Рождение мечника

Сфера вновь изменилась. В верхней её полусфере, над головами воительниц, яркими точками вспыхнули звёзды; проявились непривычные взгляду созвездия; возникли объединяющие их яркие линии, выстраивая таинственный и неповторимый рисунок звёздного неба, каким он предстаёт в древних преданиях. Из глубин космоса выплыли четыре планеты. Каждая шла по собственной траектории, каждая была непохожа на другую. Планеты встроились в фантастический рисунок созвездий, он приобрёл завершённость.

— Под взглядом планет-прародительниц я даю тебе прощение, сестра. Но в чём твёрдость наших слов, сестра?

— В скрепах вековых традиций, — вторила ей, словно мантру, Диана.

— Без скреп мои слова лишены твёрдости. Пусть же наши мечи отведают крови!

— И пусть из крови проступят вековые скрепы. Я люблю тебя, сестра! — на последнем слове снежная королева ринулась вперёд.

Белые клинки скрестились. Но в момент соприкосновения они перестали быть белыми, по ним проносились всполохи голубых и зелёных разрядов. В воздухе явственно запахло озоном. На дуэльной площадке начала твориться подлинная фантасмагория. От клинка к клинку сновали быстрые текучие разряды; другие разряды, больше и весомей, разлетались от дерущихся женщин или били в них. Зелёные, синие, красные вспышки озаряли зал, свет казался попросту лишним. А среди вспышек, в океане молний, сражались ослепительно красивые женщины.

Картина боя, хотя я и пытался её уловить, упорно ускользала. Только особенно яркие вспышки выхватывали из кромешной тьмы одиночные сцены, и тогда воительницы резко проявлялись в замедленном, почти остановившемся кадре. Вот двуручник Дианы проламывает защиту Валери, но та ловко откидывается назад, и страшный клинок проносится у неё перед лицом и по инерции уходит вверх. Вот полуторник рыжей вспарывает воздух в сантиметре от открывшегося на мгновение бока снежной королевы. Женщины не щадят друг друга, на площадке разворачивается картина смертоубийства, а вовсе не красочной игры. Их слова, произнесённые перед боем, кажутся ненастоящими. С другой стороны… Республиканки предельно честны друг перед другом в этом бою, они собираются пустить кровь друг другу и ни на секунду не отворачивают от этой основной цели. Их любовь просто очень своеобразна, она основана на уважении друг в друге сильных и целеустремлённых личностей, а потому не приемлет полумер. Или трепетные объятия, или жёсткие выпады клинков; так любовь легко перетекает в ненависть, а ненависть оборачивается любовью.

Градус борьбы нарастал. Молнии разлетались всё дальше от эпицентра, буйство энергий стало запредельным. Одна из молний, каким-то немыслимым образом изогнувшись, ударила точно в нас. Однако Ли легонько повела клинком, воздух вокруг заискрился, и смертоносная змейка легко скатилась по возникшему лишь на мгновение защитному куполу.

Мой взгляд скользнул по лицу защитницы. Она вся была там, на площадке; вся была собрана и напряжена, ожидая новых пробоев. Получается, откровенное поведение мечницы — лишь способ сократить между нами расстояние, чтобы было удобней меня опекать? Однако ощущения кричали об обратном. Сжимая в объятьях доверчиво прильнувшее тело валькирии, я просто не мог поверить в её безэмоциональность. Особенно на фоне моих собственных попыток приласкать воительницу.

— Не увлекайся, — бросила женщина, точно прочла мои мысли. Но вместо осуждения в её голосе звучало сытое удовольствие и лёгкая дрожь возбуждения.

Валькирию возбуждала моя близость, возбуждал танец смерти сестёр в этой странной, потрясающей красоты сфере! Моя рука с её бедра скользнула вниз, к самому лону, палец нежно впился в самую чувствительную точку. Ли застонала, на её лице промелькнула целая череда выражений: здесь были и недовольство, и ярость, и торжество, и благодарность. Несколькими сильными движениями мне удалось довести её до кульминации, женщина напряглась в скоротечном спазме удовольствия… и тут же расслабилась, опадая. Её головка вдруг удобно устроилась на моём плече.

— Я тебя сейчас покусаю, Леон. Нельзя ЭТО делать ТАК неожиданно.

— Извини, просто почувствовал, что тебе это сейчас нужно.

— Тогда поцелую, — и мечница, в самом деле, впилась губами в мои губы.

Несколько долгих секунд она уничтожала своим языком любые попытки сопротивления, давила, демонстрируя в поцелуе и обещание, и угрозу одновременно. Но очередная прилетевшая в нас молния разрушила всю романтику момента. Валькирия опять стала сосредоточенной, неодобрительно повела бёдрами, и я благоразумно убрал руку.

Тем временем на площадке Валери упорно теснила Диану. Она полностью лишала её манёвра; казалось, клинок десантницы был сразу везде: перехватывал очередной выпад, и тут же обрушивался на мою снежную королеву в ответной контратаке. Ди отступала под градом ударов, она всё ближе оказывалась к краю площадки. Ли в моих руках напряглась, она уже ощущала скорую развязку и, подозреваю, даже знала, какой именно она будет. Удар. Вспышка. Диана тряпочной куклой летит на внутреннюю стену сферы. Буйство разбегающихся молний ещё несколько секунд ломает пространство, а затем всё стихает.

Я, как завороженный, смотрел на поверженное тело любовницы. До сознания медленно доходил смысл произошедшего, оно сопротивлялось, отказывалось верить. Я слишком привык к тому, что каждый человек сам выбирает свою судьбу, сам идёт по собственной дороге, и величайшее благо — просто не мешать ему. Если, конечно, этот человек — воин. Диана была бойцом, поэтому я до последнего момента не придавал значения происходящему на дуэльной площадке, оценивал его во въевшихся в плоть и кровь категориях кодекса воина. Однако жестокая реальность бескомпромиссно ворвалась в устоявшийся мир абстрактной восточной философии. Ди была не простым воином, она была моей женщиной, то есть существом, мне всецело доверившимся. Даже в этот бой разведчица вступила ради меня. Остаться в стороне я просто не мог.

И тут же что-то на площадке словно бы отозвалось на моё волевое решение, в сознании возникло странное наведённое извне чувство. Сродство. Перед глазами из ниоткуда всплыл двуручник Дианы — очень близко, будто уже находился в руках. Я метнулся вперёд. Телом ощутил, как Ли пытается меня остановить, но сила броска, помноженная на ярость уплывающего в алые дали сознания, просто снесла мечницу, опрокинула её, заставила прокатиться по силовому полу.

Я осознал себя уже над телом женщины, с тянущейся к клинку рукой. Услышал крик Валери, увидел её расширившиеся в недоумении глаза. Недоумение быстро перетекло в страх, в самый настоящий страх из-за того, что должно сейчас произойти. Но ничего не произошло — вернее, ничего, чего стоило бы бояться. Двуручник легко ткнулся в мою ладонь, сам словно скользнул в неё, и в следующее мгновение обдал меня водопадом разноцветных молний. Ри отшатнулась, затем сделала невероятный прыжок назад; в завершающей точке прыжка она налетела на несущуюся к нам Ли. Женщины замерли немыми истуканами, с расширившимися от изумления глазами, когда я легко поднял ставший таким родным и близким меч. А потом я прыгнул вперёд.

Дальнейшее помнилось смутно. Сначала под градом ударов просела защита Ри, она была вынуждена с сальто резко уходить назад. Затем Ли, попытавшаяся закрыть собой сестру, оказалась сметена, и во второй уже за сегодня раз покатилась по полу. На этот раз воительница не растерялась, быстро вернула контроль над телом и перевела неконтролируемый полёт в упругий перекат. Валери опять бросилась вперёд, пытаясь перехватить меня, сбить с удара, но такой вариант я предвидел. Удар в ударе, глубокие обманные финты, когда вместе с клинком работает всё тело, были привычны — нет, не мне, но тому или чему, что сейчас управляло моим телом. Теперь пришёл черёд Ри отлететь прочь поломанной куклой, изгибаясь в ломающих тело жестоких судорогах. Но откуда-то возникла уверенность: удар не смертелен, точно так же как не был смертельным удар, нанесённый рыжей моей снежной королеве.

Стоило телу фурии коснуться пола, как стержень, державший меня в состоянии напряжённой пружины, мгновенно исчез, а с ним исчезла и нечеловеческая быстрота движений. Сознание поплыло, не справляясь с перегрузкой, и я грузно завалился рядом с поверженной десантницей. Последним осознанным воспоминанием был рыжий локон, невыносимо щекочущий нос.

Ли, тяжело ступая, подошла к лежащим на площадке бойцам. Она не спешила подходить слишком близко до тех пор, покуда не убедилась: мужчина больше не встанет. Но, даже подойдя, она сначала тронула белым клинком тело воина. Ей навстречу брызнула стайка молний, меч привычно отозвался, развеивая порождения чуждых ему энергий. Только после этого мечница внимательно ощупала тело мужчины, затем перешла к телу лежащей рядом Высшей; последней она изучила состояние Ди, в котором, собственно, и не сомневалась. Все участники сегодняшнего действа были живы. Больше всех досталось мальчику, что также было предсказуемо. Такой мощный, почти неконтролируемый выброс она видела впервые. Или выброс был как раз контролируемым, только слишком мощным для непривычного тела? Чтобы пропускать сквозь себя такие океаны энергии нужно быть очень хорошо подготовленным, иначе можно легко сжечь нервную систему, да и самому сгореть. Потенциал у мальчика был, структура его тела позволяла работать с большими объёмами энергий, иначе он был бы уже мёртв. Но сознание закономерно не справилось с перегрузкой, хотя и продержалось очень долго.