Ростов-папа

— И где вы соизволили набираться?

— В «Византии».

Услышав знакомое название, я посмотрел на Петра, тот кивнул: в этом ресторане гуляла гражданка Эмма Розовна Филькенштейн с супругом в тот злополучный вечер, после которого их хату обнесли нехорошие люди.

И почему бы не предположить, что деньги из редакции спёрли всё те же самые злодеи?

Слишком много совпадений…

— Так-так, вечер становится томным, — задумчиво произнёс я. — Кто может подтвердить, что вы там были?

— Много кто — например, официанты, моя дама сердца и её знакомые.

— Что за знакомые? Говорите, коль начали! — гневно наехал я. — Мы ведь всё равно докопаемся.

— Ваша взяла! — сдался завхоз. — Вижу, выбора у меня не остаётся. Вчера я ужинал вместе с несравненной Маечкой Гуревич — это она покорила моё сердце.

— Если не ошибаюсь, Гуревич — ассистент режиссёра, — вспомнил я.

С ней мы с Петром встретились, когда узнали, что в нашем городе снимается кино. Она даже предложила нам сыграть в эпизоде, но мы героически отказались.

— Да, она — первая и, пожалуй, главная помощница самого Петрова-Рыбкина. Кстати, вчера я имел честь быть представленным ему и даже — вы не поверите, Игорю Бужскому! — с придыханием сообщил завхоз.

Выпытав остальные детали, мы посадили его писать заявление, а сами принялись обсуждать план оперативных предприятий по этому делу.

— Итак, надо навестить редакцию, опросить всех сотрудников… — начал я.

— Беру это на себя, — вызвался Паша.

— Хорошо. Ещё нужно прошерстить «Византию», пробить тамошних официантов и прочую обслугу. Возможно, кто-то из них наводчик.

— Я знаю тамошнего управляющего, — сказал Пётр.

— Тогда ресторан на тебе, а я поговорю с представителями богемы, — резюмировал я. — Вечером встречаемся и обмениваемся впечатлениями.

— Замётано! — кивнул Паша.

Начать я решил с подруги завхоза — гражданки Гуревич. Она в прошлую встречу сказала, где её можно найти, и я отправился в гостиницу «Большая Московская», надеясь застать ассистентку режиссёра на месте.

Мне повезло: погода сегодня оказалась неподходящей для сьёмок, и Майя была у себя в номере, который снимала на пару с ещё одной женщиной.

Память у гражданки Гуревич была что надо, она узнала меня сразу:

— Вы из уголовного розыска? Что, надумали сняться?

— Увы, — развёл руками я. — Сегодня я по другому делу.

— Даже так? — удивилась она. — И чем я смогла заинтересовать уголовный розыск?

— Скорее не вы, а ваш знакомый — Исидор Калюгин.

— Боже мой, а по виду приличный человек. Чего он такого натворил?

— В редакции газеты, где он работает, произошла кража. Я хочу проверить его алиби.

— Проходите. Только простите — я недавно встала.

Мы прошли в номер. Она полулегла на подушки, неприбранной кровати, а я сел в кресло напротив. Подруга Майи, узнав, кто я, попрощалась и вышла.

— Зря отказываетесь сниматься, — заметила Гуревич. — У вас очень интересный типаж. Думаю, камера вас полюбит.

— Спасибо, но я предпочитаю свою работу. Тем более, у вас есть своя звезда — Игорь Бужский.

— О, да! Бужский — уникален. Он очень органичен, не играет в кадре, а живёт.

— Вчера в ресторане он находился с вами за одним столом?

— Подсел буквально на минуту: надо было обсудить кое-какие детали, а потом вернулся к себе. Бужский — настоящий джентльмен.

— А во время этого разговора Калюгин не мог обмолвиться насчёт денег, которые хранятся в редакции.

— Вроде бы нет. Да и с какой стати ему затрагивать эту тему? Он прекрасно знает, что меня в мужчинах привлекает совершенно иное?

— И что же?

— Мужской магнетизм, — она внезапно привстала с кровати и опустилась ко мне на колени.

Я ощутил её горячие дыхание над ухом.

— Такой как у вас, — прошептала она. — Поцелуйте меня.

— В другой раз.

Я встал вместе с ней и аккуратно переложил её обратно на кровать, а сам вернулся на кресло.

Гуревич это не смутило. Она приняла соблазнительную позу и, откинув полу халата, продемонстрировала белоснежное бедро правой ножки.

— Заканчивайте этот стриптиз, — попросил я. — Поберегите ваши чары для кого-то другого. Например, для вашего друга Исидора.

— Хам! — пробормотала Гуревич. — Хам и мужлан! Впрочем, все вы — мужики, одинаковые. Этот ваш Исидор вчера так напился, что мне пришлось сажать его на извозчика, чтобы тот отвёз моего…. кавалера домой. Боже мой, это так унизительно!

— Зато по-товарищески, — подмигнул ей я.

Версия завхоза подтверждалась. Похоже, он действительно вчера перебрал лишнего. Вряд ли бы ему удалось обмануть свою опытную подругу.

— Знаете что — Быстров! — сказала она. — Я могла бы на вас крепко обидеться и это было бы очень правильно с моей стороны, но… я даю вам второй шанс. Мы пробудем в Ростове ещё неделю, осталось отснять всего пару сцен… Вы ведь не дурак и должны понимать, к чему я клоню?

— Я вас понимаю, — ухмыльнулся я. — Но у меня есть любимая жена, и я буду ей верен.

— Значит, я в вас ошиблась, и вы действительно дурак, — разочарованно произнесла Гуревич. — Остаётся лишь только позавидовать вашей супруге.

Выйдя из её номера, я вдруг осознал, как давно не видел Настю и как же по ней соскучился. Захотелось бросить всё, сесть в поезд до Москвы и хотя бы разок обнять любимую.

Следующим по графику шло посещение выдающейся кинозвезды столетия — Игоря Бужского. Он снимал одиночный люкс этажом выше.

Я поднялся по лестнице, укрытой красной дорожкой и увидел что перед дверями артиста маячит до боли знакомая фигура одного из бойцов Мамонта — толстяка в коротком тулупе. Этого типа я уже отправлял в нокаут. Тогда он препятствовал нам с Петром попасть в подъезд дома Диночки — любовницы ограбленного колбасного короля Филькенштейна.

Судя по всему, охрана чужих дверей — основная специализация этого бандита. Ну и вряд ли толстяк отирается тут от нечего делать, наверняка, его босс наносит сейчас визит вежливости Бужскому, и что-то мне подсказывает, вряд ли по причине большой любви к высокому искусству.

— Мамонт здесь? — спросил я у толстого и, не дожидаясь ответа, повторил прошлый манёвр с вырубанием.

Поддержав тяжёлую тушу противника, посадил его спиной к стене, заботливо поправил шапку и распахнул дверь номера.