Роза. Истории Дормера

Роза рывком села на постели. Прижала одеяло к груди. Стиснула руки. Пусть её и вело от слабости, но разговор такой...

– Неужели они, и правда, так опасны?

Наивный вопрос женщины другого мира звучал не страхом, а детским недоверием. Лекарь медленно кивнул:

– Нестабильность - это не просто гадость, боль и дискомфорт для мага, Роза. Это пожар, наводнение, обрушение дома, глюки, головная боль, навязчивые мысли у тех, кто рядом. Что угодно, в зависимости от дарований ребёнка... А ещё это злость, ненависть к миру, окружающим и к себе, которая так и выплёскивается. Наследников приучают к самоконтролю с пелёнок. Наставники постоянно рядом и корректируют.

Снова отвёл взгляд. О таком говорить было особенно тяжело...

– Ненужными детьми никто не занимается. Они выгорают, сходят с ума, погибают. Их много умирает. Такие случаи, как мой, когда маг вырос, сформировался и вошёл в полную силу, считаются уникальными. Крису, чтобы протащить меня в Магический сыск на мою должность, пришлось вынести вопрос на заседание Магического Совета... Старые маразматики прямо в лицо мне удивлялись, как это я сумел выжить с таким резервом, без обучения и помощи...

Горько усмехнулся:

– Помощь у меня была. Ещё какая! Такая, как у ваших детей! Моя Роза тоже любила меня. Всех нас любила. Она спасла нас. А удивительный дом, который невозможно сжечь, обрушить, затопить... Который способен "исцелять" свои раны и ожоги, помогал ей... Это удивительное место. И владеть им может только удивительная женщина. С сердцем таким большим, что его хватает, чтобы танцевать на лезвии и даже не замечать этого...

Розу Михайловну снова "снесло". Она повела себя так, как вела себя с друзьями дома. Взяла руку мага обеими руками, пожала, ободряя, согревая. Хорошо, хоть не обняла...

Иан Грит смотрел потрясённо. Скованно, неловко хохотнул:

– Вы, правы, иномирная Роза! Прикосновение женщины не обязательно должно быть с тем подтекстом, что подразумевается у нас. Оно утешает. Честно! Утешает... Мне это, оказывается, очень нужно...

– Вы ведь тоскуете?- спросила Роза тихо.

Он ответил едва слышно:

– Да. Я не пережил ещё потерю матери... Думаю, никто из нас не пережил.

Роза Михайловна наплевала на этикет нового мира. Закуталась в одеяло, чтобы маг точно не усмотрел ничего неприличного в её поступке. Потянулась и легко обняла его. Замерли оба.

Без всякого "подтекста". Просто утешение. Печаль. Доброта. Нежность. Человечность. Приязнь. Уязвимость. То, что научились признавать люди мира Розы. Что отрицали дормерцы. Чего им так не хватало.

Маг решился. Сам аккуратно обнял Розу. Неловко. Скованно. И снова замер. Прошептал едва слышно:

– Танцуйте, Роза. Не бойтесь. Вы не сорвётесь.

Женщина хихикнула:

– Я не боюсь. Нет времени. И сил.

Он на шутку не сошёл. Заговорил о непростом:

– Простите нас за то, что было в Дорме. Хотя бы попытайтесь посмотреть на всё с другой стороны. Вы не можете представить себе, что творится в Лабрии, где заправляют тёмные колдуньи! Люди не бегут оттуда только потому, что не могут. Там ловушка. Для всех живых и нормальных...

Сам не заметил, как сжал руки сильнее:

– Нам тяжело приходится, Роза. Но допустить такое нельзя. Мы тоже танцуем на лезвии. Только оно у нас другое... Мы стараемся не терять человечность, Роза. Посмотрите на Криса. Он ведь отпустил вас. А я попросил за вас... Вам придётся видеться с нами. Никуда не деться. Это самое малое, что может быть в вашем случае. Контроль. Надзор... Не обижайтесь на нас, пожалуйста. И на Криса. У него не было нормального детства. Он одинок. Очень. Мучается. И делает глупости иногда.

Роза пригрелась. Лекарь, кажется, воздействовал на неё. Она плыла и была такой лёгкой... будто выпила пару бокалов хорошего вина. Потому и фыркнула тихонько:

– Он что подкатить ко мне собрался?

Иан Грит смеялся негромко и тепло:

– Только вы, наверное, способны спросить о подобном в лоб!

А потом он разжал руки. Кажется, с усилием. Роза не была уверена. Спать хотелось. Но очень похоже, что с усилием. Отодвинул её от себя, немного, правда. И глядя в лицо, странно блестевшими глазами кивнул:

– Его тянет к вам. Говоря по чести, не могу его винить...

Руки лекаря жили своей жизнью. Снова легли на плечи Розы. То-ли чтобы привлечь внимание, то-ли желая новых объятий. Грит не замечал пока... Ему трудно давался разговор. Хмурился. Говорил с запинками. Но говорил. Нужно озвучивать. Она же не знает их мир:

– Не принимайте его ухаживаний, Роза. Я, конечно, эгоист. Как любой мужчина в таком вопросе... Вы очень нравитесь мне. Во всех смыслах. Надеюсь, когда-нибудь вы сможете посмотреть на меня не как на хребта или друга. Пока я буду другом. Сколько нужно... Я понимаю и умею обуздывать себя. Он нет. Дело даже не в том, что он не умеет отказывать себе... Это одиночество и отсутствие нормального детства...

Руки лекаря посылали волны тепла и спокойствия, укачивая и приглашая отдохнуть. Потому слова его не пугали так, как могли бы. Хорошо, что память на месте. Роза осмыслит предупреждение потом, когда отдохнёт:

– Он ставит себе задачу. И решает её. Умеет быть очаровательным, щедрым, каким угодно. Он умеет достигать целей. Это у них в породе, Роза... А потом он бросает покорённую крепость. С подарками и красивыми словами... Когда это такие, как он, всё нормально. Но бывают и другие... Вам нельзя страдать, Роза. И терять радость жизни. Всё в вашем организме слишком хрупко пока.

Роза Михайловна, пусть и плыла на волнах магического наркоза, но соображения не потеряла. Разве что откровеннее была... Рассмеялась. Странно. И весело, и горько одновременно:

– Я, мой друг, никогда не куплюсь на "песни" мужика! Как бы сладко он ни пел. У меня, знаешь, какой "соловей" был? Не хуже вашего высокородного. Кого угодно уболтать мог! Кого комплиментами, кого широкими жестами, кого подарками, а кого и нелогичными поступками... Знаешь такую технику пикапа? По принципу: "Чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей"?

Иан Грит, понятное дело, понятия не имел ни о каких теориях пикапа. Но уцепился за возможность узнать о привлекающей его женщине хоть что-то. Только для себя. Он не укажет такое ни в одном из отчётов.

Ловко, профессионально, очень плавно усилил давление так, что Роза стала терять связь с реальностью. Попутно удивлялся её истощённости. Пугаясь этому... Он потому и хотел знать. Не из эгоизма. Но что-то же продолжает истощать её, хоть влияние колдуньи на неё должно быть, по идее, заблокировано. Или нет? А, если нет, то почему?