Розовый Дождь

Внутреннее убранство помещения оказалось намного более привлекательным, чем снаружи, демонстрируя одновременно солдатскую аскетичность и немалый вкус. Примитивная раскладная походная кровать, однако, была застелена шелковым бельем с причудливым орнаментом. Все пространство шатра разделялось на несколько 'комнат', отделенных друг от друга ложными стенами, роль которых выполняли шпалеры с полотнами, имитирующими гобелены, расшитые сценами охоты на самых причудливых существ, сценами войны и придворного быта, по-видимому, хорошо знакомого хозяину шатра. Черный, эбенового дерева, стол украшали изящные статуэтки из слоновой кости, а несколько шкафов были буквально забиты самыми разнообразными книгами в роскошных переплетах. Пол шатра был устлан мягким ковром с густым ворсом, ласкающим ступни ног, а тускло горящая под самым куполом ароматическая палочка источала приятный запах свежей хвои.

Войдя в такие покои, можно было поразиться, насколько они контрастировали с этим ужасным лагерем. Войдя сюда, мысли о войне, крови и страданиях уходили прочь. Можно было подумать, что ты находишься в покоях какого-нибудь аристократа, совершающего длительную прогулку по своим лесным угодьям, а не в лагере чернокнижника.
– Очень мило, Ваше Высочество, очень мило, - похвалила ночная гостья.
– Я вижу, несмотря на весь этот кошмар, Вы не растеряли прекрасного вкуса.
– Хотите вина? Поесть?
– От вина не откажусь, - лукаво улыбнулась пленница и упала на мягкие подушки, рассыпанные по ковру.
– Умираю от усталости! Раздевшись, он направился к шкафу. Резко пахнуло потом, грязными ногами и мокрой кожей. Фея чуть поморщила носик, но ничего не сказала.

Вскоре из-за шпалеры показался её господин. На этот раз фее удалось внимательно рассматреть его внешний вид, более не скрытый излишней одеждой. Высокий и широкоплечий, казалось, состоящий из одних мускулов мужчина, его фигуре, тем не менее, не хватало тех пропорций, которые разительно отличают людей подлинно благородных от тех, кто ими является, если угодно, только по названию. Сейчас, сняв с себя величественный плащ, шлем с маской, кирасу, он уже не казался таким статным, как при первой встрече. Некоторая сутулость плеч, излишняя широта туловища, короткие - хотя и мускулистые - ноги придавали ему сходство скорее с дровосеком или конюхом, чем с лицом королевского происхождения. То же самое касалось лица - слишком широкое для аристократа, заросшее бородой, круглый нос, слишком уж низкий лоб и немного оттопыренные уши - наверное, разочаровали не одну женщину. А вдобавок ещё этот непонятный цвет волос! Огненно-рыжий! Разве бывают рыжие и бородатые принцы? Впрочем, такое впечатление возникало только у того, кто смотрел на него только глазами. Умный и смелый взгляд его желтовато-зеленых глаз, галантные манеры и правильная речь выдавали человека благородного происхождения даже несмотря на вид простолюдина. Фея невольно залюбовалась тем, как он необыкновенно изящно разливал по серебряным кубкам терпко пахнущее вино, как раскладывал на серебряном блюде мясо, сыр, засахаренные фрукты. 'Что же толкнуло этого человека на сторону зла?!' - чуть не воскликнула она.

– 'Что заставляет его вот уже какой год служить причиной самых жутких страданий для обитателей всей Нижней Целестии'?
– Позвольте и мне оказать Вам, Ваше Высочество, ответную услугу, - вместо этого бархатным голоском пропела она.

Не дожидаясь ответа, она извлекла из кармашка пояса крохотный пузырек и, молчаливым жестом приказав принцу присесть на подушки, начала втирать его содержимое в обнаженные ступни. По шатру разнеслось приторное благоухание только что распустившихся роз, ощущение свежести и мягкости охватило ноги принца, которое, вместе с кровью, поползло вверх, и вскоре усталость тяжелого дня и неспокойной ночи покинули все его тело.
– Ну, а теперь, думаю, пора выпить за Вашу блестящую победу, мой... спаситель!
– закончив, пропела красавица. С этими словами она опустилась на мягкие подушки и взяла с маленького коротконогого столика, специально предназначенного для еды лежа, бокал. Принц поперхнулся.
– В чем же тут победа, извольте? Нападавшие разбежались и попрятались в своих норах, как кролики. И вот в который раз я опять остался с носом!
– Неправда, милейший. Вы взяли в плен меня - ту, которая изводила все Ваше победоносное войско в этой глуши, и, вдобавок, - спасли мою жизнь и честь от поругания, совершив колоссальную нравственную победу! Теперь, если Вы отпустите меня восвояси, я непременно донесу до престолов Триединой Премудрости - да будет благословенна она во веки веков!
– о том, что Вы не кровожадное чудовище, а весьма милый молодой человек, который пока по непонятным мне причинам, находится в сетях заблуждения и обмана... Свою пышную тираду фея произнести до конца не успела, потому что её прервал приступ громкого хриплого смеха.
– Что, я что-то не так говорю?
– удивилась девушка.
– Нет, ничего. Просто я настолько отвык от женского общества... Не обращайте внимания. Но повторить или продолжить свою речь фея не захотела. В желтоватых глазах принца мелькнул хищный огонек.
– Скажите, Ваше Высочество, что заставило Вас, - тут она почему-то бросила взгляд на изящные фигурки из слоновой кости, стоявшие на столе, - развязать эту ужасную войну?
– Хотите сыграть?
– подхватил принц, уловив её взгляд. Не дожидаясь ответа, он принес фигурки и игровое поле со стола на ковер.
– Белые и черные... Не правда ли, весьма символично? Вы - за белых, я - за черных, или хотите наоборот?
– Нет...
– вздохнула фея.

Поле - настоящая миниатюра Целестии: травянистые луга и густые леса, а посредине - катит свои воды в неизвестность за пределы поля широкая и полноводная река. Фигурки представляют собой разных существ - реальных и магических, каждая из которых имеет определенные свойства - свои преимущества и недостатки, учет которых в игре позволяет игроку проявить в полной мере свои способности как стратега. Поставленные на свои места, с началом игры фигурки таинственным образом оживают, двигаются, издают звуки, сражаются, умирают. Среди них можно увидеть и людских воинов в доспехах, и карликов со своими причудливыми машинами, и огнедышащих драконов, и оживших мертвецов, паукообразных чудовищ и даже прекрасных фей... Каждая фигурка удивительно точно похожа на свой оригинал и, за исключением размеров, ничем не отличима от него.
– Так Вы спросили, почему я играю за черных?
– расставляя свои фигурки, задумчиво произнес принц.
– Разве не видите сами? Место белых уже занято, а не играть я не могу, что ж мне тогда остается?
– Это только в том случае, - натуженно улыбнулась фея, - если Вы хотите командовать. Посмотрите, сколько фигур у белых!
– она показалась на два десятка уже оживших, зашевелившихся фигур на своей стороне.
– Вы можете занять любое место в строю! Лю-бо-е! Вам предоставлен абсолютно свободный выбор!
– Абсолютно свободный...
– криво усмехнулся принц.
– В рамках заданного поля!
– Ну и что ж?
– изящно пожала плечиками она.
– Все мы находимся в рамках заданного! Я не выбирала родиться феей, Вы не выбирали родиться человеком, я не занимаю высоких постов в иерархии Сообщества, а кто-то мог бы позавидовать Вам, что не родился принцем... Жизнь - это не маскарад, где каждый из нас выбирает свою роль. Жизнь - это школа, куда мы приходим, чтобы получить урок и постараться усвоить его. Учителя дают нам знания и полезные навыки, которые мы можем приобрести лишь если проявим должное послушание и смирение!
– Вижу, в 'ЖАЛЕ' Вам изрядно промыли мозги!
– Неправда. Ещё до поступления в 'ЖАЛО' я согласилась с этими мыслями, очень и очень давно, когда деда твоего отца ещё не было на свете!
– Это ваше личное дело, прекрасная фея, с чем соглашаться, а с чем нет, - парировал принц.
– Я не собираюсь быть маленькой фигуркой в чужой игре, - ту он щелкнул пальцами по шлему широкоплечего рыцаря с гордо развевающимся стягом над головой, стоящего в первом ряду войск 'белых', самой игрой обреченного сыграть скромную роль разменной фигуры. Тот обиженно погрозил человеку закованным в железо кулаком и что-то пропищал.
– Поэтому я и выбрал сторону, оказавшуюся ещё не занятой!
– Заблуждение! Самообман! Безумие!
– вскипела фея.
– Тебе кажется, что ты стоишь во главе всего этого воинства, но на самом деле ты - как раз всего лишь разменная фигурка в чужой игре! Ты думаешь, что твои руки и ноги двигаются по твоей воле, но на самом деле за ниточки дергает невидимый тобой кукловод! Ты думаешь, я не знаю, откуда ты получил все эти магические книги!?
– указала она на шкаф с фолиантами.
– Откуда ты научился поднимать из могил мертвецов, выращивать всех этих уму непостижимых ужасных чудовищ, превращать нормальных людей в толпы кровожадных фанатиков?!
– Тоненький пальчик феи беспощадно тыкал в сгрудившиеся толпы фигурок, нетерпеливо переминавшихся с ноги на ногу (или с лапы на лапу) в ожидании начала сражения.
– И насколько велика твоя уверенность в том, что тот, кто решил поделиться с тобой знаниями и тайной властью - поделился с тобой бескорыстно?! На миг лицо принца омрачилось. Вопрос феи попал в самую точку. Видно, он и сам не раз задумывался над этим. Но лишь на миг...
– Знание и сила - это власть. И тот, кто усердно приобретет их, сможет превзойти со временем и своего учителя. Вам, феям, это более чем знакомо, не так ли?
– Даже если ты превзойдешь своего учителя, а затем и низвергнешь его во прах, - невозмутимо парировала она, - свободнее от этого ты не станешь! Тенета тьмы опутывают последователя зла вне зависимости от того, есть ли у него зримый хозяин или нет. Свобода состоит не в том, чтобы никому не подчиняться, а в том, чтобы делать то, что соответствует твоей природе. Возьми пчелу, помести её внутрь дома и закрой все окна и двери. Она погибнет, но не только оттого, что ты не дашь ей возможность жить на природе. Если же ты превратишь свой дом в парник, обсаженный цветами, пчела нисколько не пожалеет о том, что не сможет вернуться на свой луг, потому что она сможет заниматься тем, что ей больше всего приятно - собирать нектар. Также и люди. Узник в темнице порой ощущает себя свободнее, чем король, если первому предоставить возможность заниматься любимым делом, а у второго - не будет на это времени. Тебя же тьма будет принуждать во имя твоего властолюбия совершать то, что для тебя противоестественно!

– Но мне нравится то, чем я занимаюсь! Я знаю столько, сколько не знает никто из смертных, я могу летать в воздухе, могу воспрепятствовать смерти своих солдат, могу создать любое мыслимое и немыслимое существо!
– Но ты убиваешь, ты причиняешь страдания!
– Это необходимое зло... Разве не ваш прославленный орден утверждает: 'Иногда для победы добра приходиться надевать перчатки'?
– Да, но мы так говорим о тех случаях, когда без этого не обойтись! Например, в ситуации справедливой войны...
– А разве я не нахожусь в такой ситуации? Я хотел знаний, я хотел обучиться магии, но мне говорили, что людям заниматься этим нельзя. Я хотел стать воином, но мне сказали, что война - это плохо, что убивать нельзя.
– Ты ничего не понимаешь! Вы же не даете своим детям в руки нож, чтобы он не покалечил себя и других?!
– Но мы даем детям деревянный меч, чтобы он получил возможность когда-нибудь взять в руки стальной! Доска со скучающими фигурками так и осталась не тронутой, а фея и принц не заметили, как вскочили на ноги, сверля друг друга непримиримыми взглядами, сжав кулаки.
– Ты не такой, как они...
– выдохнула фея.
– Я видела твои глаза. У нас говорят: 'глаза - зеркало души'. В них ещё много добра, но слишком много гордости.
– Я не верю в добро, моя прекрасная... гостья. Я не верю и во зло. Есть только власть, которая имеет несколько источников: знание, силу (физическую, магическую) и...
– тут он сглотнул - красоту. Если применение власти соответствует твоим интересам, ты называешь это добром, если не соответствует - злом. Вот и все. Я творю зло только потому, что я посягнул сделать человека тем, чем вы не хотите, чтобы он стал - больше, чем человеком. То же, что на моей стороне стоят существа, которых быть не может (по вашему мнению) и эти существа кого-то убивают, ничего не значит. Разрушение - это только один из этапов созидания. Страдания - это движущая сила развития. А уродливое и противоестественное - это всего лишь результат вашего непонимания. Паук не менее прекрасен, чем пчела, но образ жизни пчелы вам более понятен и привычен, а потому пауки обречены на то, чтобы их с гадливым выражением на прекрасных личиках давили каблучком, а пчел искусственно разводили, но иногда от приторной патоки случаются рвоты... С этими словами принц замолчал. Замолчала и фея, не в силах найти, что ответить.
– Что ж, Ваше Высочество, я - Ваша пленница, а пленницам полагается молчать и во всем соглашаться со своим господином. Единственное - увы!
– я, пожалуй, не смогу сыграть с Вами партию. Слишком устала...
– Отложим её на следующий раз, - охотно согласился принц.
– В какой степени, у нас ничья. Если Вам удобнее, я уступлю Вам свою кровать.
– О, нет! Мне будет достаточно подушек и ковра...

На рассвете по войску разнесся совершенно неожиданный приказ - дальнейшее наступление отменяется, армия отходит на исходные позиции, а сам принц с 'черными' вылетел по направлению на восток. Помимо всего прочего, с собой он забрал и прекрасную пленницу, о которой уже ходили самые невероятные слухи. Теперь, имея такой козырь в руках, как воительница 'ЖАЛА', он мог попытаться узнать, как отыскать Врата, открывающие доступ к пылающим от яркого розового света небесам, к островам Архипелага, к вожделенной цитадели страны бессмертных владычиц...

Мертвенно-белесый свет полночной луны хорошо освещал поверхность Лысой Горы, по крайней мере, достаточно ярко, чтобы заметить, что на её покатой, как череп, поверхности не росло ни единой травинки. Исполинские монолиты молча стояли, казалось, совершенно безразличные к окружающему миру, полностью погруженные в свои недоступные для смертных думы о вечном. Монолиты стояли не хаотически, но составляли несколько концентрически сужающихся колец, в центре которых на широком постаменте, напоминающем языческий алтарь каких-то давным-давно забытых народов, возвышался массивный, идеально отполированный эбеново-черный камень - плоский, как крышка саркофага, глубокий, как океанские бездны, безмолвный, как отверстая могила. Даже яркая луна, горящая на ночном небосводе как зажженный масляный фонарь, совершенно не отражалась от его полированной поверхности, наоборот, сама поверхность была такова, что лунные и звездные лучи притягивались ею и пропадали в её бездонных безднах безвозвратно.

Внезапно абсолютный покой этого места был нарушен. Откуда-то послышались тихие, приглушенные шаги. С разных сторон кольца монолитов к камню стали приближаться люди, полностью укутанные в плащи с капюшонами. Приблизившись на пару шагов, они остановились и в миг словно превратились в безмолвные изваяния, образовав ещё один круг вокруг черного камня. Когда луна достигла зенита воздух над темным святилищем пришел в движение и на вершину горы приземлилась циклопическая крылатая тварь. Несмотря на свой поистине ужасающий облик, она покорно, как прирученный слон, опустила свою массивную голову, позволив спуститься на землю своему наезднику, державшему за руку какую-то фигурку, значительно тоньше и меньше ростом, чем все присутствовавшие здесь. Стоявшие фигуры не шелохнулись. Мы на месте, - раздался хриплый, сдавленный голос вновь прибывшего.
– Настала пора для того, о чем я молил всех демонов подземного мира многие годы... С этими словами он с силой потянул тонкую фигурку к камню и одним движением руки скинул с неё темный плащ. Под ним оказалась девушка с золотистыми как солнечные лучи волосами и прозрачными как слюда крыльями, впрочем, связанными чем-то белесым и липким.

Девушка внимательно оглядела все вокруг. Хотя лицо её было бледно, напоминая оттого гипсовую маску, однако на нем не было заметно страха. Глаза горели непреодолимой волей к борьбе, губы собрались в одну тонкую полоску, натянутую как тетива лука, а пальцы сами собой сжались в кулачки. Ты обещал мне неприкосновенность!
– прошипела она.
– А сам приготовил мне пытку! Ничего подобного, - невозмутимо ответил её спутник.
– С тобой ничего плохого не произойдет. Как только мы получим от тебя то, что нам нужно, ты будешь свободна. Я обещаю тебе неприкосновенность твоей жизни и... чести. Просто то, что нам нужно, мы не сможем получить иначе... Всадник слегка подтолкнул девушку к черному камню и дал знак рукой живым изваяниям вокруг.

В тот же миг те ожили и какими-то нечеловеческими заунывными голосами затянули древнюю как мир песню. Взявшись за руки, они еле заметно раскачивались из стороны в сторону. Откуда ни возьмись, все окружающее пространство стало покрываться невесть откуда взявшимся черным туманом, напрочь скрывшим звездное небо и белесые монолиты вокруг, огородив пространство мрачного ритуала темной пеленой. Все присутствующие вмиг оказались словно в какой-то темной комнате, в которой не стало видно ничего, кроме светящихся волос феи и Камня, ибо по его поверхности побежали яркие фиолетово-лиловые искры. Лунный Камень вновь ожил!
– ахнула девушка, но тут же взяла себя в руки. Да, моя дорогая, - ответил её спутник.
– И сейчас ты одновременно узнаешь и то, как я умею держать слово, и то, сколько во мне добра.
– С этими словами он взял девушку за плечи, но та отстранилась. Не нужно. Я сама. Она подошла к камню вплотную и взглянула в его черные бездны. Глаза её расширились от изумления и ужаса, но девушка осталась безмолвной. Ты хочешь получить ключ к вратам Поднебесья?
– прошептала она. Да. Я одним ударом, раз и навсегда прекращу эту войну. Безумец! Этого не удалось Падшему, который был намного могущественнее тебя, это не удастся и тебе. Я вижу, что сущность Лунного Камня изуродована злобой, а зло всегда теряет в силе. В нем уже не осталось былой мощи. Это просто тень, жалкое пародия на то, чем он был! Но голос девушки потонул во все усиливающемся пении собравшихся. Камень искрил все сильнее и сильнее и неодолимая сила, как магнит железо, уже затягивала пленницу в его орбиту. Пусть будет так! Пусть будет! Но ты все равно не добьешься победы! Поднебесье станет для вас могилой!
– И девушка, прошептав что-то на тайном языке своего народа, легла на уже пылающую как раскаленный металл поверхность.

Тонкое тело содрогнулось от судорог. Колоссальное количество энергии, освободившейся из бездонных недр Камня, трясло его словно ураганный ветер молодое деревце. Пение все усиливалось, а тот, кто обрек доверившуюся его слову девушку на муку, не открываясь смотрел на происходящее. Его лицо было скрыто черной маской, как и лица всех остальных, а потому никто не мог сказать, что же происходило в его душе. От тела пошел дым, оно стало съеживаться, сморщиваться, как сдувающийся шар, стаивать, как масло на сковороде. Однако дым никуда не улетал, темным облаком продолжая висеть над Черным Камнем, как будто бы его таинственная магическая сила не отпускала его.