Рождение Зверя

— Ничего я не знаю…

Он не верил настолько, что даже не собирался об этом говорить, но, видимо, слишком устал бояться — поэтому просто поднял голову и посмотрел в глаза своему мучителю.

Вот это да… Ральф был поражен: руки С'тэна, его губы, подбородок, и сама голова дрожали, и лоб покрылся испариной, но смотрел он с такой ненавистью, на какую, наверное, не способен обычный человек…

— Так о чем ты все-таки хотел меня спросить? — как можно мягче произнес Ральф.

Словно только вынырнув из воды, С'тэн дышал часто и прерывисто, потом наконец глубоко вздохнул и только после этого к нему вернулась способность говорить.

— Отдай мне… отдай мне записки… те, из поселка…

Хорошо, — пожав плечами, Ральф поднялся. Вскоре он вынес из шалаша и протянул С'тэну плоскую жестяную коробку. — Доволен?

Молодой человек молча кивнул…

* * *

Уже около шести часов находился в пути отряд из трех человек, возглавляемый Ральфом, а вокруг так ничего и не изменилось: по-прежнему парило, по-прежнему мрачно нависали угрожавшие каждую минуту пролиться дождем тяжелые, мрачные тучи, капало за шиворот с мокрых деревьев, а над головой нависали полчища мошкары. Ни малейшего движения не ощущалось в напитанном влагой, душном воздухе.

Привычно подбирая — чтобы не зацепиться за колючие кусты — полы плаща, С'тэн то смотрел по сторонам, то взгляд его невольно упирался в спину идущего впереди Ральфа.

Сейчас трудно было себе представить, что еще совсем недавно молодой человек даже и не подозревал о существовании чужестранца. С'тэну, вообще, казалось, будто бы прошло не каких-то два дня, а, по меньшей мере, два года — настолько он изменился и все еще продолжал меняться чуть ли не с каждой минутой.

В это утро он едва не сломался, зато теперь ощущал непривычную для себя свободу и совершенно непонятный пока азарт или, скорее, восторг, который был похож на разгоравшийся огонь. С'тэн будто бы обрел новое тело. Или его собственное вдруг проснулось, с жадностью устремившись навстречу всему, чего было до сих пор лишено. Он не помнил, например, чтобы ему доставляло особенное удовольствие чувствовать, как под ногами прогибается и похрустывает опавшая хвоя, как пружинит в руке, стремясь вернуться на место, отогнутая на мгновение ветка.

При каждом шаге по бедру ударяла лежавшая в кармане коробка с рукописью. С'тэн положил ладонь на теплую жесть и улыбнулся. Она, конечно же, нагрелась от тела, но молодому человеку хотелось думать, что, наоборот, эта старая жестянка и, особенно, ее содержимое согревали его. Он не знал, действительно ли когда-то знаком был с людьми, чьи имена упоминались в рукописи, и если да, то сможет ли вспомнить хоть кого-нибудь из них, но ему казалось, что они все сейчас были рядом. С'тэн даже подумал: а вдруг кто-то из переселенцев еще жив? Вдруг у него где-то есть отец, мать, сестра или брат… Быть может, если вернуться к развалинам и как следует порыскать, ему удастся обнаружить какое-нибудь указание на то, где искать…

Эта мысль не давала покоя молодому человеку и во время привала, когда, наскоро перекусив пропахшей дымом, печеной рыбой и сухарями, он, не стесняясь, вытащил из коробки и начал перечитывать записки неизвестного ему священника. Ничего особенно нового и ценного С'тэн там не нашел, однако ему вдруг страшно захотелось с кем-то все это обсудить. Риу отпадал сразу: парень, похоже, его с трудом переносил, да и, вообще, был не очень-то разговорчив. Что до Ральфа… С'тэн его по-прежнему боялся, да и после того, что произошло между ними утром, было как-то неловко.

К счастью, чужестранец, в отличие от Риу, молчать долго не любил:

— Все хочу тебя спросить, почему за последние три дня я не встретил ни одного лемута? Раньше их вой слышался по несколько раз на дню.

Обрадованный С'тэн закивал головой, и хотя волновало его сейчас совсем другое, все равно он был очень рад, что чужестранец вдруг заговорил.

— Они здесь есть, но очень мало. Из-за обезьян.

— Из-за обезьян? — не понял Ральф.

— Ну, это мы их так называем. Они, конечно, не обезьяны — скорее, одичавшие люди.

На лице чужестранца засветилась явная заинтересованность.

— Кажется, я их видел, но… насколько я понял, все их оружие — когти и клыки. Неужели они способны противостоять лемутам?

— Никто этого не знает. Возможно, между ними какие-то особые отношения, — пожал плечами С'тэн.

Он вежливо подождал и, поняв, что эта тема исчерпана, решился, наконец, заговорить о том, что было для него так важно:

— Как ты думаешь, мог кто-то из них, — С'тэн постучал по жестяной коробке, — выжить?

— Думаю, да, — покусывая сорванную травинку, без колебаний ответил чужестранец. — Только об этом лучше всего спросить кого-нибудь из твоих… братьев. Из тех, кто постарше.

С'тэн закрыл коробку и сунул ее обратно в карман валявшегося на траве плаща.

Легко сказать: «спросить»… Неужели чужестранец всерьез полагает, что Великий Магистр или кто-то из братьев станет отвечать на подобные вопросы? Да и разве возможно теперь вернуться? Даже если бы С'тэн этого пожелал! Но он не хотел…

Пораженный этой, неожиданной для себя самого, мыслью, молодой человек невольно оглянулся: Ральф продолжал спокойно жевать травинку — ни один мускул не дрогнул на его лице.

Неужели чужестранец действительно перестал контролировал его мысли?..

Ну, конечно! Еще утром, когда С'тэн поднял на него глаза, то заметил удивление — значит, это было для него неожиданностью… Но все-таки, кто же он такой и что он имел в виду, когда говорил, будто бы Великий Магистр должен перед кем-то отчитываться…

Уже окончательно запутавшись в своих догадках относительно того, кем являлся на самом деле чужестранец, назвавшийся Ральфом, и чего конкретно от него, С'тэна, он хотел, молодой человек оставил это бесполезное занятие и стал следить за тем, как в нескольких шагах от него упражнялся в метании ножа скучающий Риу. Получалось у него явно неплохо, но, поскольку нож у парня был только один, то после каждого броска приходилось идти к дереву, выталкивать нож, затем возвращаться…

— Погоди-ка! — С'тэн поднялся и подошел к Риу в тот момент, когда юноша собирался в очередной раз метнуть нож. — Держи.

На глазах у наблюдавшего за обоими молодыми людьми Ральфа С'тэн наклонился и вытащил из-за голенища сапога еще один нож.

«Господи, да сколько же их у него…» — одновременно подумали и чужестранец, и взявший протянутый ему нож Риу.

Однако С'тэн на этом не успокоился:

— А можно взять еще и твой? — спросил он, повернувшись к Ральфу.

— Бери, — пожал плечами чужестранец.

Смотреть за тем, как кто-то бросает три ножа подряд, было гораздо интереснее.