Рублевка
Шрифт:
– Юрий. Корнилов.
– Ты хорошо дрался Корнилов. Поверь: я испытываю к тебе искреннее уважение. Однако я не могу оставить без внимания жалобу Дракона. Это было бы несправедливо по отношению к нему. Ты ведь признаешь, что прикончил его лучших людей?
– Они сами напросились…
– Не имеет значения. Ты отправляешься в барак.
Корнилов понял, почему Умара прозвали Пауком. Причиной тому была странная порывистая походка, при которой Ахмаев неестественно широко расставлял ноги. Не обращая внимания больше внимания на Корнилова, он вышел из мастерской.
– Эй и что дальше?! Разве не понимаете, что
Охранники вывели Юрия в коридор, сунули респиратор и повели к выходу из особняка. Единственным, что утешило Корнилова, была повязка на голове бульдога и его полный ненависти взгляд.
Не много же ты добился, Юрец. И все это из-за стервы Луши. Что теперь? Начинать все сначала? Ну-ну. Начинай. И не забудь о Мамоне.
В пустом бараке Корнилов увидел Багдасара. Тот пересчитывал наваленные перед ним грудой полотенца.
– Здорово, Корнилов. Ну, как дела?
– Хреново, Саркисыч.
– Этого следовало ожидать. У тебя скверный, неуживчивый характер.
– Да уж. Как поживает Бамбуло?
– Жив-здоров. Вот с кого тебе надо брать пример. Твой хохол без мыла в любую дыру пролезет.
– Я сам разберусь с примерами, Багдасар.
– Дело твое.
Юрий взобрался на нары и, глядя в потолок, принялся размышлять над своим положением. Итак он вернулся к тому, с чего начинал. Актив: познакомился с полковником Хорошевым и Татьяной. Узнал, что военные не жалуют Умара, а он отвечает им тем же. Пассив: нажил себе могущественного врага в лице Луши. Она добилась, чтобы его отправили в барак. Зачем? Эта баба будет пострашнее ящера. Не из тех, кто останавливается на полпути. Не успокоится пока не сживет его со света. Значит, барак – только первый шаг. Каким будет второй?
Корнилов вдруг понял, что шорох полотенец, которые пересчитывал Багдасар, стих. Да и вообще в бараке стало тихо, как в гробу.
Юрий слез с нар. Никого. Он остался один. Ну и что с того? Когда гасты, а вместе с ними и Двупалый вернутся с работы общения у него будет хоть отбавляй.
И все-таки что-то здесь не так! Интуиция подсказывала Корнилову, что опасность совсем рядом и когда заскрипела дверь умывальника, уже понял, кого увидит. Не ошибся. На пороге стоял Мамон.
– Вот и свиделись, Деникин. Ты верующий?
– Атеист, – Юрий отступил на шаг, пытаясь рассмотреть, что держит Двупалый в руке, спрятанной за спиной. – А ты, никак записался в попы и собираешься меня исповедовать?
– Какие уж там попы. С моими-то грехами…
В руке у Мамона был нож. Не какая-нибудь самодельная заточка, а самый настоящий нож с широким и чертовски острым на вид лезвием.
– Завертела меня житуха. Ты слыхал о заговоре гастов? По роже вижу – слыхал. Так вот: я лично, по поручению Паука, казнил десятерых зачинщиков. Как думаешь, такое прощается?
– Думаю, нет, – Юрий обвел взглядом барак, пытаясь отыскать хоть какое-то подобие оружия. – Гасты порвут тебя на куски.
– Руки у них коротки.
Мамон взял нож наизготовку и пошел на Корнилова.
– Когда прикончу тебя, буду переведен в охранники.
– Луша поручила?
– Она самая. Никогда не видел эту бабеху в такой ярости. Мне даже показалось, что Луше желает твоей смерти даже больше, чем я. Жаль, что ты неверующий. Я бы мог дать тебе минуту на молитву.
Корнилов
занял позицию за нарами.– Ты – просто сама любезность, Двупалый.
– Ага.
Мамон бросился в атаку, а Юрию оставалось только одно – лавировать между нарами, избегая встречи с ножом. Ясное дело, такая игра не могла длиться долго. Так и вышло. Когда Корнилов замешкался всего на долю секунды, сразу попал под удар кулака Двупалого и выкатился на открытое место.
Мамон, помня о фокусе проделанным Корниловым в прошлой драке, приблизиться не рискнул. Позволил противнику встать и преградил ему путь к нарам. Юрию пришлось отступать к столовой, а Двупалый гнал его в тупик, яростно размахивая ножом. Приседать, пятиться и метаться из стороны в сторону было не очень-то удобно. В конце концов, Корнилов ухитрился запнуться на ровном месте. Хряснулся головой о пол. На этот раз Мамон не осторожничал. Схватил Юрия за робу, рывком поставил на ноги и врезал кулаком в нос. Корнилов опять упал.
– Вот тебе, сука! – рычал Мамон. – Вот тебе! И еще разок!
Необходимость в ноже теперь отпала. Раз за разом Двупалый поднимал Юрия, чтобы свалить новым ударом. Корнилов не сопротивлялся. Только пытался прикрыть лицо руками. Глаза застилал красный туман. Мамон победил. Луша победила. Он – труп. Очередной удар и Юрий влетел в нишу, где хранился инструментарий для уборки. Под спиной что-то хрустнуло. Покатилось по полу пластмассовое ведро.
– Ну, все! – Мамон тяжело дышал. – Теперь я доволен. Лови свои кишки!
Юрий и сам не понял, как в его руке оказался обломок ручки швабры. Блеснуло лезвие ножа. А потом… Двупалый захрипел и выпучил глаза. Корнилов ждал удара ножа, но Мамон почему-то медлил.
– Э-э-э, Юрец, ты ли это?!
Голос Стука. Откуда он взялся. Галлюцинация. Предсмертная. Скорее всего, Двупалый уже проткнул его ножом и перед смертью ему мерещится всякая ерунда. Нет. Кто-то помог ему подняться. Юрий увидел Степана, Максимыча и других гастов. А Мамон? Куда подевался Двупалый? Ему помешали довести дело до конца и… Тут Корнилов увидел своего врага. Мамон никуда не девался. Он был здесь – лежал на полу с торчащим из живота обломком швабры. Клешня Двупалого сомкнулась на деревяшке – он очевидно пытался от нее избавиться, но не успел.
Юрию помогли добраться до нар. Заботливый Степан приволок смоченную водой тряпку. Корнилов положил ее на распухшее лицо.
– Спасибо, Стук. Ты как?
– Нормалек, Юрец. Все в ажуре. Полный марафет.
– Как тебе сиделось с Мамоном в изоляторе?
– Так и сидели только пару часов. В карты резались. З их дапамогай любого тигра укротить можно. Потом Саркисыч нас выпустил. За недостатком улик. А ты че поделывал?
– Разные разности, Степан. Долго рассказывать.
– Добре. Отдыхай.
– Видно не придется. Я убил Мамона. Надо готовиться к худшему…
– Окстись, Корнилов. К чему готовиться? Толпа гастов была свидетелем того, что Двупалый хотел тебя зарезать, а ты только защищался.
– Правильно, Степа, – раздался бодрый голос Максимыча. – Можешь еще добавить, что он привел в исполнение приговор, вынесенный Лигой гастов.
– Какой Лиги, Максим Максимович?
– Всему свое время, Юрий. Узнаешь, какой.
Глава 24. Лига гастов