РПЛ 2
Шрифт:
Спустя некоторое время мы очутились на небольшой площадке, вид которой был мне незнаком – прошлой ночью лестница вывела меня вовсе не сюда. Я ощутила ноющую боль в животе, которая обычно предупреждала меня о волшебстве – оно жило здесь с незапамятных времен. Мы остановились перед тремя темными арками, каждая из которых была окружена россыпью знаков и рисунков.
– Эйде, которую из них выбрать? – с робостью спросила я у оборотня, вертевшего в руках карту.
– Сколько ходов ты видишь? – спросил Хорвек у меня, прищурившись.
– Три, - ответила я с недоумением, и он негромко хохотнул.
– Волшебство! – пояснил он, увидев, что я озадачилась еще больше. – Я вижу только одну арку. И не смог бы выбрать нужную, даже если бы сумел вернуться на это самое место после
– Но если ты видишь одну арку – значит, тебе и выбирать не нужно, - я все еще не понимала.
– Просто тебе привычнее думать, что магия по своей сути – это создание фальшивок, - он все еще щурился, точно надеясь разглядеть то, что от него сокрыто. – Сказки о немых двойниках, умирающих через одну луну, о замках из тумана, о неисчислимых армиях, которые пугали противника, а потом рассыпались на закате прахом… Да, это волшебство. Но его можно разгадать, зная верные приметы. А вот иные чары, напротив, прячут истину, так, что ее не найти. У меня нет выбора – я пройду через ту арку, которую вижу – но на самом деле это будет любая из тех трех, что видишь ты. Поэтому здесь бесполезны ухищрения вроде клубка ниток. Когда перед тобой три входа – ты можешь найти трех рабов, которых отправишь вперед себя, приказав отмечать путь ниткой. Кто из них вернется – тот и принесет весть о правильном пути. Но старые чары хитрее человеческих уловок.
– Ах вот оно что… - пробормотала я, уяснив на самом деле только то, что мне видно больше, чем Хорвеку, но пользы из этого я все равно не извлеку.
Наконец оборотень Эйде уверенно указал нам на крайнюю правую арку, и мы шагнули за ним. Хорвек, по-видимому, испытал что-то вроде головокружения – я видела как он пошатнулся, и подумала, что уж ему-то обидно вдвойне: став демоном, он отказался использовать колдовство; став человеком – перестал его различать. Я знала в прежние времена одного старого музыканта, пальцы которого искривила лютая болезнь, так что он не мог более играть на своей лютне. Через несколько лет несчастный оглох, и хоть иных серьезных хворей у него не имелось – вскорости он умер от тоски, потеряв всякий интерес к жизни. Хоть я сама горланила разве что кабацкие песни, да и то - невпопад, не имея к музыке никакой склонности, однако хорошо запомнила, как быстро угасли глаза старика, и поняла, что иной раз жизнь в человеке поддерживает именно любовь к своему делу.
Наш проводник чувствовал себя все увереннее, и выбирал нужные повороты почти безо всяких колебаний. Иногда он беззвучно что-то шептал, уставившись на карту, как это бывает, когда значение какого-то оборота не сразу дается читателю.
– Помни, что если мы заплутаем – ты умрешь раньше меня, - Хорвек внимательно следил за пленником, который, казалось, был близок к тому, чтобы почувствовать себя хозяином положения. – И смерть эта тебе не понравится.
– Ты сам подохнешь от голода и жажды в этом лабиринте за считанные дни, - огрызнулся оборотень, и пнул босой ногой кстати подвернувшийся череп – в коридорах изредка встречались давние человеческие останки: одним богам было известно, зачем эти люди приходили во владения господина Подземелий, по доброй ли воле они решались на это, и от чего погибали в этих темных коридорах.
– Днем больше или днем меньше – не так уж важно для меня, - Хорвек наступил на череп, очутившийся на его пути, и старая кость рассыпалась в прах. – А вот тебе стоит больше ценить свою жизнь. Не так уж давно у тебя сменились клыки.
Короткие разговоры, подобные этому, повторялись каждый раз, как Эйде начинал визгливо хихикать – шаг его при этом становился приплясывающим, и взгляды, которые он бросал, быстро оглядываясь, заставляли меня спотыкаться. Быть может, в глазах оборотня отражался огонек фонаря, но мне казалось, что они горят голодным, злым пламенем, которое вот-вот сожжет остатки моих неумелых чар.
– Он ведь не освободится, правда? – испуганно шептала я Хорвеку. В уме постоянно рисовалась картина, как оборотень, в очередной раз оглянувшись, одним прыжком бросается на меня и белоснежными острыми зубами рвет горло.
– Нет, пожалуй, до дворца мы успеем добраться до того, как заклятие
начнет рушиться, - отвечал мне бывший демон, и тут же его окрик заставлял пса-оборотня снова сгорбиться и замедлить шаг.Путь наш не всегда был легким – иногда приходилось огибать провалы, прижимаясь к стене, пока камни из-под ног с тихим шуршанием падали в черную бездну. На каменных лестницах, ведущих то вниз, то вверх, частенько недоставало ступеней. Выбираясь из очередной дыры, я случайно вцепилась в руку оборотня, идущего первым, и он зарычал на меня так яростно, что мне показалось – чары окончательно пали. Но Хорвек, находившийся рядом с ним, тут же безо всякой любезности хлестнул его наотмашь ладонью по лицу, и выбранил, словно перед ним и в самом деле была обычная собака, невесть с чего оскалившая зубы на хозяина. Это возымело действие: Эйде взвизгнул и попятился, после чего присмирел на время.
Живых существ в лабиринте нам не встречалось – это и в самом деле было забытое, опустошенное королевство. Однажды у ног оборотня прошмыгнула крыса, и тот с поразительной быстротой и ловкостью поймал ее, упав на четвереньки. Я, испугавшись, отпрянула в сторону, и Эйде, явно желая впечатлить меня еще больше, резко обернулся ко мне, чтобы показать свой испачканный кровью рот.
– Оставь свои шутки, грязная тварь, - с презрением сказал Хорвек, конечно же, заметив, как исказилось мое лицо из-за приступа тошноты. – Не настолько ты голоден, чтобы жрать крыс.
– Уж ты-то знаешь толк и в голоде и в крысах, - прошипел оборотень, нарочито утирая кровь с губ.
Дышать становилось все труднее – от здешнего воздуха першило в горле, и в ушах давно уж шумело, словно мы спускались не в подземный мир, а в подводный. Величественные залы, стены и своды которых терялись во тьме, казались мне смутно знакомыми – то ли владения покойного Господина Подземелий не отличались разнообразием, то ли мне приходилось бывать здесь, когда Казиро провожал меня на встречу со своим древним собратом, прячущимся в колодце. Магия дворцового духа туманила мою голову в ту пору, но я готова была поклясться, что уже видела эти мрачные узоры, высеченные в камне. Иногда они казались бессмысленными, но бывало так, что какой-то завиток притягивал мой взгляд – и загадка приоткрывалась: я понимала, что там изображена бесконечная и безжалостная война давних лет, где смертей случилось больше, чем может вместить человеческая память. Каждый камень здесь был надгробием.
Эйде и Хорвек не проявляли никакого интереса к здешним сомнительным красотам, следя только друг за другом.
– О чем говорится в этой карте? – бесконечные коридоры тяготили меня все больше, и я смогла преодолеть страх перед нашим проводником. – Там написано, как попасть во дворец? Ты точно знаешь, куда ведешь нас?
– Не твое дело, что там написано, человек, - Эйде не отличался сговорчивостью. – Ты не можешь прочитать ее, и никогда не сможешь – старый язык высших существ слишком сложен. Не задавай вопросы, ответы на которые не уразумеешь!
Тут мне возразить было нечего – мне и людская-то письменность давалась через пень-колоду, - однако от оборотня я не отстала:
– Но в тех бесовских закорючках обозначено, где именно находится замок господина Огасто? Ты не ошибешься?
– Если ошибется, то очень о том пожалеет, - ответил вместо Эйде Хорвек.
– Был ли ты таким грозным, когда гнил в подземелье? – оскалился оборотень. –А я уже чую эту вонь… Мы неподалеку от тех мест, где ты недавно гостил, чужак. Твой запах пропитал тут все, и мой нос не обманешь: страх, ненависть, бессилие – вот чем от тебя несло.
– Если твой нюх настолько хорош, то отчего не подскажет тебе, что лучше меня не злить? – так же недобро усмехался Хорвек в ответ. Оскорбления не достигали своей цели, и Эйде оставалось только бормотать себе под нос проклятия. Меня же их перепалки измотали – ненависть, которой они одаривали друг друга все это время, отравляла и без того затхлый воздух подземелий.
– Золото! – вдруг воскликнул оборотень с жадным восторгом, и припал к камням точно так же, как во время охоты на крысу. Я увидела, что в его руках блеснула крона, и меня охватило странное волнение.