Ростов-папа

— И всё-таки деньги пропали, — заметил я.

— Редактор считает, что тиснул кто-то чужой, который только об этих деньгах и знал. Там ещё кое-что ценное имелось, а его не тронули, хотя где и что лежит в редакции каждая собака знала. И да, не обижайся, Жора, но я ему про тебя рассказал, как ты Башкатова вычислил.

— Спасибо тебе, Паша! — Я встал и нарочно поклонился до пояса. — Удружил, так удружил! Век не забуду!

— Брось, Жора! Я ж как лучше хотел! Пусть знают какие спецы у нас сейчас работают. А то надоели, только и знают, что критикуют в газетах: дескать, преступность растёт, а уголовный розыск мышей не ловит, — виновато опустил глаза Паша.

— Мышей пусть коты ловят. Ладно, Паша, забыли. На будущее, пожалуйста, таких вещей, не спросив меня, не делай. Я — не Бужский, мне популярность не нужна.

— И как он тебе?

— Звезда, — ухмыльнулся я. — Предлагал знакомство коньячком обмыть. И Бужский, и Гуревич подтвердили алиби завхоза, так что копать надо в другом месте.. Петь, у тебя что? — переключился я на напарника.

— Поговорил я с директором ресторана. Говорит, что недели две назад устроился к нему официантом некто Сучков и уж больно подозрительно себя ведёт

— А чем именно?

— Лезет куда не надо, клиентами шибко интересуется и задаёт всякие странные вопросы А что самое интересное — должен был выйти сегодня на смену, но так и не появился. Живот у него, видите ли скрутило. Мается бедолага.

— Уже горячее! — обрадовался я. — Адресок Сучкова раздобыл?

— А ты как думал!

— Тогда чего ждём? Погнали.

Гнать пришлось в Нахичевань, там, среди стареньких, преимущественно одноэтажных домишек с облупившимися стенами, снимал угол у пожилой армянки подозрительный официант Сучков.

Забора тут не было, мы подошли практически к самым окнам.

— Паша, берёшь на себя тыл, — сказал я.

— Слушаюсь и повинуюсь, — хмыкнул он. — Разрешите выполнять?

— Паш, хватит ёрничать!

— Всё-всё! Я пошёл!

— С богом!

Сколько раз по долгу службы приходилось навещать чужие жилища… Не сосчитать. Враг не буду: особняки олигархов штурмовать не приходилось, но к «первым пацанам на раёне» с обыском приходил. В общем, бывал и в хижинах, и в дворцах.

Этот дом не был ни тем, ни другим. Выходил сразу несколькими окнами на улицу, так что мы не стали заранее светиться, а осторожно подобрались к крыльцу.

— Петь, проконтролируй, — показал я на рядок ставней.

— Сделаем.

Дверь оказалась не заперта, я осторожно приоткрыл её и заглянул внутрь: никого, вторая дверь тоже была открыта.

— Хозяева, есть кто дома?

— Ти кто такой будешь? — окликнул меня женский голос, идущий из комнаты.

— Уголовный розыск. Хозяюшка, где твой жилец?

— Спит жилец за перегородкой. Вчера где-то наклюкался, а теперь дрыхнет. С работы евойной с утра прибегали, спрашивали — пришлось соврать, будто заболел, — армянка говорила с небольшим акцентом.

Я вошёл в комнату и увидел пожилую женщину на широкой кровати. Вид у женщины был нездоровый.

— С вами всё в порядке?

— Спину прихватило, — пожаловалась она.

Я сочувственно кивнул, в той жизни довелось маяться из-за этой болячки, иной раз не согнуться — не разогнуться.

Комната была разделена на две неравных части фанерной перегородкой, я заглянул за неё.

Раздетый до пояса Сучков лежал на топчане, правая рука покоилась на лбу, левая была вытянута вдоль тела. На полу и под топчаном не было свободного места от пустых бутылок.

Я потряс его за плечо, украшенное татуировкой в виде голой русалки, но Сучков даже не пошевелился.

— Пьян в стельку, — произнёс Пётр, стоя у меня за спиной.

— Немудрено, — кивнул я на посуду и снова обратился к хозяйке:

— Вы уж не обессудьте, но нам придётся провести обыск.

— Обыскивайте, коль надо, — флегматично произнесла та. — Чего он хоть натворил такого?

— Как раз выясняем, — не стал пускаться в объяснения я, тем более по факту у нас ничего толком на спящего официанта, кроме его подозрительности, не было.

Пока Сучков почмокивал во сне губами, мы тщательным образом проверили весь дом. Заглянули даже в сарай, где в подполе ждало первое открытие.

— Это чьё? — спросил у хозяйки Пётр, демонстрируя потёртый саквояж, внутри которого оказались золотые и серебряные украшения: цепочки, колечки, серьги и несколько дорогих часов.

— Н-не м-моё, — от испуга женщина начала заикаться. — Я в этот сарай проклятущий сто лет уже не лазала. Его наверное, — метнула она взгляд в сторону дрыхнувшего жильца.

Второй находкой стали пистолет и две обоймы с патронами во внутреннем кармане пальто Сучкова.

— Наш клиент, — довольно произнёс Пётр и бесцеремонно толкнул официанта. — Подъём, мужчина! Хватит спать!

— Пошёл на ..! — вяло протянул Сучков и повернулся на бок.

— Вот нахал! Сотрудников уголовного розыска по матери посылает! — восхитился Пётр и рывком стащил официанта на пол.

Теперь тот проснулся и обвёл нас удивлённым взором.

— Вы кто такие?

— А что — не узнаёшь? — Пётр опустился на его койку. — Кореша твои лепшие, вчера познакомились.

— Мы что — вместе пили? — Сучков поискал взглядом бутылку и, не найдя, попросил:

— Мужики, пивка на опохмел не найдётся?

— Всё найдётся, но только потом. Сначала дела, — Пётр поставил себе на колени саквояж. — Как барахлишко делить будем?

— Не твоё, не замай! — кинулся к портфельчику Сучков, но, получив по рукам, вяло осел на пол.

— Не моё, говоришь, — хмыкнул Пётр. — А чьё тогда?

— Тебе то что?! Ну моё! — с вызовом ответил Сучков.

— Прекрасно, так и запишем: гражданин Сучков признался в том, что найденные во время обыска вещи принадлежат ему, — засмеялся напарник. — И пистолетик приобщим. Он ведь тоже твой?

— Мой, — важно кивнул официант, до конца не понимая происходящее.

— Раз так — собирайся. С нами поедешь.

— Это куда ещё?

— В уголовный розыск. Там тебе, красивому, самое место.

Сучков сразу протрезвел, стал серьёзным.

— Слышь, начальник, а может того — договоримся? Вы забирайте себе цацки, а я исчезаю из города навсегда… Ну как?

— Да ни как, — сказал как отрезал Пётр. — А будешь ещё раз такое предлагать, пристрелим тебя как собаку и весь сказ. Собирайся.