Российская империя в сравнительной перспективе

Если взглянуть на Египет и Ирак, то характерной особенностью этих двух регионов были местные элиты мамелюков. Мамелюки – класс военных рабов турецкого и кавказского происхождения, объединенные в военные поселения и контролировавшие местную политическую жизнь военными и финансовыми средствами. После завоевания в 1517 году Египта элита мамелюков легко инкорпорировалась в Османскую администрацию. Бывшие главы богатых поселений мамелюков превратились во владельцев облагаемых налогом хозяйств и получили титул санджак-беев (sancakbey1). Хотя они никогда не вели себя как настоящие правители санджаков, титул санджак-бей означал признание их как членов правящей элиты Османской администрации. Мамелюки Османского Египта были командирами рекрутируемых на месте военных отрядов, перевозили ежегодно собираемые в Египте налоги, организовывали караваны пилигримов в Мекку, возглавляли египетскую финансовую администрацию и выступали в качестве вице-губернаторов в отсутствие назначенного из центра губернатора. Два-три крупных семейства мамелюков постоянно конфликтовали между собой по поводу монополизации власти. В конце XVIII века возникли поселения, которые попытались стать фактически независимыми от Стамбула. Наконец в 1811 году мамелюков истребил янычар Мехмед Али Паша, который стал полунезависимым губернатором Египта¹¹.

Ирак был пограничным районом, где постоянной Османской администрации не существовало вплоть до XIX века. Главными причинами отсутствия контроля со стороны центра были следующие: значительная географическая отдаленность от Стамбула, регулярные вторжения Ирана на эти территории и преобладание курдских и арабских кочевых племен вне городов. Местные кланы или командиры местных отрядов, напротив, старались узурпировать административную власть. Иногда посты губернаторов продавались управляющим местных поселений. Начиная с XVIII века и позже Ирак находился под контролем семьи мамелюков грузинского происхождения, которая сумела монополизировать назначение губернаторов Багдада только из собственной среды. Эта олигархия способствовала установлению относительной стабильности в регионе. В 1831 году Османская центральная администрация мамелюков ликвидировала¹².

Курдские и арабские племена были полуавтономными социальными и военными единицами, которыми управляли их собственные вожди на основе обычного права. Центральные власти не имели прямых контактов с членами этих племен. Посредниками между племенами и Стамбулом выступали главы конфедераций племен. Эти главные вожди признавались Блистательной Портой, если они гарантировали Стамбулу свою лояльность, регулярную плату налогов и поддержание правопорядка на своей племенной территории¹³.

ПОЛУНЕЗАВИСИМЫЕ РЕГИОНЫ Границы Османской империи включали в себя территории, которые имели свое особое государственное устройство, административные институты, регулярные войска, а иногда и свои дипломатические отношения. В их числе Хиджаз, Тунис и Алжир, Крымское Ханство, Валахия и Молдавия, которые были признаны Стамбулом как отдельные политические единицы.

Когда от мамелюкского султаната Египта к Османской империи отошел Хиджаз (i517)’ этот регион уже на протяжении пяти веков имел полунезависимый статус. Он сохранился и под Османским правлением. Местными правителями Хиджаза были шерифы Мекки, потомки пророка Мухаммеда, которые представляли местную олигархию конкурирующих между собой кланов. Хотя формально шерифа назначал центр, эту должность всегда занимали члены семьи Хашемитов. Шерифы никогда не платили какой-ли-бо дани и никогда не посылали в центр военные отряды¹⁴.

Тунис и Алжир, территории Османской империи на самом «дальнем западе» ее границ, управлялись военными олигархиями из янычар. Хотя в начале XVI века там правили бейлербеи (beylerbey1), назначаемые из Стамбула, их также затронул период децентрализации, и с начала XVII века и далее власть в этих провинциях захватили военные командиры местных янычарских отрядов. Правители, dey (от dayi, буквально – дядя) или bey, фактически проводили волю военных отрядов, солдаты которых рекрутировались из анатолийцев. Что касается Алжира, то там не было наследственной системы передачи власти, и каждого дея либо снимала, либо убивала клика командиров, которая затем ставила нового дея. В Тунисе, напротив, династия Хусаинидов правила страной в течение всего XVIII века. И алжирские деи, и тунисские беи, получив от центральной администрации титулы beylerbeyi, должны были посылать Стамбулу установленную сумму дани и оказывать помощь Османскому государству своими морскими силами. Тунис и Алжир де-факто были городами-государствами, власть олигархий в них не распространялась дальше городских стен Алжира, Орана, Константины и Туниса¹⁵.

Крымское Ханство, Валахия и Молдавия, будучи полунезависимыми монархиями, признавали Османский сюзеренитет, но оставались независимыми во внутренних делах. Эти государства имели свой чиновничий аппарат и армии, имели право чеканить свои монеты. Иногда эти страны предпринимали такие внешнеполитические шаги, которые противоречили интересам Блистательной Порты, и тем самым могли приводить к конфликтам со Стамбулом. Правители Валахии и Молдавии (воеводы) избирались из местной землевладельческой аристократии, бояр, и формально утверждались Стамбулом. В Крыму Блистательная Порта ратифицировала занятие ханского престола представителями семейства Гирей, членов династии Чингиз Ханидов. Дети правящих элит этих трех стран часто проводили свою юность в качестве заложников во дворце султана, где они получали образование в области турецкой и исламской культуры. В начале XVIII века среди местных элит в Валахии и Молдавии усилилась тенденция к достижению полной независимости. Это вынудило Блистательную Порту формальную систему избрания заменить назначением на посты воевод лояльных греков из элиты фанариотов (Phanariot). В том же веке растущая мощь России ослабила на севере автономные позиции Крымского ханства в отношении Османской империи. После 1699 года Крым все больше зависел от Османской мощи в деле сохранения своей территориальной целостности, что дало Блистательной Порте большие возможности для вмешательства во внутренние дела Ханства¹⁶.

2 Провинциальные элиты в эпоху реформ (1808–1918)

Период реформирования между 1808 и 1918 годами выявил общую тенденцию к централизации, которая непосредственно сказалась на местных элитах: в ядре империи они потеряли свое политическое влияние и были интегрированы в местные администрации, созданные государственниками-реформаторами. Местные элиты в периферийных районах оказывались вынужденными согласиться с присутствием государственной власти. Предпринимались попытки заменить привилегии феодального характера нормами, основанными на принципах закона и рациональности. Но до 1908 года Блистательная Порта сотрудничала с местными элитами и проводила эти меры, сохраняя гибкость в периферийных регионах. Младотурки же, напротив, пытались добиться в местных администрациях идеально тотального единообразия, отказываясь сотрудничать с периферийными элитами.

НЕЙТРАЛИЗАЦИЯ МЕСТНЫХ ЭЛИТ И РЕАКЦИЯ ПРОВИНЦИЙ (1808–1839) Правление Махмуда II ознаменовалось разрушением в провинциях политического и военного влияния аянов и местных династий. Эта политика проводилась с помощью ряда военных, административных и полицейских действий. В результате были ликвидированы политическое и военное влияние этой знати. С другой стороны, хоть и в урезанном виде, но все еще сохранялось экономическое влияние аянов¹⁷.

После подавления недовольных аянов Махмуд II обратил свое внимание на те династии, которые, оставаясь лояльными центральным властям, все еще обладали политической и военной силой. Блистательная Порта использовала различные предлоги, чтобы снять аянов с постов m"utesellim и передать эти должности либо менее влиятельным представителям знати, либо назначенным из центра чиновникам. Молодых членов влиятельных династий отправляли в Стамбул и устанавливали над ними полицейский надзор. Других назначали губернаторами подальше от своих районов влияния¹⁸.

Хотя сила аянов была ликвидирована, социально-экономическое влияние местных династий в провинциях сохранялось. До второй половины XIX века члены бывших семей аянов все равно занимали должности в местной администрации. Фактически, только когда увеличилось число средних и высших школ, отпрысков знатных семей стали нанимать на должности в провинциях в качестве оплачиваемых чиновников. Это явление ознаменовало постепенную интеграцию местных элит в имперскую администрацию. Другие члены знатных местных династий аянов становились чиновниками Блистательной Порты или делали карьеру в высшем командном составе армии¹⁹.

Решающим шагом в ослаблении местных аянов стала официальная ликвидация института военных феодов (timaf). Хотя старые военные феоды уже давно изжили себя, в Анатолии и на Балканах timar формально все еще существовали, и сидели на них сипахи, то есть воины-конники. И в Албании, и в Боснии эти конники занимали свои должности по наследству. Когда Махмуд II в 1831 году официально отменил военные феоды и должность сипахи, этот шаг означал для албанцев и боснийцев отъем земли, которую местные военные начальники занимали не одно поколение. Поэтому отмена военных феодов вызвала на Балканах яростный протест²⁰.

Общей реакцией Анатолийских и Балканских аянов на правительственную политику централизации страны стала их готовность приспособиться к новым административным и политическим условиям. Начиная с 1830-х годов члены формально влиятельных династий-аянов были готовы принять должности оплачиваемых администраторов областей (kaza) и более мелких административных единиц (sancak, liva). Адаптация к новым условиям позволила местным элитам сохранить в какой-то степени свое влияние на провинциальном уровне²¹.