Роза песков

Гуруз все еще не отрывал взгляда от жаркого пламени, но все же ответил:

– - Моя мать сопротивлялась до последнего, она доказала, что достойна сопроводить отца в последний путь. А тело Бангыз айнура, -- он дернул плечами, но все же пояснил, -- его положили рядом, чтобы никто не мог потом опознать. Все же он большой человек, и его, наверное, будут искать.

После этих слов он замолчал, продолжая смотреть на костер.

Время шло. И слезы, бегущие по его щекам, высохли. А огонь все продолжал гореть. Нариз чувствовала беспокойство, потому, взяв брата за руку, она слегка потянула и сказала:

– - Нам надо уходить Гуруз. Они вернутся и будут искать.

Ее давно уже тошнило от смрада, стоящего в воздухе – огонь добрался до тел, и там, внутри костра, что-то вспыхивало и искрило. Гуруз машинально кивнул ей головой, соглашаясь, и они медленно побрели в сторону города.

Шли не торопясь – у обоих не было сил. Хотелось пить, Нариз отвязала одну из двух фляг, висевших на поясе, отхлебнула и вскрикнула и закашлялась – вместо воды в горло хлынула какая-то отвратительная жижа с сивушным вкусом. Гуруз только укоризненно покачал головой и ткнул ей пальцем в другую флягу, висевшую у нее же на поясе -- в ней действительно оказалась вода.

Смыв мерзкий приступ и отдышавшись, Нариз сказала:

– - Давай сделаем небольшой перерыв, я очень устала.

Гуруз как-то машинально кивнул головой и, не особо выбирая место, уселся прямо у дороги. Нариз вытянула гудящие ноги и тихонько заговорила:

– - Я думаю, он не успокоится. И он, и его люди будут искать нас – тебя и меня. Чем быстрее мы найдем караван и уйдем из города, тем целее будем.

Гуруз вспыхнул моментально. Резко повернувшись к сестре, он почти оскалился, когда говорил:

– - Я вызову его на честный бой, он не сможет отказаться!

Сообразив, что клин можно выбить только клином, Нариз засмеялась и сказала:

– - А отцу он дал честный бой?! Я понимаю, что тебе наплевать на свою жизнь и на мою, но погибнуть, как дурак, может любой! А вот вырасти, собрать свое войско и вырезать всю его семью – только умный.

Она не стесняясь поднимала голос на мальчишку, обзывая его слабоумным и беспомощным, и четко дождалась момента, когда губы у него затряслись, на глаза навернулись слезы, и он упал лицом в колючую неряшливую траву, захлебываясь рыданиями.

Дождавшись, пока схлынет эмоциональный накал и всхлипы Гуруза станут реже и тише, она прилегла рядом, крепко обняв его за вздрагивающие плечи, прижимая к себе уже почти не сопротивляющееся тело и, нашептывая куда-то в бритый затылок:

– - Нельзя так… Нельзя так, Гуруз… Это глупо и бессмысленно. Отец бы не одобрил. Мы с тобой должны вырасти. Обзавестись сильными воинами. У нас есть для этого все возможности! Ты пойми, нет ничего хуже провалившейся мести. Если ты полезешь к врагам сейчас, ты не просто бесславно сгинешь – над тобой будет смеяться не только твой враг, но и простые люди. А ты – сын Барджан айнура, богатого и храброго. Ты должен быть умнее и хитрее всех врагов.

Она сама не заметила, как они оба задремали.

Сон не был слишком долог, но существенно освежил их силы. А главное, погасил в Гурузе ту вспышку ненависти, когда человек действует не думая. До города оставалось еще очень долго, но весь путь они проделали спокойно, обсуждая, куда и как лучше скрыться. И Нариз удалось убедить брата, что оставаться в столице им слишком опасно.

– - У нас с тобой есть деньги, чтобы прибиться к каравану. У нас с тобой есть силы, чтобы пройти этот путь. Если ты захочешь, позднее ты сможешь вернуться, но уже взрослым и опытным воином, а не беспомощным мальчишкой. А еще … -- Нариз сделала небольшую паузу, -- у нас есть возможность посмотреть чужие земли. Думаю, мы найдем там много интересного.

Нариз примерно представляла, куда бить – какой мальчишка не мечтает о путешествии, тем более, о таком путешествии? Когда ты едешь один, и никто не будет тебя одергивать и воспитывать.

Она аккуратно вкладывала брату в голову мысль о том, что настоящий воин должен учиться очень многому, пройти чужие страны и вернуться на родину, овеянным славой.

В городе Нариз почувствовала себя несколько растерянно…

Глинобитные беленые домики с плоскими крышами, во дворах много зелени. Толпы гомонящих людей на узких кривоватых улочках.

Стража на воротах, принявшая от нее золотую монету, как-то странно усмехаясь, выдала горсть медной сдачи. Умом она понимала, что, скорее всего, ее обсчитали. Но даже счета на местном она не знала. А вялый, засыпающий чуть не на ходу Гуруз, молча, следовал за ней, свято уверенный, что о ночлеге и пище должна позаботиться женщина.

Наталья пристроилась в хвост небольшой группе людей, которые вошли в город перед ними и, стараясь не потерять их из вида, шла след в след, молясь про себя, чтобы они, как и она сама, оказались приезжими.

Где-то тут же, на окраине города, в скопище низеньких домиков, нашлось огромное подворье, куда свернули путники. Кроме длинного-длинного дома и загонов для скота и коней рядом ютились узенькие беленые клетушки. Оценив уровень комфорта, Наталья поняла, что это что-то вроде местных номеров-люкс. Вместо стекол в окно были вставлены мощные решетки, а каждая дверь снабжена тяжелым навесным замком.

Догадавшись, что тут нечто вроде гостиниц для путешественников, Наталья крепко сжала руку Гуруза и сказала:

– - Пойди узнай, сколько с нас возьмут за еду и ночлег.

Чувствуя ответственность за сестру, мальчишка несколько взбодрился.

Тощий подвижный подросток, беспрестанно кланяясь, открыл один из навесных замков. Два низких топчана, застеленных овечьими шкурами. Нариз брезгливо поморщилась – там поди и блохи есть? Низенький столик, беленые стены и плотно утоптанный земляной пол.

За эту «роскошь» пришлось отдать все медяшки, полученные от стражников. И Нариз видела, как выходя, подросток одну из монет сунул за щеку.

– И тут нас надули, -- с огорчением поняла она.

Это были далеко не последние ее монеты, но раздражение от того, что ее обсчитывают все подряд было велико. Гуруз, ни секунды не раздумывая, рухнул на кровать.

И Нариз подумала о том, что, кроме еды, неплохо бы затребовать воды для умывания. Света сквозь решетчатое окно попадало достаточно и, терпеливо дожидаясь, пока мальчишка принесет обещанную пищу, тяжело вздохнула – на кровать брат завалился прямо в обуви.

Успокаивала она себя только одной мыслью: