Розы в декабре

на палец, на котором только что было кольцо. На его месте осталась узенькая

белая полоска. Фиона подошла к окну, выходящему на шумную улицу, и увидела, как

Иан переходит на ту сторону на зеленый светофор, как навстречу ему из толпы, протянув руки, спешит навстречу миниатюрная жемчужно-серая фигурка девушки с

букетиком фиалок в отвороте. Матти! Ее подруга . Она видела, как Иан остановил

такси, усадил Матти и они уехали.

Фиона бросила отсутствующий взгляд на комнату, потом на дверь. Она вышла в чем

была, без шляпы, перчаток, сумочки, и, смешавшись с толпой, бродила по улицам, забыв об усталости, пытаясь уйти от собственных мыслей… от этой июньской

невесты.

Она вернулась к шести с отрешенным видом, чуть осунувшаяся, не чувствуя

усталости, скорее, напротив, мучимая сознанием, что не может утомить себя

настолько, чтоб ни о чем не думать и ничего не хотеть делать. Впереди был целый

вечер.

Фиона поднялась по лестнице на площадку снимаемой временно квартиры. На столике

у двери выросла груда подарков. Значит, еще больше паковать и отсылать обратно.

О Боже. Она попыталась успокоить себя благоразумной сентенцией: — И это пройдет. Но пока пройдет, что будет?

Зазвонил телефон. Это была Зелла. Фиона почувствовала минутную благодарность.

Зелла была довольно легкомысленной, в общем доброй, неуемной и в меру

бесчувственной особой, от которой непросто отделаться и которая вечно попадает

впросак. Но сейчас Зелла говорила на повышенных тонах: — Послушай, Фиона, дорогая… Не буду тянуть кота за хвост. Я столкнулась с

Ианом и этой маленькой интриганкой Матти. Они так растерялись, что все мне

выложили. Если б я дала себе волю, я их с землей бы смешала. Но я решила лучше

поскорей позвонить тебе. Я бы подъехала, да хотела сначала убедиться, что ты

все еще здесь. Ты же не будешь весь вечер торчать там одна, дорогая, попусту

проливая слезы. Есть о ком! Я сейчас буду — на такси. Нет-нет, никаких

отговорок. Я устрою тебе вечер без слез. Не собираешься же ты сидеть дома и

вышивать крестиком салфеточки и платочки. Жди. Я сейчас буду.

Фионе с трудом удалось вставить пару слов. Да и что толку. А то она Зеллу не

знает. Если по-честному, слова Зеллы немного утешили ее. Она просто умрет, если

весь вечер просидит в одиночестве в этой крошечной квартирке, где все

напоминает о дне свадьбы.

Зелла время попусту не теряла. Она прихватила кое-какие Фионины вещички, туфли, кое-что из белья.

— Платья я не привезла, дорогая… я знаю, что из этого приданого тебе ничего

не захочется надевать. У меня есть дома кое-что получше — как раз для нынешнего

настроения, этакое вызывающее и пикантное. Сегодня мисс Сама Простота не

пойдет. А вот и моя косметика. Твоя чересчур скромная.

Фионе было не до споров, слишком она увязла в своем горе. Ей даже не пришла в

голову мысль о том, что подумал бы папа, если бы увидел ее в компании, гуляющей

в этом новомодном злачном местечке “Кошка в загуле”. Вся эта публика была

глубоко чужда ей, но с ними было весело, и, слава Богу. Судя по всему, все были

посвящены в ее историю, и каждый старался как мог развлечь ее.

Джефри Мейнуэринг был особенно обходителен. Раньше он Фионе не очень нравился

из-за своей слащавости, женского чувства юмора и какой-то скрытой порочности.

Но сейчас его откровенно пошловатые, ни к чему не обязывающие комплименты

казались ей смешными. Фиона про себя пожалела, что уступила Зелле и не надела

собственное платье; раньше она никогда не носила ничего столь вызывающе яркого, считая, что с такой нежно-белой кожей будет выглядеть довольно безвкусно. Она

надела кораллово-красное платье, которое оказалось несколько тесноватым, с

чересчур большим вырезом и настолько облегающим, что подчеркивало каждый изгиб

тела. Да Бог с ним, с платьем. Что дали ей ее скромность и сдержанность? Сейчас

она сумела принять столь беззаботный вид, что даже глаза заблестели. Ну и

разношерстная публика здесь. Наверное, это — туристы, которых привели

полюбоваться ночной жизнью в злачном месте. Вон, например, явно из колоний, высокий, загорелый, поджарый. Фиону пронзила боль. Загорелый, как Иан? Взгляд

ее невольно скользнул по сидящей рядом с ним женщине с безвольным личиком

котенка, пухлыми, обиженно поджатыми губами. Он сначала сидел один, она подсела

чуть позже. Он оглядывался вокруг с несколько удивленным и недовольным видом.

Но с чувством собственного достоинства, будто происходящее не имеет к нему

никакого отношения. Женщина с кошачьей мордашкой была явно возбуждена, в ее

бледно-голубых глазах горел восторг. На какое-то время Фиона потеряла их из

поля зрения. Когда она вновь увидела его, то заметила некоторые перемены. Он

уже не казался таким загорелым, а как будто даже побледнел, нос обострился, и

Фиона подумала, что он сейчас выглядит так, как она сама, когда до нее дошел

смысл сказанного Ианом. Словно он был чем-то ошеломлен. И она вдруг прониклась

сочувствием к незнакомцу — не у нее одной неприятности. В этот момент Джефри

резко поднял Фиону со стула, вызывающе прижал к себе и повлек на танцплощадку, и все это с показной экстравагантностью.

На лице человека, за которым она наблюдала, появилась презрительная гримаса.

Еще бы! В этом облегающем платье она, вероятно, представляла собой карикатуру.

А уж Джефри попробуй не заметить. Только ей плевать! Скромные фиалки из дома

носа не кажут; сидят там и ждут, храня верность, раскладывая белье и покупая

необходимое для жизни в Африке, еще пишут длинные-предлинные любовные письма.

Через полчаса наступила реакция. Голова горела, но мысли прояснились. Ее