Рой

Машина отъезжала все дальше от дома по подъездной дорожке, и я не смог ясно рассмотреть этого человека сквозь ветровое стекло. Когда Джулия вывела машину на улицу, она заслонила от меня пассажира. Но, похоже, Джулия оживленно с ним разговаривала. Потом она переключила передачу, откинулась на спинку сиденья, и на мгновение я смог увидеть его. Мне не удалось разглядеть черты его лица, но, судя по тому, как он сутулился, у меня сложилось впечатление, что это совсем молодой парень, лет двадцати с небольшим, – хотя я не смог бы сказать наверняка. Я видел его совсем недолго. Потом Джулия надавила на газ, и машина покатила по улице.

Я подумал – что за чертовщина? Выбежал из дома, пробежал до конца подъездной дорожки. Я подбежал к воротам как раз вовремя – Джулия остановилась у знака «Стоп» в конце квартала, тормозные фонари ее «БМВ» загорелись. Она была от меня примерно в пятидесяти ярдах. Улицу освещал тусклый желтоватый свет фонарей. Похоже, Джулия все-таки была в машине одна, но я видел ее не очень хорошо. На мгновение я почувствовал облегчение и показался самому себе полным дураком. Стою тут как дурак, без всякой причины. Мне просто показалось. У Джулии в машине никого нет.

А потом, когда Джулия поворачивала направо, я снова увидел этого парня. Он наклонился вперед, как будто доставал что-то из отделения для перчаток. А потом машина уехала. И все мои тревоги и подозрения разом вернулись, разлились жгучей болью в груди и по всему телу. Мне стало трудно дышать, голова закружилась.

У Джулии в машине действительно кто-то был.

Я побрел обратно к дому по подъездной дорожке. Все мои мысли и чувства смешались, я не знал, что мне делать.

– Ты не знаешь, что тебе делать? – спросила Эллен. Мы отмывали сковородки и кастрюли в мойке – то, что нельзя вымыть в посудомоечной машине. Я драил посуду щеткой и ополаскивал ее, а Эллен вытирала уже полотенцем. – Возьми телефон и позвони ей.

– Она же в машине.

– У нее есть телефон в машине. Позвони ей.

Я вздохнул.

– И что я ей скажу? «Привет, Джулия, кто тот парень, который сидит у тебя в машине?» – я покачал головой. Это будет нелегкий разговор.

– Возможно.

– Может дойти до развода…

Эллен посмотрела на меня.

– Ты ведь не хочешь с ней разводиться, правда?

– Конечно, не хочу, черт возьми! Я хочу сохранить свою семью.

– Может быть, это уже невозможно, Джек. Это зависит не только от тебя.

– Но это какая-то бессмыслица! – сказал я. – Тот парень в машине – он же совсем мальчишка. Ему лет двадцать с хвостиком.

– И что?

– Это не похоже на Джулию.

– Правда? – Эллен подняла брови. – Ну, допустим, ему лет двадцать пять-тридцать. Но откуда тебе знать, похоже это на Джулию или нет? Откуда тебе знать, что ей нравится?

– Мы прожили с ней вместе тринадцать лет.

Эллен с грохотом поставила кастрюлю на стол.

– Джек! Я понимаю, тебе наверняка очень трудно с этим смириться.

– Да. Трудно. – Мысленно я снова и снова прокручивал эту картину – машина Джулии отъезжает по дорожке от дома. Я думал о том, что в этом парне, в том, который сидел у Джулии в машине, было что-то очень странное. Я все время пытался представить себе его лицо, но ничего не получалось. Черты его лица были видны неясно, из-за бликов света, отражавшихся в ветровом стекле, когда Джулия сдавала назад по подъездной дорожке… Я не смог разглядеть ни глаз, ни скул, ни рта. В памяти осталась странная картинка – как будто вместо лица у этого парня было неясное темное пятно. Я попытался объяснить это Эллен.

– Ничего удивительного, – сказала она.

– Как это?

– Да. Такой психологический феномен называется отрицанием. Послушай, Джек. Ты своими глазами видел доказательство – это факт. Ты видел это, Джек. Не пора ли наконец в это поверить?

Я понимал, что она права.

– Да, – сказал я. – Пора.

Зазвонил телефон. У меня руки были по локоть в мыльной пене. Я попросил Эллен поднять трубку, но кто-то из детей успел первым. Я закончил отскребать решетку гриля и передал ее Эллен, чтобы вытерла.

– Джек, – сказала моя сестра. – Тебе пора научиться видеть вещи такими, какие они есть на самом деле, а не такими, какими ты их воображаешь.

– Да, ты права, – сказал я. – Я ей позвоню.

И тут на кухню вошла Николь, бледная как мел.

– Папа, это полиция… Они хотят с тобой поговорить.

День пятый. 21:10

Машина Джулии вылетела с дороги примерно в пяти милях от дома. Она покатилась вниз по довольно крутому склону оврага, прокладывая себе путь через заросли шалфея и кусты можжевельника. Потом машина, наверное, перевернулась, потому что лежала кверху колесами. Мне было видно только ее днище. Солнце почти село, и в овраге было темно. На дороге стояли три машины спасателей, сверкая красными мигалками, а сами спасатели уже спускались в овраг на веревках. Пока я смотрел, они включили портативные прожектора и осветили овраг резким голубоватым светом. Повсюду слышался треск переносных раций.

Я стоял на дороге рядом с полицейским-мотоциклистом. Я уже спросил, можно ли мне спуститься вниз, и мне сказали, что нельзя, что нужно оставаться на дороге. Услышав треск раций, я снова задал вопрос:

– Она сильно пострадала? Моя жена ранена?

– Мы узнаем это с минуты на минуту.

Полицейский был совершенно спокоен.

– А тот, другой человек?

– Минуточку, – сказал полицейский. У него в шлеме были встроенные микрофон и наушники, и он просто понизил голос и произнес какой-то шифр: – …Запрос четыре-ноль-два, ответьте на семь-три-девять…

Я стоял у края дороги и пытался рассмотреть, что происходит внизу. Спасатели окружили «БМВ» со всех сторон, несколько человек забрались под перевернутую машину. Они возились там уже довольно долго.

Полицейский сказал:

– Ваша жена без сознания, но она… Она была пристегнута ремнем безопасности и осталась в машине. Они думают, что с ней все в порядке. Жизненно важные показатели стабильны. Они говорят, что позвоночник не поврежден, но… она… похоже, у нее сломана рука.

– Но с ней все в порядке?

– Они думают, да. – Он еще немного помолчал, слушая. Я слышал, как он проговорил в микрофон: – У меня здесь ее муж, так что давайте восемь-семь.

– Повернувшись ко мне, полицейский сказал; – Да. Сейчас ее поднимут наверх. В больнице проверят, нет ли внутреннего кровотечения. У нее сломана рука. Но они говорят, что в целом с ней все в порядке. Сейчас ее укладывают на носилки.

– Слава богу, – проронил я.

Полицейский кивнул.

– Это опасный участок дороги.

– Здесь такое уже случалось раньше?