Роза, цветок для чародея.
Шрифт:
Мать сглотнула.
– Это не так, дорогая. Мы благодарны тебе и переживаем.
– Переживаете за что? За то что я могу свалиться от бессилия и у вас не будет вашего дойного вака (коровы), который все приносит вам. Для тебя было так легко просто взять деньги с тумбочки и потравить их на себя. Ты не думала о последствиях, о том, что это могло закончиться не этим чертовым штрафом, а исправительным домом, из которого обычно не выходят живыми? Тебе было все равно на меня и свою сестру!
– Я понимаю твою злость, – монотонно произнесла мать, – я подвела тебя, но я больна. Ты
Женщина тяжело сглотнула.
– Если бы только эта жизнь пошла другой дорогой, но я не справилась, дорогая. Я оказалась слабой, не такой как твой отец.
Я замерла, продолжая одержимо смотреть на дорогу, чтобы не слететь с магистрали и не врезаться в кого-нибудь на полном ходу.
– Я хочу все исправить, – Изабелла смотрела на меня, пока я ехала, – но, не знаю, как и постараюсь из-за всех сил, не подводить тебя больше.
– Не надо мама, – я горько покрутила головой, – я слышу это каждый раз, когда что-то случается.
– Возможно, после порошков, которые мы когда-нибудь купим, я возьмусь за голову.
Я повернулась к ней, пока мы стояли, ожидая разрешающего сигнала движения. Лицо Изабеллы были испещрено глубокими и мелкими морщинами. Глаза продолжали быть яркими и казались молодыми.
Женщина произвела меня на свет рано и на самом деле, ей было чуть больше сорока лет, но выглядела она куда старше.
– Знаешь? – вдруг произнесла я, – я откладывала таллеры тебе на новый протез, чтобы ты не мучилась, таская на себе эту тяжесть. Мне жаль, что все так вышло.
Мать напряженно замерла.
Остаток дороги мы ехали молча. Возле дома нас уже ждали тетушка и Люси, катающаяся по пыльной дороге. Кони изображала спокойствие, гуляющей улыбкой на лице и расслабленным видом, но не сложно было догадаться, что она только изображает себя такой. Видно, начиталась книг Алары Крикель, где та обучала правилам поведения, в любой ситуации. Даже, критической!
Когда родительница вышла из летокара, я молча, нажала на дисплей, набирая скорость.
Мне нужно было убраться из этого квартала Серых Джунглей, где пыль забивалась в нос, слонялся народ, без остановки лаяли дикие кутьи (собаки), а в воздухе витал запах канализаций.
Я почти не спала сутки, но находясь в состоянии нервного напряжения, просто не смогла бы уснуть.
Через несколько часов меня ждала смена в «крылышке», на которую я не должна была опаздывать.
Еще некоторое время назад, я ощущала прилив сил и радость, что смогла за одну ночь заработать хорошую сумму. Планировала отремонтировать летокар, купить нужные вещи в дом, и кое-что отложить, но все рухнуло в один миг.
Я с такой силой закусила губу, что выступила кровь.
Не выбирая маршрута, я летела куда глаза глядят, смаргивая на ходу злые слезы.
Плакать я не любила, считала это состояние слабостью, только распаляющей нагнетать, но сегодня я чувствовала себя паршивее некуда.
Ощущая, что с каждой минутой мне становится все только хуже, я выехала со второй магистрали и спустилась вниз, свернув на небольшую улицу, где росли несколько высоких деревьев.
Рядом, на вытянутой площадке, выступающей в воздухе
в виде полукруглого большого пространства, расположился сад.Его открыли недавно.
Я оставила летокар, возле обочины и направилась в его сторону, ощущая как кожа вспотела под курткой. Нужно было ее оставить, но я не догадалась.
Ноги несли меня мимо колумбариев, на которые я не обратила никакого внимания, ища тень, которую давали несколько высаженных деревьев.
Не сложно было догадаться, что они выросли так быстро, только благодаря бытовому чародейству. Кроны только издалека казались живыми, но на самом деле, при приближении, казались словно вылепленными из гипса.
Я подошла к смотровой площадке, опираясь обессиленно о стеклянное заграждение.
С этого места открывался вид на Элевсин. Вернее, на его северную часть. Высокие дома и небоскребы с зеркальными стенами, преломляли розоватые лучи Сувара и казались поплывшими из-за начинающегося зноя.
В часы обеда, воздух всегда накалялся и становилось душно. Хотелось дуновение ветерка, но он практически не чувствовался.
Сняв куртку, я повесила ее на локоть, пустым взглядом разглядывая гудящий город.
Беззвучные слезы текли по щекам. Не в силах их остановить, я смахивала их ладонями, гневливо осматривая округу.
Я ощущала себя пешкой, которую кидали обстоятельства из стороны в сторону и я никак не могла почувствовать опору под ногами, так как эта гонка на выживание забирала у меня все силы.
Стоило мне только сегодня почувствовать некую радость, от заработанной суммы, как все разбилось вдребезги, разлетевшись на мелкие осколки.
Я действительно откатилась назад и не понимала, что делать.
Зато я прекрасно осознавала, что обстоятельства, связанные с матерью, заставляют меня крутиться вокруг одного и того же.
Пока она в этом состоянии, я буду жить только ради нее, забывая про себя.
Мать будет воровать, подбрасывать проблем и впадать в обиды, что я не понимаю ее, из-за болезни.
Соответственно, я должна бросить все силы, чтобы купить ей порошки от зависимости, а уж потом все остальное.
Не сдержавшись, я стукнула по ограде рукой, ударив палец и поморщившись, зажмурилась.
Злость накрывала меня волнами, и я ничего не могла с ней сделать. Все вокруг казалось безвыходным. Коридор словно сужался и все глубже и глубже затягивал меня в пропасть с названием Серые Джунгли.
В груди словно зияла яма. Я редко позволяла себе таких упаднических состояний, но видно сегодня, оно одержало надо мной вверх.
Позади меня раздались голоса. Я повернулась, желая убраться с этого места радости, где таинственно-сладко пахло розами и вдруг увидела целую делегацию, во главе с Мартелом Гризби.
Спрятаться я бы не успела, так как чародей уже успел увидеть меня, застывшую у парапета с многообещающим видом города позади.
Рядом с ним шло несколько мужчин. Все были как один, одеты в строгие костюмы, зеленых, фиолетовых и черных оттенков.
Они о чем-то беседовали с Гризби. Некоторые держали в руках папки и что-то деланно-важно записывали самописными ручками, витающими рядом в воздухе.