Руби
Шрифт:
– Что я должна сказать Дафне? Жизель не отозвалась.
– Жизель?
– Мне все равно. Скажи ей, что я умерла, – проговорила сестра и натянула подушки на голову. Некоторое время я смотрела на нее, а потом поняла, что она и не думает двигаться с места.
Дафне не понравилось мое сообщение.
– Что значит не хочет вставать? – Дама поставила чашку с кофе на блюдце так резко, что я подумала, фарфор разобьется. – Чем вы занимались вчера вечером? – потребовала она ответа, глаза ее подозрительно сощурились.
– Мы просто… разговаривали с Бо и его другом Мартином, – сказала я. –
– Просто разговаривали?
– Да, мэм.
– Называй меня мама или Дафна, но не мэм. Это меня старит, – резко заявила она.
– Прости… мама.
Некоторое время она яростно смотрела на меня, а затем встала и важно вышла из столовой, оставив меня с бешено бьющимся сердцем. Я не совсем солгала, думала я. Я просто не сказала всей правды, но если бы сказала все, то подвела бы Жизель. Даже и так я чувствовала себя нехорошо. Мне не нравилось что-то утаивать или кого-то обманывать. Дафна была так расстроена, что тяжело топала, поднимаясь по лестнице.
Я раздумывала, чем бы мне заняться, и решила пойти в библиотеку, выбрать книгу и провести время за чтением до прибытия моего учителя живописи. Я перелистывала страницы какой-то книги, когда услышала визг Дафны на верхней площадке лестницы:
– Руби!
Я положила книгу и поспешила к двери.
– РУБИ!
– Да?
– Сейчас же поднимись сюда, – потребовала дама.
О нет… я думала, она обнаружила состояние Жизель и хочет услышать всю историю от меня. Что делать? Как мне выгородить Жизель и не лгать? Когда я добралась до верхней площадки, я посмотрела через коридор и увидела, что дверь моей комнаты широко открыта и Дафна стоит там, а не в комнате Жизель. Я медленно подошла.
– Входи, – скомандовала Дафна. Я вошла. Она стояла, плотно сложив руки под грудью, с прямой спиной и поднятыми плечами. Кожа вокруг ее подбородка была так натянута, что, казалось, вот-вот разорвется. – Я знаю, почему Жизель не может встать, – заявила дама. – Значит, вы обе всего-навсего беседовали с молодыми людьми вчера вечером?
Я ничего не ответила.
– Так, – проговорила она, вытянула правую руку и указала на мой шкаф. – Что это стоит в твоем шкафу? Что это? – пронзительно закричала она, когда я не ответила на ее вопрос.
– Бутылка рома.
– Бутылка рома, – кивнула она, – которую ты взяла из нашего бара.
Я быстро вскинула глаза и начала качать головой.
– Не смей отрицать. Жизель созналась во всем – как ты уговорила ее взять ром в сад и показала, как смешивать его с кокой.
Мой рот открылся от изумления.
– Что еще там происходило? Что ты делала с Мартином Фаулером? – допытывалась она.
– Ничего, – сказала я. Глаза Дафны сделались щелочками, она все еще кивала головой, как будто в ее голове слышалась целая нить фраз, которые подтверждали какие-то ужасные подозрения.
– Я говорила Пьеру вчера вечером, что у тебя другие ценности, что ты выросла в мире, настолько отличающемся от нашего, что будет трудно, если вообще возможно, изменить тебя, и я еще сказала ему, что скорее ты испортишь Жизель, чем она окажет на тебя положительное влияние. Не пытайся что-либо отрицать, – раздраженно заметила она, когда мои губы открылись. – И я была когда-то молодой
девушкой. Я знаю соблазны и знаю, как легко поддаться чьему-нибудь влиянию и дать уговорить себя на непозволительные вещи.Дафна покачала головой.
– И это после того, как мы были так добры к тебе, так доброжелательно приняли тебя в наш дом, признали тебя, причем я посвятила тебе столько времени, чтобы надлежащим образом устроить тебя… Почему это люди бывают лишены чувства приличия, чувства благодарности? Что, это у вас в крови?
– Это неправда. Все неправда, – проговорила я.
– Оставь, пожалуйста, – сказала она, закрывая, а затем открывая вновь глаза, – не надо. Вы лукавы, вас нарочно растят искусными, как цыган. А теперь отнеси эту бутылку обратно в бар.
– Я даже не знаю, где он находится, – сказала я.
– Я не намерена больше тратить свое время на это. Ты и так испортила мне завтрак и весь день. Делай, что тебе говорят, и не поступай так снова. Отец будет поставлен в известность о том, что произошло, уверяю тебя, – добавила она и прошла мимо меня.
Слезы, которые жгли мне веки, прорвались на свободу и заструились по щекам к подбородку. Я взяла из шкафа корзинку, прошла к соседней двери и ворвалась в комнату Жизель. Сестра принимала душ и пела. Я отправилась к ванной и закричала через стеклянную дверь.
– Что? – отозвалась Жизель, притворяясь, что не слышит меня. – Что?
– Как ты могла так лгать и свалить всю вину на меня?
– Подожди минутку, – выкрикнула она и прополоскала волосы, прежде чем закрыла воду. – Пожалуйста, передай мне полотенце.
Я поставила корзинку на полку и дала ей полотенце.
– Ну, в чем дело?
– Ты сказала Дафне, что это я взяла бутылку рома. Как ты могла?
– О, мне пришлось это сделать, Руби. Пожалуйста, не злись. Я уже имела неприятности месяц назад, когда вернулась домой очень поздно и от меня пахло виски. Меня посадили на привязь и запретили выходить куда бы то ни было. Мама непременно наказала бы меня теперь.
– Но ты свалила вину на меня. Теперь она обо мне думает ужасные вещи.
– Ты только что приехала. Папа все еще очарован тобой. Ты можешь позволить себе быть немного виноватой. Они ничего тебе не сделают, – объясняла мне сестра. – Прости, – добавила она, вытирая волосы полотенцем. – Мне больше ничего не пришло в голову, а это достигло цели: я отвязалась от нее.
Я вздохнула.
– Мы сестры, – улыбнулась Жизель. – И должны иногда выручать друг друга.
– Но не так, Жизель, не при помощи лжи, – запротестовала я.
– Господи, да как же еще? Это просто маленькая ложь и больше ничего, – заявила она. Я резко подняла глаза. Именно так Дафна объясняла мне некоторые вещи – все немного лгут. Неужели на таком фундаменте семья Дюма строила свое счастье и благополучие – маленькая ложь?
– Не беспокойся, – заявила Жизель. – Я все улажу с папой, если он будет слишком расстроен из-за твоего поступка. Я сделаю так, что это будет выглядеть, будто я сама устроила так, чтобы ты подтолкнула меня, и он просто запутается настолько, что не станет принимать мер ни к одной из нас Я проделывала подобное и раньше, – призналась Жизель с циничной, неприятной улыбкой.