Розы для возлюбленной

Керри тяжело опустилась на стул.

— И сейчас она, значит, там, у соседей?

— Да, можешь ей туда позвонить, если хочешь. Или лучше вообще поезжай туда прямо сейчас. Это позволит тебе немного успокоиться. Меня беспокоит вот что. Робин что-то показалось, привиделось? Или же, возможно, кто-то действительно пытается напугать ее, а через нее, скорее всего, напугать и тебя?

— Зачем это кому-то пытаться напугать Робин или меня?

— Такие случаи уже бывали с сотрудниками нашей прокуратуры после проведенных ими каких-нибудь успешных и крупных дел. Ты, например, тоже только что завершила дело, широко освещавшееся в печати. Тип, осуждения которого ты добилась, является самым настоящим негодяем. А ведь у него, вероятно, на свободе остались какие-нибудь родственники или друзья.

— Да, но все те, с которыми я встречалась, показались мне вполне приличными людьми, — возразила Керри. — Что же касается первого вопроса, то Робин не склонна к фантазированию. Такое придумать она просто не смогла бы. — Керри помедлила. — Я в первый раз позволила ей собраться самой в школу и поэтому просто-таки завалила всякими указаниями о том, что надо сделать и чего делать нельзя.

— Позвони-ка ей прямо отсюда, — настойчиво посоветовал Грин.

Робин подняла трубку в квартире миссис Уэйзер после первого же звонка.

— Я знала, что ты сейчас позвонишь, ма. Со мной сейчас все хорошо. И поэтому я хочу пойти в школу. Миссис Уэйзер обещала меня отвезти туда. И еще, ма, мне же сегодня все равно надо будет выходить на улицу. Сегодня же праздник — «хэллоуин» — «день всех святых».

Подумав, Керри решила, что Робин действительно лучше все же пойти в школу, а не сидеть дома весь день, только и думая о случившемся утром.

— Хорошо. Я приеду за тобой в школу без четверти три. Поняла? Не хочу, чтобы ты шла домой пешком. — «Да, а потом мне еще придется ходить за тобой весь вечер, пока ты будешь по традиции праздника требовать со взрослых всякие сладкие угощения», — про себя договорила Керри. — А теперь, пожалуйста, передай трубку миссис Уэйзер.

Повесив трубку, Керри сказала:

— Френк, могу ли я уйти пораньше сегодня?

Прокурор улыбнулся открыто и искренне.

— Конечно, Керри. Вряд ли тебе следует напоминать, что у Робин надо будет выяснить все об этом утреннем случае. Мы должны понять, есть ли вероятность, что кто-то и вправду вздумал преследовать тебя.

Когда Керри была уже в дверях, Грин добавил:

— Да и не мала ли еще Робин для того, чтобы самой собираться в школу?

Керри поняла, что прокурор все же хотел бы как-то узнать, что же было сегодня утром настолько важным, чтобы вынудить ее оставить Робин дома одну в половине седьмого утра.

— Да, пожалуй, она действительно еще мала для этого, — согласилась Керри. — Но больше такого не повторится.

Позже этим же утром Джо Палумбо заглянул в кабинет Керри и сообщил о своем телефонном разговоре с Долли Боулз.

— Со мной она не хочет разговаривать, Керри. Только с тобой. Тем не менее я все же хотел бы поприсутствовать на вашей беседе.

— Давай-ка я прямо сейчас ей позвоню.

Керри успела лишь поприветствовать Долли и представиться: «Алло, миссис Боулз? Я — Керри Макграт». После этих слов она вынуждена была лишь слушать почти десятиминутный монолог собеседницы.

Палумбо закинул ногу на ногу, откинулся на спинку кресла и с некоторой иронией принялся наблюдать за попытками Керри время от времени вставить в разговор хотя бы слово, задать хотя бы один вопрос. Потом, правда, настал черед Джо немного рассердиться, потому что, когда Керри все же удалось спросить, может ли она привести с собой своего сотрудника — следователя прокуратуры Палумбо — Долли ответила самым решительным нет.

Наконец, Керри положила трубку.

— Долли Боулз очень не любит вспоминать о том, как нелюбезно обошлась с ней наша прокуратура десять лет назад. Весь наш разговор проходил сейчас собственно именно на фоне воспоминаний. А еще она сказала, что ее дочь и зять не хотят, чтобы она опять рассказывала о том, что она видела в тот вечер. Дочь и зять приезжают завтра. Так что, если я хочу с ней встретиться, я должна приехать именно сегодня — часов в пять. Для этого, правда, мне придется многое поменять в моем сегодняшнем рабочем расписании. Но, в общем, я ей сказала, что перезвоню попозже, когда уже точно буду знать, приеду или нет.

— А сможешь ли ты уйти с работы сегодня в это время? — спросил Джо.

— У меня было запланировано несколько встреч, но их мне придется так или иначе отменять. — Керри рассказала Палумбо об утреннем происшествии с Робин.

Следователь поднялся и попытался запахнуть пиджак, с трудом сходившийся на его большом животе.

— Я заеду к тебе сегодня в пять, — предложил он. — Пока ты будешь беседовать с миссис Боулз, я свожу Робин куда-нибудь перекусить. А заодно и побеседую насчет той машины.

Керри задумчиво посмотрела на Джо. Выглядел он, как и всегда, конечно, немного растрепанным, да и ему в его бумажной работе обычно не хватало организованности, но вот в своем детективном деле он был, вероятно, все же лучшим в прокуратуре. Керри бывала на его беседах с детьми-свидетелями, которые он проводил настолько умело, что маленькие собеседники и знать не знали о том, что каждое их слово учитывается и анализируется. Да, пожалуй, помощь Джо в этом деле очень ей пригодится.

— Ладно, будь по-твоему, — согласилась Керри.

40

Во второй половине дня во вторник Джесон Эрнотт покинул свой особняк в Элпине и на машине выехал в район близ Элленвилла, в Кэтскилз, где располагался его второй и с виду неприметный загородный дом, упрятанный от посторонних взглядов за грядой холмов. Именно здесь, в этом доме, Джесон хранил свои бесценные краденные сокровища.

Он знал, что дом этот был частью его пагубной страсти, продолжением его подчас неконтролируемой тяги присвоить себе те красивые вещи, которые он замечал в особняках знакомых. Ведь что ни говори, а именно красота заставляла Джесона поступать так, как он поступал. Он любил красивое, любил облик красивых вещей, прикосновение к ним. Подчас желание взять такую вещь в руки, провести пальцами по ее поверхности было столь сильным, что сопротивляться ему, казалось, не достанет никаких сил. Видение красоты было у Джесона талантом, даром небес и, следовательно, одновременно — и благословением, и проклятием. Талант этот, понимал Джесон, должен был когда-то неизбежно навлечь на его голову беду. Собственно, беда эта чуть было уже не случилась с ним однажды.

Когда гости ходили по комнатам его особняка в Элпине, восхищаясь коврами, мебелью, картинами, другими произведениями искусства, Джесон часто представлял себе, как поражены все они были бы, если он вдруг выпалил бы им что-нибудь вроде: «Все это, по моим понятиям, весьма ординарные, простенькие вещи».

Конечно, сказать это он себе никогда не позволит, так как никогда не захочет показать кому бы то ни было еще и другую свою коллекцию. Эта коллекция принадлежит только ему, ему одному. Так пусть так оно и остается впредь.

«Сегодня — праздник, „хэллоуин“», — недовольно размышлял Джесон, мчась в своем автомобиле по семнадцатому шоссе. Он был действительно рад тому обстоятельству, что уезжает именно в этот день. Он устал и не хотел сегодня быть обязанным беспрерывно открывать дверь на звонки бродящих по городу группок детей, требующих положенного им по правилам «хэллоуина» угощения.

На прошлый уик-энд Джесон останавливался в одной гостинице в Бетесде, штат Мэриленд. Там он провел время с большой пользой — ограбил в местечке Чеви-Чейз один дом, в котором несколько месяцев назад побывал на каком-то званом торжестве. В тот вечер хозяйка дома, Мира Хемилтон, много говорила о приближающейся свадьбе сына. Тот должен был жениться в Чикаго, 28 октября. Таким образом, миссис Хемилтон фактически сообщила всем и каждому вокруг, что в этот день ее особняк будет оставаться совершенно пустым.