Россия в зеркале уголовных традиций тюрьмы
Шрифт:
Таким образом, в новых условиях в ИТК особого режима и тюрьмах произошли существенные преобразования в порядке формирования и в структуре группировок хранителей субкультуры. «Воры» и лица с иным криминальным опытом соединились в одно сообщество: поэтому понятие «вор в законе», с одной стороны, трансформировалось, с другой – приобрело совершенно иную криминальную окраску. Данные обстоятельства детерминировали и изменения отдельных их ценностных ориентаций и тактики поведения.
В исправительно-трудовых колониях строгого режима права «авторитетов» уголовной среды присваивали себе «фрайера», «хорошие парни», «шерстяные» и прочие «блатари». До конца 60-х гг. их группировки не пользовались большой поддержкой среди остальных осужденных. Но вскоре ситуация изменилась. Борьба с хулиганством и рецидивной преступностью, носившая нередко, как мы уже подчеркивали, неоправданно жестокий характер, привела к отрицательным последствиям. Исправительно-трудовые колонии стали переполняться. Лица, осужденные за хулиганство и изолированные от общества, в большинстве своем, помещение их в места лишения свободы воспринимали как расплату за прошлую судимость. «Посадили за то, что был опасен» – именно так чаще всего они оценивали
Кроме того, в данный период закрываются все тюремные отделения, размещавшиеся практически в каждой республике, области, крае. Многие из тех, кто отбывал в них наказание, были также направлены в исправительно-трудовые колонии строгого режима. Среди них оказалось немало новоявленных «воров», бывших «фрайеров», «коронованных» в тюрьмах. Они-то и начали бороться за неформальную власть и возрождение уголовных традиций. Стали устанавливать связи с тюрьмами, исправительно-трудовыми колониями особого режима, объединять вокруг себя всех настроенных против администрации ИТУ. С несогласными, не желавшими подчиняться, расправлялись. Работники мест лишения свободы пытались с этим бороться, изолируя правонарушителей из числа принадлежавших к криминальному сообществу в ШИЗО, ПКТ (помещение камерного типа), переводили их в тюрьмы. Однако, возвращаясь в ИТК, те приобретали еще большую популярность среди осужденных.
Возрождалась и характерная для осужденных стратификация. Однако от иерархии в колониях особого режима она существенно отличалась. «Авторитеты» не обладали абсолютной властью. Категория «отверженных» была многочисленна, но не столь многолика, а осужденных, отказывающихся проживать вместе с другими («самоизолирующихся»), практически не было.
До середины 80-х гг. влиянию носителей криминальной субкультуры препятствовали самодеятельные организации осужденных (секции внутреннего порядка, позднее – секции профилактики правонарушений, другие), в которые входило значительное количество лиц, отбывающих наказание. Но не только законопослушные осужденные входили в них. Были и такие, кто не хотел трудиться на основном производстве («приспособленцы»), бывшие нарушители режима в местах лишения свободы и пр. К ним присоединялись лица, допустившие нарушения неформальных норм. В самодеятельных организациях осужденных они искали себе защиту. Администрация ИТУ нередко делегировала свои функции подобным «активистам». Им поручалось осуществлять контроль за другими, их привлекали к участию в обысках, на них делалась основная опора в обеспечении распорядка дня в учреждениях. А те избивали «нейтральных» и «отверженных» за невыполнение нормы, опоздания в строй, несоблюдение формы одежды.
Подобная практика весьма негативно отразилась на деятельности ИТУ. Она сыграла на руку «авторитетам». Те стали гордиться, бравировать тем, что «никогда не носили повязок» и, значит, чисты перед арестантами. За это их, хочешь не хочешь, а приходилось уважать другим осужденным. Они, испытавшие на себе различного рода физические оскорбления и унижения со стороны «приспособленцев», начали вновь поддерживать «блатарей». И вот, в отдельных местах лишения свободы в конце 70-х гг., теперь уже на почве вражды между привычными правонарушителями и активом осужденных, произошли массовые беспорядки, убийства, расправы.
Например, в 1979 г. массовые беспорядки имели место в Учреждении Н-240-2/3 МВД СССР. По своим масштабам они были сопоставимы лишь с происходившими в лагерях в период «сучьей войны». События развивались по традиционному в тюремном мире сценарию. «Братва», недовольная тем, что осужденные активисты излишне рьяно помогали работникам ИТУ в поддержании правопорядка, использовала обычный для группового эксцесса повод – плохое приготовление в столовой пищи. Толпа, ведомая вожаками, ворвалась в помещение пищеблока. Старший повар, осужденный И., пытаясь оградить себя от расправы, прижался к стене. Все, кто находился в столовой на ужине, включились в число активных наблюдателей происходящего. Кто-то начал выкрикивать: «В котел повара! Сварить козла! Смотри, какую харю наел, а от нас осталась одна арматура!»
Несколько человек подхватили сопротивляющегося зэка и живого опустили в кипящий котел. Бурлящая каша поглотила истошный крик жертвы.
Бандитствующая группа, гонимая экстазом случившегося, ринулась к общежитию. В бараке начались избиение актива, грабежи, погромы [166] .
Большинство осужденных, отбывавших наказание в исправительно-трудовых колониях общего и усиленного режимов, ничего не знало о существовании «воровского сообщества» и его «законах». Базовые «правила-заповеди» поддерживались преимущественно стихийно. Высокий неформальный статус того или иного осужденного определялся не его криминальными заслугами – особыми статьями и тюремной «выслугой», а личностными качествами и манерой поведения. Внутри бригад и отрядов из лиц, отбывающих наказание, формировались различные неформальные образования как положительной, так и отрицательной направленности. Осужденные объединялись на основе этнических, национальных, земляческих связей. Нередко основанием для образования группировок являлись противоправные ориентации осужденных и их криминальные интересы. Разумеется, в рассматриваемых исправительно-трудовых колониях имелись и группы осужденных, в которых кто-то ранее отбывал наказание в тюрьме, ВТК, где «изучал» уголовные традиции и обычаи. Объединив вокруг себя молодых людей, организовав «пятерки» («тройки»), именуя себя «блатными», «братвой», они в поведении пытались подражать «авторитетам» уголовной среды, организовывали карточные игры, сборы «общака», обряды «проверки», «прописки». Неугодных, а чаще просто слабовольных избивали, совершали в их отношении акты мужеложства («опускали»). Но делалось это, скорее, не из почитания традиций, а чтобы продемонстрировать свою силу. Массовое же распространение субкультурных отношений, свойственных пенитенциарной общине прошлого, начинается в этих колониях уже с середины 80-х гг.
166
Подробнее см.: Материалы служебной проверки по факту массовых беспорядков в Учреждении Н-240-2/3 МВД СССР.
К этому времени можно отметить изменение характера преступности в стране. Экономический, политический и нравственный кризис, резкое снижение жизненного уровня, как и во все времена, неизбежно влекут за собою процветание преступного мира. Вместе с ним развивается и захватывает все новые слои общества и криминальная субкультура. Допускаются также серьезные ошибки в организации борьбы с преступностью и исправительно-трудового процесса в ИТУ.
Ряды преступников пополняются, прежде всего за счет молодежи («люмпенов», «фашиствующих», «панков»). В ИТК и ВТК у них появились опытные наставники. Молодые люди из числа «неформалов», как известно, лучше поддаются такому «воспитанию». Новое поколение быстро усваивало «законы воровского братства», которые для многих становились базовыми ориентирами в жизни.
«Помогли» и официальные мероприятия. В середине 80-х гг. большие группы осужденных общего и усиленного режима были перемещены из южных регионов страны в РСФСР. Многие имели связи с преступным миром. Это совпало с амнистией 1987 г. Состав осужденных значительно изменился. Положительное ядро лиц, отбывающих наказание, ослабилось. Правонарушители же приобрели для себя новые потребные силы в лице недовольных амнистией.
«Авторитеты» уголовной среды из числа рецидивистов, находящиеся в тюрьмах, не оставили без внимания изменения, произошедшие в местах лишения свободы. Они через каналы нелегальной почты устанавливают связи с «братвой» в колониях [167] . Наиболее проверенные из последних получают соответствующие указания от старших сотоварищей по установлению «воровских порядков». Их стали называть «смотрящими», «смотрящими зоны», «положенцами», вручили соответствующие «мандаты», подтверждающие их «назначение на должность авторитета». На высшем уровне – «смотрящий» колонии (абсолютный лидер); на среднем – «смотрящие» за поведением осужденных, образованием «материальной базы» группировки и прочим («авторитеты»); на низшем – «стремящиеся» (исполнители). «Воры-рецидивисты» из исправительно-трудовых колоний и с «воли» всячески помогают им, дают указания, координируют действия.
167
См.: Приложение 6.
Иллюстрируя сказанное, приведем выдержку из оперативного дела: «В каждой тюрьме или зоне есть смотрящий за положением. Смотрящих ставят воры. Все вопросы решает смотрящий. Он собирает деньги, вещи, курево и наркоту для уходящих на крытую (тюрьму), а также для осужденных особого режима… Со временем, в зависимости от поведения, воры могут взять его к себе в семью. Тогда он называется их братом – вором в законе…» Примером такого взаимодействия в криминальной среде служит записка следующего содержания: «Пришла воровская малява Славику, он смотрящий за первой зоной, что, мол, Р. работает на ментов. Надо, чтобы его незаметно повесили, на что Славик согласился» [168] .
168
Владимиров И. Указ. соч.
Итак, в 80-е гг. активные носители криминальной идеологии появились во всех колониях всех видов режима. По официальным данным за 1987 г., в Главном управлении по исправительным делам (ГУИД) МВД СССР были поставлены на учет 165 «воров в законе», отбывавших наказание в системе исправительно-трудовых учреждений страны, из них 71 отбывал наказание в ИТК всех видов режима, 94 – в тюрьмах [169]
Крайне разнообразной стала и палитра совершаемых «ворами» преступлений. По данным исследований Академии МВД РФ, 17 % «воров в законе» имели на своем счету изнасилования, что по старым «воровским законам» было абсолютно несовместимо с их званием [170] ..
169
Обзор ГУИД МВД СССР «О состоянии работы с “ворами в законе” и иными авторитетами уголовного мира в ИТУ МВД СССР» за 1987 г. № 6/2/1-419 от мая 1988 г.
170
Удинцев В. Зона: взгляд изнутри // На боевом посту. 1992. № 1. С. 33.
Вокруг «воров» концентрировались и иные авторитеты («фрайера», «смотрящие», «стремящиеся» и пр.), причем их число неизменно росло. В 1989 г. в ИТУ выявляется и ставится на учет 5,9 тысяч криминальных авторитетов, или на 10,4 % больше, чем в 1988 г., при уменьшении общей численности осужденных за этот период на 12 %. Установлено 2,5 тысяч группировок осужденных отрицательной направленности (против 2,3 тысяч за 1988 г.) [171] .
Качественные изменения в структуре и ценностных ориентациях осужденных незамедлительно сказались на росте преступности. В 1988 г. в ИТУ произошло 66 случаев захвата заложников из числа представителей администрации, всего в том году в местах лишения свободы совершено 3600 преступлений, из них 238 убийств. Тенденцией роста особо тяжких преступлений был отмечен и 1989 г., соответственно было совершено 312 убийств, причинено 528 тяжких телесных повреждений, осуществлено 77 захватов заложников, в которых принимало участие 300 преступников. Кроме того, было зарегистрировано свыше 150 случаев групповых отказов осужденных от работы либо от приема пищи.
171
Обзор ГУИД МВД СССР «О состоянии работы с лидерами и авторитетами уголовной среды в ИТУ ГУИД МВД СССР по итогам 1989 года». № 6/1. 1990.