Рождество в Куинси
Шрифт:
— Думаю, я пойду внутрь, — я указала на отель.
Несмотря на пальто и солнечный свет, тепло от сидра выветрилось, и холод пробрался в мои кости.
— Я собираюсь отправиться на заправку в этом квартале. Куплю несколько туалетных принадлежностей. Ты будешь в номере?
— Вообще-то, я собираюсь посидеть в холле. Может быть, почитаю на телефоне у камина.
— Пожалуйста, не убегай. Напиши мне, если у тебя изменятся планы.
— Обязательно, — пообещала я.
— Тогда увидимся через некоторое время.
Кивнув, он повернулся и зашагал по улице.
Длинные ноги Остина поглощали тротуар, а когда он засунул руки
Не смотри на его задницу. Я смотрела. Как я могла удержаться от быстрого взгляда? Любоваться на идеально вылепленный зад Остина было моим подарком себе на Рождество.
К счастью, он ничего не заметил. Он был слишком занят тем, чтобы между нами было полгорода Куинси.
Уф. Эта дурацкая увлечённость. Самое печальное, что, сколько бы он меня ни оскорблял и сколько бы раз мне ни приходилось бросать ему в голову что-нибудь, я не хотела, чтобы эта увлечённость заканчивалась. Я ещё не встретила мужчину, достойного занять место Остина в моих фантазиях. Даже если он иногда и был придурком и вечно ворчал, он всё равно был мечтой.
Вздохнув, я вошла внутрь. В холле отеля было тепло и уютно, но с каждым шагом мне всё больше казалось, что я нахожусь не в том месте. Правильнее всего было бы собрать вещи Остина и привезти его домой в канун Рождества.
Я прошла к одному из диванов, расположившись перед камином, и достала из сумочки телефон, чтобы поискать рейсы. Один был. Последний рейс из Куинси в Лос-Анджелес должен был вылететь через десять минут. Мы не успеем.
Но что, если мы поедем в более крупный город? Я проверила варианты перелёта из Миссулы. Последний вылетал в восемь вечера. Ехать два часа, и рейс доставит нас домой после полуночи, но он будет дома на Рождество. Если мы выйдем в течение следующего часа, то сможем успеть.
Я вскочила с дивана, собрала свои вещи и трусцой побежала к лифту. Прошла целая вечность, прежде чем он спустился в вестибюль. Поторопись. Быстрее. Наконец, лифт просигналил, и я шагнула внутрь, нажав кнопку четвёртого этажа. Двери никогда не закрывались так медленно. Поездка наверх была мучительной.
Протиснувшись в двери, я помчалась в номер, повозилась с картой-ключом, чтобы попасть внутрь. Затем я бросила сумочку и покупки, сорвала пальто и помчалась к шкафу и своему пустому чемодану. Ящики были опустошены в мгновение ока. Мои туалетные принадлежности были брошены в дорожную сумку. Я сидела на чемодане, застёгивая молнию, когда дверь номера открылась, и внутрь вошёл Остин с пластиковым пакетом.
— Что ты делаешь? — спросил он.
— Собираю вещи. Если мы уедем сейчас и доедем до Миссулы, мы сможем сесть на последний рейс...
— Клео, нет.
— Что значит нет? Нам нужно спешить, — я щёлкнула пальцами и указала на свой чемодан. — Помоги мне застегнуть его, пожалуйста.
Остин покачал головой.
— Я уже забронировал билет на следующий день после Рождества, чтобы совпасть с твоим. Мы остаёмся.
— Но...
— Мы остаёмся. Уже слишком поздно.
— Ещё не поздно, — мои плечи опустились. — Я не хочу, чтобы тебе пришлось остаться здесь и провести Рождество с человеком, который тебе даже не нравится.
Он отбросил свой пластиковый пакет в сторону и пересёк
номер.— Ты мне нравишься.
О, как бы я хотела, чтобы это было правдой.
— Всё в порядке. Тебе не нужно притворяться.
— Ты мне нравишься, Клео.
Он шагнул ещё ближе, его руки легли на мои плечи.
Моё сердце остановилось. На самом деле остановилось. Остин не прикасался ко мне. Никогда. Разве что по ошибке. Но тяжесть его широких рук и тепло его ладоней просочились сквозь мой свитер и проникли в мою кожу.
— Мы остаёмся.
Я едва уловила его слова. Он пах так хорошо, пряным одеколоном, свежим воздухом и ароматом, который был полностью присущ Остину. Почему он должен так хорошо пахнуть? Я сопротивлялась желанию уткнуться носом в его грудь и долго втягивать воздух.
— Ты уверен?
Я снова переспросила.
Остин не ответил.
Только вместо раздражения на его лице появилось другое выражение, которое я не могла понять. Его лоб был нахмурен, как будто ему было больно. Его губы были сжаты в тонкую линию. Но его глаза. Они рассказывали совершенно другую историю. Они были интенсивными и тёмными, карими, более глубокого оттенка, чем обычно, и совершенно завораживающими.
Может, я ему не нравилась.
А может...
Прежде чем я успела предаться фантазии о том, что я могу ему нравиться, хотя бы немного, Остин убрал руки с моих плеч, повернулся, чтобы поднять пластиковый пакет с пола, и прошёл в ванную, закрыв за собой дверь и щёлкнув замком.
Через две секунды в комнату ворвался звук струи душа.
Я соскочила с чемодана на кровать и застонала, глядя в потолок.
Почему мы не можем быть друзьями? Жизнь была бы проще, если бы мы были друзьями. Почему я не могу избавиться от этой дурацкой увлечённости?
— Я хочу домой, — ворчала я.
Монтана была огромной ошибкой.
Но я была здесь. Остин смирился с мыслью остаться, и с каждой минутой наши шансы попасть домой в Лос-Анджелес к Рождеству уменьшались.
Пора было извлечь из неловкой ситуации максимум пользы. Я поднялась с кровати и быстро распаковала свой чемодан. Затем, когда выключился душ, я нацарапала записку Остину, что ушла в холл. Он стоял голый по другую сторону двери в ванную. Мне никак бы не удалось скрыть румянец на щеках, когда он выйдет.
Поэтому я выскользнула из номера и пошла в холл. Когда я подошла к стойке, там был новый служащий.
— Здравствуйте. Я просто хотела спросить, могу ли я забронировать место в столовой на сегодняшний ужин?
— Конечно.
Клерк улыбнулся и зарезервировал моё место.
— Спасибо.
Если сочельник был для Остина временем празднования, то я сделаю всё возможное, чтобы эта поездка была приятной. Начиная с ужина.
7. Остин
— Привет, — ответил я на звонок Ченнинга. — Как дела?
— Хорошо. Просто хотел позвонить и убедиться, что ты ещё не отморозил себе яйца.
Я хихикнул.
— Не совсем. Извини, сегодня меня не будет.
Вместо этого, я снова находился в магазин сельскохозяйственных товаров взяв термобелье состоящего из двух кофт с длинными рукавами, перекинутыми через одну руку, пока смотрел на упаковки трусов и носков. Я принял душ, но вчерашняя одежда уже надоела. Я мог прожить в одних джинсах до конца поездки, но я не собирался носить одни и те же гребаные трусы.