Рождественские письма

— Хотите присутствовать при интервью? — спросил у нее Болтун.

— Спасибо, нет, — торопливо откликнулась она. — У нас с доктором Джеффрисом есть расхождения во мнениях и…

— Ни в коем случае. — Ее возражения потонули в голосе Уина.

Болтун был неглупым человеком. Возможно, К.О. все преувеличивала, но ей показалось, что в его глазах загорелся огонек. Ведь, в конце концов, он вел программу в прямом эфире, и небольшое противоречие во взглядах только оживило бы ситуацию.

— Я настаиваю, — заявил Болтун. Он двинулся по коридору в сторону аппаратной.

К.О. покачала головой.

— Спасибо, конечно, но я лучше останусь здесь.

— Мы ждем доктора Джеффриса, — раздался голос молодой женщины.

— Я подожду здесь, — повторила К.О. и прежде, чем кто-либо успел возразить, плюхнулась в кресло и схватила журнал.

Она раскрыла его и притворилась, будто увлеклась чтением, с облегчением заметив, что Болтун увел Уина из комнаты для посетителей. Радио в комнате транслировало как раз нужную частоту, и через пару минут К.О. услышала, как Болтун громким голосом представлял Уина публике.

— У нас в студии доктор Уин Джеффрис, — начал он. — Как многие из вас помнят, книга доктора Джеффриса «Свободный ребенок» рекомендует разрешить детям устанавливать собственные правила поведения. Объясните нам свою теорию, доктор Джеффрис.

— Для начала позвольте поблагодарить вас, что пригласили меня на свое шоу, — сказал Уин, и К.О. удивилась, как мелодично звучал его низкий голос, сколько в нем чувствовалось уверенности и искренности. — Я считаю, — продолжал Уин, — что четкие рамки подавляют ребенка.

— Любые рамки? — вызывающе спросил Болтун.

— Да, на мой взгляд, такая жесткость наносит вред творческому началу ребенка и его или ее способности к развитию моральных принципов. — Уин говорил красноречиво, приводя примеры, доказывающие, как четко установленные правила негативно влияют на развитие ребенка.

— Никаких границ, — скептически повторил Болтун.

— Как я уже говорил, ребенок установит свои собственные правила.

Слушая Уина, К.О. ерзала в кресле.

— Вы также настаиваете на том, что родители должны игнорировать неуместные разговоры.

— Совершенно верно. Дети реагируют на ответную реакцию, а когда они не получают ее от взрослого, нежелательное действие прекращается.

Болтун продолжал задавать вопросы. Перед перерывом он вдруг заявил:

— Сегодня вы привели с собой подругу.

— Да… — Уверенность тут же покинула голос Уина.

— Она в комнате ожидания, не так ли? — продолжил Болтун, скорее комментируя, чем спрашивая. — Поговорив с ней несколько минут, я пришел к выводу, что подруга не согласна с вашими взглядами на воспитание детей.

— Да, это так, но Кэтрин не дает интервью.

Болтун усмехнулся:

— Думаю, после перерыва мы могли бы пригласить ее и выяснить ее мнение о вашей книге.

— Гм…

— Не переключайтесь, друзья, это будет интересно. Мы вернемся сразу после сообщения о ситуации на дорогах и прогноза погоды.

Едва услышав это, К.О. отшвырнула журнал и со всех ног кинулась к лифту. Но, к сожалению, Болтун оказался проворнее, чего К.О. никак не ожидала от человека столь крупных размеров.

— Я… я не думаю, что это хорошая идея, — бормотала она, пока он под локоть вел ее в студию. — Я уверена, что Уину это не понравится…

— Совсем наоборот, — мягко убеждал ее Болтун, заводя в аппаратную звукозаписи, которая оказалась невероятно крошечной. Болтун усадил ее рядом с Уином и вручил наушники. — Доктор Джеффрис поделится с вами микрофоном. Говорите прямо в микрофон и ни о чем не беспокойтесь.

После сообщения о пробках на дорогах, Болтун вернулся в эфир.

— Привет, Кэтрин, — дружелюбно приветствовал он ее. — Как поживаете?

— Чувствовала себя прекрасно до этого момента, — огрызнулась К.О.

Болтун расхохотался.

— Вы читали книгу доктора Джеффриса?

— Нет. Не полностью. — Она наклонилась ближе к микрофону.

— Вы не согласны с его взглядами, не так ли? — Да.

Она не осмелилась взглянуть на Уина, но твердо решила, что на этот раз не позволит себе поставить его в нелепое положение, как во Французском кафе. И даже если они по разную сторону баррикад так называемого движения «Свободный ребенок», Уин не заслуживает, чтобы его публично унизили.

— Кэтрин, кажется, считает, что я отнимаю у детей Рождество, — вдруг выпалил Уин. — Конечно, она ошибается. В книге у меня есть небольшая глава, в которой родителям предлагается похоронить образ Санты.

— Вы хотите похоронить Санту? — Даже Болтун воспринял это как оскорбление, заметила К.О.

— Мой издатель выбрал название главы, и я, недолго думая, согласился на это. Но, говоря по существу, я всего лишь пытаюсь донести до родителей, что неправильно лгать детям, даже если у вас благие намерения.

— Он также хочет избавиться от Феи Молочных Зубов и Питера Пушистого Хвостика, пасхального кролика, — вмешалась К.О.

— Но это не делает меня Джимом Керри, — резонно заметил Уин. — Я всего лишь призываю родителей быть ответственными. Только и всего.

— А разве это кому-то может повредить? — спросила К.О. — Ведь детство — это время выдумок, сказок и беззаботного веселья. Зачем воспринимать все столь серьезно?

— Доктор Джеффрис, — вступил в разговор Болтун. — Не поясните нам замечание насчет Джима Керри?

— Это я так его назвала, — ответила за Уина К.О. — Я имела в виду Гринча. Ну, знаете, из фильма «Гринч — похититель Рождества». В этом фильме снимался Джим Керри, — беспомощно закончила она.

Уин явно горел желанием сменить тему разговора. Он попытался сказать что-то по поводу мрачной сути сказок и что в них нет ничего «веселого», но Болтун оборвал его на полуслове.

— Ах, я понимаю, — воскликнул он, широко улыбаясь. — У вас взаимоотношения, построенные по принципу любовь-ненависть. Вот что на самом деле здесь происходит.