Рождение Зверя
Шрифт:
«Кто он? Кто он? И почему он мне помогает?»
Ответов на эти вопросы не было. Уже, по меньшей мере, третий раз чужестранец подвергался страшному риску, и во всех этих случаях причиной был С'тэн. Но если поначалу жизнь бывшего слуги Нечистого представляла для Ральфа определенную ценность, то теперь молодой человек превратился, скорее, в обузу.
Со стороны озера послышался всплеск, потом все снова стихло.
«Рыба… очень крупная…»
И С'тэн вдруг представил, как она опускается — глубже, глубже; рыщет между камней и водорослей, разгребает ил в поисках затаившейся жертвы… Уже нашла? Или
«О чем это я…» — Молодой человек уже в который раз остановил взгляд на Ральфе.
Вне зависимости от роста, С'тэн условно делил людей на «больших» и «маленьких». «Большим» — даже очень «большим» — был, например, С'каро. Это означало, что такой человек силой своей мысли мог просто раздавить, но если он на твоей стороне — рядом с ним можно ничего не опасаться. Чужестранец тоже был «большим» — он лишь немного уступал С'каро, но зато уж точно превосходил любого из братьев Серебряного Круга. Если бы такой, как он, действительно стал другом…
Последние двое суток у С'тэна то от страха уходила земля из-под ног, то вдруг появлялась надежда. Он всегда был «маленьким», и им, оказывается, всегда играли, как хотели: ради своих корыстных интересов чему-то учили, навязывали цели, которых он сам себе не ставил.
Но даже теперь, когда все это неожиданно открылось и в голове у него воцарился полный хаос, его по-прежнему не желали оставлять в покое; и вместо того, чтобы остановиться и подумать, он должен был постоянно куда-то бежать, спасаться… Если бы хоть кто-то ему помог — ну, не помог, так хотя бы не топил…
Ральф приподнялся и подкинул еще веток в костер. У молодого человека быстро-быстро забилось сердце.
Заглянуть бы в его мысли — хоть ненадолго… Ведь помог же он сегодня ночью. Да что там помог — спас, хотя мог просто избавиться от опасного попутчика. И сейчас он не спит, потому что пожалел его, С'тэна… И потом… как же он мог забыть! Прошлой ночью чужестранец предлагал стать его учеником…
— Ральф, — приподнявшись на локте, тихо окликнул С'тэн. — Все еще не спишь?
«Он улыбается… Хотя он улыбается постоянно — это ничего не значит…» — лихорадочно думал С'тэн.
— Я хотел спросить… — дрожащим голосом произнес он вслух.
— Спрашивай.
— Вчера ночью ты сказал, что я могу стать твоим учеником.
— Почему бы нет, — пожал плечами чужестранец.
— Что для этого нужно сделать?
— А тебе требуется инициация? — усмехнулся Ральф.
С'тэн не ответил.
— Не понимаю, чего ты хочешь… Ну, иди сюда… сядь. — На лице у чужестранца, как всегда, поигрывала улыбка, но вблизи сразу бросалось в глаза, до какой степени он на самом деле устал. — Значит, будешь молчать?
Сейчас он рассердится, и тогда уже точно все пропало… С'тэн закрыл лицо руками. Видел бы его сейчас Великий Магистр…
— Я хочу жить, но я уже больше ничего не понимаю…
— Это оттого, что раньше за тебя все решали другие, — терпеливо начал объяснять чужестранец. — Понимаешь, когда ты состоишь в какой-то общине, тебе не требуется думать. Тебе просто говорят: вот единственно верный путь — иди по нему, а остальное устроится само собой. Тому, кто в
это верит, легко и просто — очень удобно жить, зная, что ты относишься к избранным и что надо всего лишь не отклоняться с начертанного пути. Но вот вдруг случается невероятное, и человек обнаруживает, что, оказывается, шел не туда. Если на это восхождение положена практически вся жизнь — люди обычно ломаются, если же еще есть время — начинают метаться в поисках того, кто мог бы указать им новый путь. — Ральф задумчиво пошевелил угли, затем посмотрел на С'тэна и спросил: — Я тебе нужен для этого?Молодой человек ответил не сразу. С одной стороны, слова чужестранца его успокоили: когда оказывается, что твои проблемы уже известны другим людям, обычно становится легче, но, с другой стороны, решать-то их все равно придется самому.
— Я понял, но… — С'тэн замялся, подбирая слова.
— Я боюсь, мне не успеть подумать обо всем этом как следует — меня просто не будет.
— Ах, вот в чем дело — ты хочешь знать, на твоей ли я стороне? — наконец догадался Ральф.
— Да, — пересилив себя, отчетливо произнес С'тэн.
— Я на твоей стороне, — ни на секунду не задумавшись, подтвердил чужестранец. — Только беда в том, что я не принадлежу себе, и может вдруг случиться, что завтра рядом со мной станет гораздо опаснее, чем без меня. Вот так, — и, сказав это, протянул ладонь.
С'тэн на всякий случай зажмурился, но нет, он не спал — Ральф в самом деле протягивал ему руку. Ему…
— Вот и отлично, — улыбнулся чужестранец. — А теперь все-таки попробуй поспать…
Ральфа разбудил запах жареного мяса и странное шипение.
«Неужели снова Риу…» — подумал чужестранец, лениво переворачиваясь, чтобы убедиться в правильности своей догадки.
Так и есть: сидевший около костра юноша крутил над огнем толстый прут с насаженной на него тушкой какого-то зверька; капавший жир брызгался и шипел. Немного поодаль аккуратной стопкой лежала высохшая за ночь одежда.
— А где С'тэн?
— Там, — Риу показал рукой в сторону озера.
Когда он вчера утром вот так же колдовал над завтраком, Ральф слегка удивился: насколько он мог судить по тем отрывкам, которые промелькнули перед ним в сознании юноши, Риу никогда не испытывал особой склонности о ком-то заботиться. Однако подумать об этом как следует Ральф не успел: пришлось заниматься С'тэном, потом в небе появились люди С'каро…
Сейчас же, снова наблюдая за Риу, за тем, как аккуратно и с какой любовью тот делает свое дело, Ральф осознал внезапно самое главное: оттого, что мальчик теперь не одинок, оттого, что ему наконец доверяют, у него сам собой понемногу начал меняться характер.
Потянувшись, Ральф вылез из спального мешка и тоже подошел к костру.
— Все хочу у тебя спросить, и все никак не получается.
Риу оторвался от своего занятия и поднял внимательные глаза на чужестранца.
— Когда мы с тобой так неожиданно встретились, ты куда-нибудь шел? — спросил Ральф, усаживаясь так, чтобы брызги от жаркого не попадали на него.
— Я собирался в Ниану — хотел наняться матросом.
— Именно в Ниане?
— Один я бы вряд ли добрался до Чизпека или до Д'Алви. — Риу вернулся к своему импровизированному вертелу.