Ровесники. Герой асфальта (редактор, составитель, художник Ellen79)

Я благоразумно молчала, выслушивая эти, в принципе, справедливые упрёки, и всё ждала самого главного и наиболее уместного в данный момент вопроса: «Где ты была?»

Однако вместо этого вопроса мама, немного успокоившись, задала другой, совершенно странный:

– Ну? Как дела?

Как дела… Ничего себе… Я могла бы ей рассказать – как, только хотелось бы знать для начала, что мама имела в виду. Двигаться на ощупь я, честно говоря, боялась.

– Дела? Нормально…

– Перемирие состоялось или ничего не получилось?

Чайник, который я держала под краном с холодной водой, едва не выпал у меня из рук. Бог ты мой, она и про это знает!...Откуда?!

– Получилось.

– Виталик тебя простил? – Мама, похоже, обрадовалась. – Надо же! А я сперва в эту затею не поверила, думала, напрасно девочки стараются.

Чайник был уже полон – вода лилась из носика и основного отверстия, а я всё ещё стояла как парализованная и никак не могла повернуть ручку крана. Нет, это просто бред какой-то… Неужели моя мама тоже была в сговоре с Канарейкой и сама, лично дала добро на наше с Виталиком заточение в кабинете труда?.. Нет, определённо, это всё-таки засланный гуманоид с планеты Железяка. Моя настоящая мама скорее убила бы меня собственными руками, чем позволила провести целую ночь наедине с парнем! Я же, по её мнению, красивая и глупая. Следовательно, каждый божий день подвержена всяческим искушениям и соблазнам. Прости, мамочка, я тебя подвела. Моя нравственность минувшей ночью дала течь. Одно только может тебя утешить – это произошло с достойным мальчиком. Он даже на мне женится с радостью хоть завтра – стоит мне только захотеть.

– Значит, всё в порядке? Чего ж ты тогда такая смурная? Не понравилось что ли в гостях?

Минуточку, стоп… В каких ещё гостях? Я не знала, что ответить и молчала как глухонемая.

– Ксень! Я тебя, кажется, спрашиваю! Как там, у Марины, весело было?

Стало быть, у Марины… Слава тебе, господи, теперь хоть направление известно, по какому двигаться надо.

– Весело, конечно.

– И чего тебе там нагадали на кофейной гуще?

– Нагадали? Да так…Ерунду всякую.

Я никогда не умела вот так, сходу, находить нужные слова и придумывать правдоподобное враньё. Вадима бы на моё место – вот он был не растерялся, мигом нагородил бы целый огород с самым невозмутимым видом. Мне же сейчас приходилось ограничиваться лишь невразумительным мычанием – на большее моих актёрских способностей явно не хватало.

К счастью, подробностей мама не потребовала, и я наконец-то обратила внимание на почти затопленную водой раковину. Не хватало нам ещё таких стихийных бедствий после ремонта! Я завернула крантик и, слив из чайника лишнюю воду, поставила его на газ. Мысли приняли спокойный характер. Значит, кто-то сообразил вчера ввести в заблуждение маму. Кто-то наплел ей про гадания на кофейной гуще в гостях у Маринки. Чушь собачья, конечно, но зато теперь понятно, почему мама так доброжелательна. Интересно, кто приходил? Вряд ли Канарейка – у него для таких дел полным-полно исполнителей.

Пока я завтракала, у мамы закончилась очередная серия «мыльной» мелодрамы, и она явилась на кухню с очевидным намерением выяснить всё, что ей хочется. Конечно же, её интересовали в первую очередь мои возобновившиеся отношения с Виталиком. Я внутренне напряглась, заранее готовясь врать как можно больше.

– Ну, так что у вас там было? – Мама уселась напротив меня. – Рассказывай.

Кусок бутерброда с сыром застрял у меня в горле, и я, закашлявшись, тут же не преминула заметить:

– Во время еды вредно разговаривать. Забыла что ли – когда я ем, я глух и нем?

– Да ладно, скажи лучше, что не хочешь ничего говорить.

– Ну почему…

– Ладно, ладно. Девочкам своим спасибо скажи, что меня уговорили на эту затею. Так уж за тебя ручались, так про вашу с Виталиком неземную любовь пели, мне только заплакать оставалось. Хорошие у тебя подружки.

Соглашаясь, я энергично закивала. Хотелось бы знать имена своих хороших подружек. Может, те же Ленка с Маринкой? Вполне логично, мама ведь их уже знала, это они меня вчера и вытащили на дискотеку. Они и в мастерскую заманили. Стало быть, и к маме вместе приходили потом. Да уж… Действительно молодцы девочки, просто слов нет.

– А я ведь даже не думала, что у вас так все серьёзно, Ксень. – Мама смотрела мне в глаза пристально и мечтательно. – Ты меня столько времени дурачила этим своим Вадимом…До сих пор не могу поверить, что он оказался таким двуличным негодяем. Верни ему кассету.

– Верну. – Пообещала я, изо всех сил работая челюстями. – А Виталик за мной сегодня зайдёт. Пустишь с ним погулять?

– А ты с ним драться опять не пойдёшь в Звёздный Городок?

– Мам, я ведь тебе, кажется, объясняла уже. Виталик вообще драться не любит, и в этой войне он только из-за Вадима участвовал. А теперь они поссорились. Зачем же ему идти драться без друзей?

– Логично. – На полном серьёзе согласилась со мной мама. – Пусть приходит. Я с ним пообщаться хочу. И если твой Виталик действительно такой хороший, каким мне все его расписывают, то бог с вами. Встречайтесь. Но только чтобы без глупостей, договорились? А то принесёшь мне ещё в подоле подарочек раньше, чем полагается.

– Не принесу. – Я опустила глаза и уставилась на клетчатую скатерть прямо перед собой. Знала бы мама, какую глупость совершила я этой ночью. Именно глупость – ни что иное. Ведь в душе от той сумасбродной выходки не осталось ничего хорошего. Одна пустота и скука. Знала бы она…

38

В этот раз фирменного пирога не было. Наученная горьким опытом мама больше не стала придавать знакомству с моими кавалерами слишком серьёзное значение, и Виталика, в отличие от Канарейки, встретила довольно буднично. Кстати сказать, это было даже лучше, потому что скромного до патологии Виталика излишние знаки внимания могли здорово смутить. Он и без того пришел ни живой, ни мёртвый от страха, готовый прямо с порога получить от ворот поворот, и я постаралась успокоить его в первый же миг, ещё не впустив гостя в квартиру.

– Мы тебя уже заждались. Обедать с нами будешь?

Мой тон и слова действительно дали Виталику знак о том, что гроза миновала. От обеда он, правда, очень тактично отказался, сделав встречное предложение – сразу пойти погулять. Однако у мамы были свои планы.

– Никуда ваше гуляние не убежит. – Заявила она строго. (Пожалуй, даже слишком – Виталик, кажется, даже ростом ниже стал, услышав мамин голос). – Давай-ка, раздевайся и проходи в комнату. Поговорим немного, а потом идите куда хотите.

Больше всего я боялась, что мама устроит Виталику натуральный допрос с пристрастием – от неё вполне можно было такого ожидать. Однако всё прошло гладко – мама, как видно, чувствовала, с каким собеседником имеет дело и старалась не напугать его слишком резкими вопросами и суровым видом, который, кстати, умела принимать частенько. Она спрашивала Виталика о разных пустяках: об учёбе, о родителях, о будущей профессии. Внимательно выслушивала ответы, изучала пытливыми глазами его слегка порозовевшее от волнения лицо, словно стремилась отыскать малейший подвох. После Вадима ей везде мерещились обман и лицемерие. Только слишком отличались друг от друга два этих парня, чтобы можно было заподозрить их в сговоре. Не так вёл себя Канарейка, изображая ботаника. Не нервничал он так естественно, не запинался, путая слова, чувствуя на себе проницательные глаза моей мамы. Подобную скованность вообще сыграть было невозможно даже такому талантливому артисту как Вадим, не то что бесхитростному, открытому Виталику. И мама понимала это не хуже меня. Я видела, как тает в её сердце лёд недоверия, уступая место откровенной симпатии. Настолько откровенной, что я её даже могла прочитать на мамином смягченном лице. В принципе, так оно и должно было быть с самого начала. Разве Виталик мог не понравиться? Всё наконец-то встало на свои места. Всё было хорошо.