Россыпь

Гарпану Еремеевичу помогли выгрузиться те же молодые люди, и он опять же был благодарен такой обходительности.

Не желая мять новую куртку, он, подхватив рюкзак за петлю одной рукой, в другой держа чемоданчик, пошёл в сторону стоянок такси, но вскоре понял, что так не получится: рука занемела, надо было надевать рюкзак за плечи.

– Тяжело, батя? – вдруг услышал он рядом голос.– Давай, помогу?

Повернув голову, Гарпан Еремеевич увидел парня в куртке и вязаной шапочке, идущего в одном направлении с ним. Гарпан Еремеевич поставил рюкзак и, несколько удивлённый любезностью молодого человека, смерил его взглядом с дружелюбным интересом.

– Помоги, помоги, коль не шутишь, – с достоинством отвечал Гарпан Еремеевич.

Парень подхватил рюкзак за лямки на одно плечо.

– Далеко нести-то?

– Не так, до стоянок такси.

– Мне туда же, – сказал парень.

Они шагали вровень, но встречный люд и те, которые впереди, мешали идти таким порядком. Гарпан Еремеевич шёл теперь уже вслед за парнем, который не оглядывался и молчал, и он сам тоже молчал, будучи не горазд на знакомства и разговоры. Парень шагал быстро, и Гарпан Еремеевич, едва поспевая за ним, чувствовал, как нависает какая-то неловкость. В душе возникло непонятное беспокойство, как будто происходит что-то неладное.

От быстрого шага вдруг кольнуло в коленном суставе.

– Эй, молодец, давай маленько потише, а? – взмолился Гарпан Еремеевич.

Но молодец или ли не расслышал его, или же просто проигнорировал призыв. Оглянувшись через плечо, к недоумению Гарпана Еремеевича, он наддал ещё, широким танцующим шагом лавируя между прохожими и заметно отдаляясь в дистанции.

«Да он же натурально удирает, подлец!» – осенило Гарпана Еремеевича.

– Э-э! – только и нашёлся он что прокричать, при этом на него оглянулись несколько человек, а рядом идущая дама посмотрела на него с удивлением. Лихорадочно соображая, что дальше предпринять, Гарпан Еремеевич устремился за вором.

В это время объявили посадку на один из автобусов, толпа смешалась, продвинулась, кто-то приставил сумку прямо под ноги Гарпана Еремеевича и он, споткнувшись об неё, полетел вперёд и уткнулся в женскую особу внушительных габаритов.

– Ты что! – возмутилась особа. – На ногах не стоит, старый чёрт!

– Не ломись, дед, никто твоего места не займёт, – важно и рассудительно изрёк рядом стоящий мужчина. – Места по билетам.

Не вступая ни с кем в пререкания, вырвавшись из толпы, Гарпан Еремеевич не сразу углядел вора. Тот мелькал далеко, уже в конце пешеходного перехода.

Встречный прохожий, мужичок в надвинутой на лоб кепке, очевидно, углублённый в какие-то свои мысли, внезапно для себя увидевший решительно надвигающегося Гарпана Еремеевича, поспешно сделал шаг в сторону, чтобы пропустить его. Как раз в тот самый момент Гарпан Еремеевич шагнул в ту же сторону чтобы не налететь на мужичка, и таким образом они оказались друг перед другом.

Отпихнув бедолагу и отпустив по его адресу несколько совсем не любезных слов, Гарпан Еремеевич остановился в растерянности: он потерял вора из виду. Но скоро увидел – тот за стоянками такси уходил на второй переход, и рюкзак у него был уже на обоих плечах. Надо было что-то кричать, как понимал Гарпан Еремеевич, но он не знал, что кричать и машинально продолжал преследование, хотя и сознавал, что дело это совсем пустое. Тут перед ним, пропустив очередную партию пешеходов, на переход въехал автобус – длинный, медлительный, и когда он проехал, Гарпану Еремеевичу представилось время для невесёлых размышлений. И вдруг он увидел его! Далеко уже. Негодяй, как бы на прощание, глянул через плечо в сторону Гарпана Еремеевича, кинул рюкзак в багажник и прыгнул в машину. Не то, что номер, даже марку машины Гарпан Еремеевич не смог различить, только цвет – не то грязно-белый, не то грязно-кремовый. Машина рванула с места и исчезла в потоке других машин. Он стоял и смотрел туда, где только что скрылась машина, ошеломлённый случившимся, не в состоянии собраться с мыслями. Всё произошло одним махом, как промелькнувший кадр, и как бы не с ним.

Что было делать, Гарпан Еремеевич не мог придумать. Предстанет перед невесткой, как студент, с одним чемоданчиком…

Ах, Еремейка, Еремейка…

Земляки

– Вай-вай-вай, кого я вижу! Запрягаев, Кешка! – На выходе из здания аэропорта согнувшись в полупоклоне, сияя подобострастной улыбкой, Жамьян долго тряс Кешке руку. – Какими судьбами в наших краях?

Кешка не без натуги узнал односельчанина Жамьяна, много лет назад покинувшего родное село. Сейчас перед ним стоял хоть и не цветущий мужик, но и не тот худосочный парень, каким он остался у него в памяти.

Худой и бледный, как картофельный росток из подполья, всегда одетый в трикотажные брюки в полоску, брезентовые тапочки и кожаную кепку – он, бывало, выходил на улицу, передвигаясь с палочкой в руке на прямых, плохо гнущихся в коленях ногах, и подолгу стоял у ворот. Потом как-то незаметно исчезал. На следующий день или через день появлялся снова, всегда неожиданно и на том же самом месте – казалось, для того только, чтобы показать миру, что он пока ещё жив. Поговаривали, Жамьян болел сифилисом. Жил он со стариками родителями недалеко от Залива.

И вот с каких-то пор Жамьяна не стало видно. Он перестал выходить на улицу. Нет, он не умер, но куда-то исчез. Незадолго перед этим у Запрягаевых гостил старый Санга, они пили чай с отцом, о чём-то толковали. Похоже, отец тогда дал Санге взаймы деньги. Спустя полгода Санга умер, так и не отдав отцу долг, о чём можно было судить по упрёку матери в его адрес, на что тот отвечал: «Да ладно, хоть на благое дело…»

За Сангой в скором времени последовала и Сангашиха. На похоронах родителей Жамьяна не было, он как бы канул в небытие. Избушку Санги разобрали на дрова, и на том месте построили новый дом другие люди.

И вот сейчас перед Кешкой стоял тот самый Жамьян, так давно исчезнувший из посёлка, но уже не та худоба, а мужик в силе. Кешка тоже теперь был уже далеко не парнишка. Он был удивлён, что Жамьян мгновенно узнал его, тогда как сам, не будь остановленным, наверняка прошёл бы мимо.

– Откуда и куда путь держим, земляк, если не секретно? – Жамьян наконец отпустил кешкину руку.

– Да уж какой секрет! Домой еду, отец плох. От брата телеграмму получил, вызывает срочно.

– Вай-вай, болеет или как?

– Сам не знаю, Костя не сообщил.

Жамьян сочувственно поцокал языком.

– На город, значит… Автобус утром ушёл. Так-то частником можно, но они тоже по утрам едут. Ночевать надо…

– Гостиница-то работает?

– Зачем тебе гостиница?! Обижаешь, земляк. Ночуй у меня, моя Баирма будет рада!

– Но ты же куда-то направлялся…

– А… – махнул рукой Жамьян – никуда не направлялся… так просто. Промышлял… – непонятно хохотнул он.

– Как здоровье-то? – поинтересовался Кешка, когда они вышли на улицу. Жамьян шагал непринуждённо, слегка припадая на одну ногу.

– Здоровье ничего, ладно. Лама лечил. Шибко хороший лама.

Они какое-то время шли по главной улице, в одном из магазинов Кешка купил яблок и бутылку вина, а дальше Жамьян повёл его закоулками со сплошными лужами. Кешка, выбирая сухие места, невольно стал примечать дорогу обратно, чтобы завтра утром без проблем выбраться к автобусной остановке.

Наконец, они уткнулись в тупик и остановились у ворот. Жамьян, как показалось Кешке, с опаской открыл калитку.

– Баирма дома…

С той же нерешительностью, что и калитку, он открывал дверь в избу.