлять своих «мужей» в Царьград.

Такая необходимость возникла у Византии. А так как встреча сторон завершилась появлением договора, то и причину его заключения нужно искать в нем. Даже беглое знакомство с Договором 911 г., может убедить в том, что его появление не связно с походом Олега на Царьград в 907 г., ситуацию можно определить латинским афоризмом – post hoc, non est propter hoc – «после этого, но не вследствие этого», т. е. договор 911 г. хотя и был заключен вскоре после похода 907 г., но не был прямым его следствием. Он о другом и о другой Руси, с которой мы еще не встречались. Но именно она создала для Византии новую проблему, причем такую, решение которой нельзя было откладывать. Она и заставила Византию сделать трудный для нее шаг – пригласить своего врага – киевского князя Олега для совместного решения возникшей проблемы, выступив инициатором заключения договора 911 г.

Суть проблемы станет понятной при знакомстве с договором. Согласно ПВЛ, он назван «о мире и любви», но кроме единственной в нем статьи, раскрывающей этот сюжет, все остальные отношения к нему не имеют.

Как международно-правовой акт, он был выполнен по правилам правовой культуры того времени: указана дата его принятия, названы лица, «между которыми состоялся мир», есть преамбула, вступительная и содержательная часть, заключение.

Его основа – «суть главы договора, которыми стороны обязали себя «по божьей вере и дружбе». Содержательная часть состоит из 14 статей, «глав», как они названы в тексте, каждая из которых – определенная правовая норма. В договорной практике эпохи средневековья различались нормы, определявшие публичные международные отношения, и нормы частного международного права. Нормы публичного права регламентировали отношения самих правителей (государства или «народа»). Частным правом охватывались только правоотношения, которые, по формуле одного из творцов древнего римского права Ульпиана, касаются «отдельных лиц – их личного или имущественного ущерба. Сюда относятся не только оскорбления, членовредительство, побои, но и то, что по современным представлениям образует «кримен» (англ. crimen. – К.Р.) – преступление, караемое в порядке уголовного судопроизводства (воровство, грабеж, виновное повреждение чужих вещей и пр.) 91 .

91

Черниловский З.М.Лекции по римскому частному праву. М.: Юридич. лит. 1991. С. 189–190.

К первым в Договоре 911 г. относились постановления о мире (ст. 1), о взаимном оказании помощи при кораблекрушении (ст. 7), о вступлении киевских подданных (?) в армию или флот Византийской империи (ст. 9). Все остальные статьи – нормы частного международного права: ст. 2 – о производстве в судах; ст. 3–6 нормы уголовного права (ст. 3 – об убийстве, ст. 4 – о побоях и ранах, ст. 5 – о кражах, ст. 6 – о грабеже); ст. 8 и 10 – о выкупе своих пленных из другой страны по указанной в договоре цене; ст. 11–14 нормы частного (гражданского) права. Договорные постановления первой группы могли быть (а могли и не быть) принципиально новыми нормами отношений сторон. Нормы второй группы Договора 911 г., например, о наказании за убийство, кражу и им подобные деяния, «едва ли могли быть сделаны совершенно независимо от существующих уже воззрений на деяния этого рода» 92 в законах или обычной практике сторон – Византии и Киева, чем они и были интересны для специалистов по истории отечественного права.

92

Сергеевич В.И. Цит. работа. С. 110.

Эти статьи договора – нормы прямого действия, санкции которых могли применяться к виновному на месте преступления, как, например, это указано в статье 3 – «да умрет на месте убийства». В. Сергеевич писал, что так «греки весьма последовательно проводили принцип обуздания северных дикарей» 93 .

Заявленная сторонами в титуле Договора 911 г. его цель «жить в мире и любви» – была полностью исчерпана в ст. 1: «да умиримся с вами, Греки, да любим друг друга от всей души, и не дадим никому обижать вас». Практически все остальные статьи не соответствуют его титулу, особенно занимающие в нем главное место нормы уголовного цикла: 5 из 10.

93

Там же. С. 122.

Первая же его статья (ст. 2) определяла порядок судебного разрешения столкновений руссов с греками преступного характера, а так же споров и тяжб частных 94 . Её текст приводится ниже в редакции академического издания ПВЛ в переводе Д.С. Лихачева. Три термина даны нами в скобках на языке оригинала – старославянском: так они точнее, чем в академической редакции, передают смысл нормы и ее связь с остальными нормами договора.

«А о главах, касающихся возможных совершиться злодеяний (проказ), договоримся так: те злодеяния, которые будут явно удостоверены, пусть считаются бесспорно совершившимися; а какому злодеянию не станут верить, пусть клянется та сторона, которая домогается, чтобы злодеянию этому не верили; и когда поклянется сторона та, пусть будет такое наказание (казнь), каким окажется преступление (согрешение)».

94

Судебная практика сногих стран того исторического периода, в том числе и на территории нашей страны, не знала разграничения права на отрасли уголовного и гражданского – К.Р.

Статья такого содержания и блок следующих за ней норм уголовного права о «возможных совершиться проказах»: убийствах (ст. 3), причинении ран и побоев (ст. 4), различных тяжбах (ст. 5), ограблениях, разбоях (ст. 6), а также само их присутствие в Договоре о мире и любви и главенствующее положение в нем меняют его характер, придавая ему неожиданную репрессивную направленность, резко противоречащую его титулу.

Ее анализ начнем с «возможных совершиться злодеяний», а точнее, с непривычных для современной юридической лексики «проказ», выступающих главным объектом направленности договора. В ПВЛ это слово толкуется двояко: как злодеяние и как преступление. То, что каждое преступление – злодеяние, не подлежит сомнению, но не каждое злодеяние – преступление. Автор академической редакции ПВЛ Д.С. Лихачев, вероятно, следовал точке зрения А.Н. Филиппова, который применительно к эпохе Договора 911 года толковал «проказу» как преступление 95 . А по мнению другого автора – И.И. Срезневского – это слово в Договоре 911 года относилось только к ст. 3, где речь шла об убийствах. И тот, и другой не заметили, что в том же договоре слово «проказа» есть и в ст. 7, где речь идет о бедствии на море, в результате которого пострадала ладья с грузом. А Срезневский не учел и того, что это слово есть и в Договоре 945 г., где оно в ст. 14 означает преступление (злодеяние) вообще. Приведенные случаи свидетельствуют, что уже в ту эпоху слово «проказа» имело более широкий смысл, чем только «преступление», как это следует из академического издания ПВЛ в переводе Д.С. Лихачева.

95

Обе цитаты взяты: см. Договоры русских с греками и предшествовавшие заключению их походы русских в Византию. К тысячелетию договора Олега 911-го года. Ч. 2. Время Игоря и Святослава. М., 1912. С. 38.

И в ХIХ веке слово «проказа» в Договоре 911 года толковалось довольно широко, в частности, г. М. Барац понимал его как зло, вред, злодеяние, проступок, вина, спор, тяжба о причиненном вреде, козни, хитрость 96 . Тогда же В.И. Сергеевич, предприняв, как он выразился, «на основании подлинных выражений договора» собственный анализ значения этого слова в нем, писал, что «слово «проказа» на языке договоров имеет более широкий смысл, чем преступление вообще: оно может обозначать всякий имущественный ущерб, хотя бы он произошел и без участия воли человека, как например, крушение ладьи. Отсюда заключаем, что процессуальные доказательства, перечисленные в рассматриваемой статье 2, указаны не только для убийств, но для всяких дел;

96

Барац Г.М. Критико-сравнительный анализ договоров Руси с Византией. Киев, 1910. С. 82, 83.

они должны иметь место даже в гражданских спорах» 97 . В целом, можно сказать, что в ХIХ веке это слово вообще освободилось от понимания его как злодеяния и использовалось в значении озорной шутки, дурачества 98 .

Все «проказы», названные в Договоре 911 г., должны рассматриваться судом так, как это предписывала его ст. 2: на это указывает ее место в его структуре, а так же и ее текст, из которого следует, во-первых, что ею начинается вся его содержательная часть; во-вторых, она устанавливает общий и единый порядок рассмотрения судом всех приведенных в договоре «проказ», а в-третьих, называет «выбор» единой формой определения судом наказания («казни), в каждом случае соответствующего «согрешению» (не «преступлению», как указано в академической редакции ПВЛ).

97

Сергеевич В. Лекции и исследования по истории русского права. СПб., 1883. С. 127

98

Даль В.И. Толковый словарь русского языка. Современная версия. М.: ЭКСМО, 2002. С. 539.