Роза. Истории Дормера

Вот он и выспрашивал. Негромко, ласково, будто об обыденных вещах:

– А как вас уболтал ваш "соловей", Роза?

Она улеглась на подушку. Смотрела на лекаря, но видела, кажется, другое. Весёлость, навеянная магией, испарилась. Лицо стало одновременно по-детски удивлённым и трагичным. Голос тоже был ломким и доверчивым:

– Он не убалтывал. Меня он ломал. Его мать убивала моих близких, а он ждал момента, когда я ослабею настолько, чтобы потерять волю к сопротивлению.

Руки лекаря снова жили отдельной от разума жизнью. Может, слушались сердце?.. Одна потянулась и погладила бедную девочку по волосам. Пальцы другой руки попытались разгладить горестную морщинку между бровями:

– Сколько ты продержалась?

Она заплакала:

– Больше двух лет. Дедушка. Приёмная мама. И человек пять близких, что умерли внезапно. Может, и больше... Это те, в ком я уверена...

Он попытался стереть слёзы. Она схватила его за руку. Душераздирающе глянула лучистыми фиалковыми глазами, словно впустила его в свой внутренний мир, полный боли, ненависти и любви. Хрипло прошептала:

– Ненавижу "соловьёв"! И тех, кто думает, что может распоряжаться чужой жизнью! Не бойся за меня. Лучше за своего дружка высокородного. Если полезет, я ему рога поотшибаю! И детям запрещать не буду. Пусть развлекутся!..

Она уснула потом. А он сидел рядом. Улыбался, как дурак. Печалился. Подпитывал её. Исцелял. Держал за руку. Наслаждался теплом женской ладони в своих руках.

Глава 38.

"Вечер несбывшихся надежд" продолжался.

Иан Грит не успел помечтать, как следует. Был он, говоря по правде, по-настоящему очарован. Никогда ещё не встречал такую удивительную женщину. Раскованную, но не грубую, искреннюю, но разумную. Без всех этих глупых восклицаний и преувеличенной эмоциональности, которую так любят демонстрировать дормерские барышни. И без обречённой скованности, какая бывала у них при общении с претендентами на брак. Иан понимал их, чего уж там! Женщины часто не выживали в таких браках. Мужья не бывали добры, воспринимая жён, как кого-то временного, кто родит им наследника. Не более того...

Женщина из другого мира могла быть хорошим другом. Вела себя, как друг. Это было невыразимо приятно и тепло. Как она утешала его! Как те ребята и девочки, с которыми он вырос в доме Розы. Как близкий, который понимает и разделяет твою боль.

С ней хотелось дружить. Ей можно было доверять. Но и обнимать её хотелось. Сильно хотелось... Иан не жил монахом, но и развратником не был. Романы бывали. Короткие. "Контролируемые", как он называл их. Крис и другие приятели смеялись, что он холоден не по возрасту. Целитель прямо отвечал своим высокородным друзьям, что оставлять за собой бастардов для бастарда недопустимо.

Этого хватало. Приятели затыкались, а он спокойно жил дальше. Без диких загулов с непонятными женщинами и последствиями. Сейчас хотелось другого. Большего. И маг, сидя у постели спящей Розы, не только лечил её, но и с тревогой, и удивлением всматривался в её лицо.

Она спала тихо, безмятежно. Как спят дети и те, у кого спокойная, кристально чистая совесть. Он, во всяком случае, не мог так. И Крис. Другие парни со службы. У каждого из них бывали кошмары. Часто навязчивые.

Он знал, как никто. Целитель же. Он не только видел признаки бессонницы на лицах друзей, они сами признавались ему. Приходили за помощью тогда, когда начинали сходить с ума от тотального недосыпа и тяжёлых мыслей.

Поэтому, да. Насмотрелся он на самые что ни на есть яркие свидетельства того, что совесть есть у каждого. Даже у "чёрных плащей". Что она может болеть. Иногда так болеть, что жить невозможно.

Даже Криса он видел таким. Дважды... Дважды к ним попадались, за время его службы, тёмные колдуньи. Опасные, жестокие, совершенно ненормальные существа, для которых идея господства и подчинения других была единственно возможной целью жизни.

Иан присутствовал на допросах. Как лекарь и сильный менталист. Там бывали все их самые сильные ребята. И обязательно пара стариков из Магического Совета. Их выносили каждый раз после допроса. На следующий приходили другие.

Деды менялись, ибо не выдерживали. И задача у них была самая сложная. Они страховали сыщиков, чтобы никого из них не "подцепили". Не взяли под контроль. Хотя нет... Самая сложная задача была у Криса. Потом... Когда уже выносился приговор... И ничего, что его страховал весь Магический Совет в полном составе. Вина-то была на нём. Так он считал.

Мучился невероятно потом, годами. Он потому и не допросил Розу в первый же день. Банально испугался. Хоть Руперт поклялся ему, что женщина в изоляторе - жертва колдуний, а не одна из них. Когда Шеф убедился в этом, он напился на радостях. Тайком. В одиночестве. А весь сыск сделал вид, что не знал и не понял.

Роза, если разобраться, могла бы требовать от лорда Альфрана чего угодно, в смысле услуги. Он дал бы ей. Из-за своей страшной, невыносимой вины. Его, может, и тянуло к ней для того, чтобы рассмотреть "жертву" поближе и понять, что в ней так привлекло их извечного врага и почему тёмная, лишённая эмпатии и совести колдунья не убила её.

Какие бы ни были у Криса мотивы, он точно не нужен ослабленной, измученной женщине со всеми его девиациями. Ещё несколько лет пройдёт, пока дом, служащий для Розы щитом, поможет ей восстановиться хоть немного. До тех пор её нужно очень беречь.

***

Крис просунул голову в дверь спальни хозяйки приюта как раз в тот момент, когда лекарь твёрдо решил, что будет, если понадобится, активно мешать приятелю, когда тот попытается втянуть Розу в очередной свой роман "от скуки".

Иан вздрогнул. Крис выразительно поиграл бровями:

– Заканчивай! Там у тебя ещё два пациента!

Уходили из спальни неохотно. Оба. А некоторое время спустя глава Магического сыска легко, небрежно поставил всех в известность:

– Ладно, ребята! Идите спать. Иан справится. Диван удобный, малыши спят. И я пойду. На чердаке, вроде, есть ещё одна спальня...

"Ребята", сидевшие на диванах в гостиной замерли. От наглости хребта, вероятно. Или от неожиданности?.. До этого всё было мило даже. Болтали, посмеивались. Шад менял пелёнки в кроватках, лекарь и Пеликан держали малышей на руках.

Рон, на руках Киллиана, недовольно вякнул, то-ли мальчик прижал его к себе сильнее, чем младенцу нравилось, то-ли реагируя на настроение своей любимой няньки. Он любил Или. Розу и его. Джоз предпочитал Розу и Шада.

Мальчики смеялись, что младенцы выбрали себе любимцев по цвету волос. Что, конечно, было не так. Просто потому, что по-настоящему младенцы предпочитали Розу и друг друга.

Это было настолько серьёзно, что иногда, ночами, лёжа рядом со своими маленькими подопечными и разглядывая их, женщина думала с лёгкой паникой, как сможет она отдать Джоза, если его отец или мать пожелают забрать его? И как сам мальчик сможет жить без своего духовного близнеца?

Она не написала ещё отцу Джоза. Не потому, что тянула время. Она просто так отупела от усталости, что когда пыталась сесть написать ему письмо, в голову ничего путного не шло. Вообще. Такое не пройдёт. Здесь нужно писать аккуратно, ловко и интеллигентно. Многое сказать между строк.