Руины Арха 2. Убийца

Песчаное морское побережье, три километра длиной, ширина метров пятьдесят. Эта полоса ограничена с одной стороны (и с концов) высокими скалами, а с другой – водой.

Здесь всегда одно время суток – то ли закат, то ли рассвет. Золотое солнце висит над горизонтом низко. Песок красноватый, крупный, как пшено, однако мягкий, течет сквозь пальцы легко, не царапает, и такой теплый, что можно зарыться и спать как под одеялом. Хотя мы и так во сне.

На море всегда рокот. Обычные волны расчесывают берег гребнями пены, а высокие разбиваются с грохотом. Вода движется как в замедленной съемке, словно не вода, а карамель.

Название Берег получил из-за оттенка, смесь золотого с бурым. Скалы, песок, море, небо, солнце, – во всем будто примесь меди.

Стою лицом к морю, босой, голый по пояс, на мне только штаны, теплый бриз омывает тело. Борис, как всегда, на плече, любуется медными переливами волн.

Созерцать вот так можно вечность.

Часть 2 Берег

Глава 6

Но хрен мне, а не вечность. Проснулся от собственного чиха. Оказалось, этот бестелесный придурок запустил стайку алмазных пылинок мне в ноздри.

Утираю сопли.

– Ты вообще-то обещал мой сон сторожить.

– Сторожу часов двенадцать, хватит с меня. Облетел клубок коридоров вокруг. За тысячу лет Руины не изменились, можно было спокойно дрыхнуть дальше…

– Во-во, можно было, а ты, гад, разбудил.

Дух принял горизонтальное положение, повернулся набок, на нем возникло призрачное одеяло и шапочка-конус. Принц сунул ладони под голову.

– Эх, спал бы сейчас в уютном склепике…

Я хмыкнул.

– Мы и сейчас в нем. Спи, кто мешает-то?

Дух потянулся, зевок как у динозавра. Вдруг закрутился искристым смерчем, а затем вновь оказался в вертикальном положении. Кулак уперт в бок, второй качает указательным пальцем, как метроном, принц хитрым прищуром, как бессмертный Ильич, смотрит на меня.

– Э, не-е-е-т… Хочешь от меня отделаться? Хренушки! Пошатаемся по Руинам, будешь меня развлекать. Вдруг эти каменные развалины уже не столь скучны.

Глаза мои к потолку.

– Арх всемогущий, за что?

Призрак отрастил пернатые крылья и бородищу до пояса, над головой вспыхнул нимб. Дух меня перекрестил.

– Смирись, сын мой, аминь.

Я вздохнул.

– Клоун…

И поплелся к выходу из склепа.

Дух вылетел пушечным ядром. Пока я переступал через порог, он успел очертить просторы над скалами обломков, как сбрендившая шаровая молния.

Я погладил дремлющего за пазухой Бориса. Тот пошевелил усиками, но продолжил спать. Я коснулся его мыслей, похоже, он все еще бегает по песку Медного Берега.

Я улыбнулся.

– Спи, малыш. Сторожить сны я умею. В отличие от этого припадочного…

Я преодолел скалы, взобрался на крутой склон, в начало широкого коридора. Дух кружит надо мной, разными эпитетами попирает мою медлительность.

– Лучше сменил бы спутника на быстрого, – советую, – вместо того чтобы тратить нервы.

– У меня нервов нет!

– Это должен был сказать я.

– На фиг безупречный спутник, я же на него ворчать не смогу!

Смотрим на покинутый склеп, он теперь далеко внизу.

Призрак метнулся вниз, растворился в завалах под склепом. Прошло время, и трещины в обломках алтаря выплюнули привидение, а рот склепа засосал его как здоровенную радиоактивную макаронину.

Из склепа дух вернулся ко мне. С катаной.

– Не доставайся ж ты никому!

Внизу множество потрескиваний слились в громкий треск, и склеп обрушился, исчез во вздыбившихся тучах пыли.

Катана подплыла ко мне, голубая сияющая сила ее покидает. Я едва успел подхватить угасшее оружие.

Ленточки энергии вплелись в дух.

– Понесешь. Неудобно мне, ветру вольному, таскаться с железякой.

– А мне, значит, удобно!

– Железкой больше, железкой меньше… Не надломишься.

– Козел.

Голова призрака и впрямь превратилась в козлиную. Жует пучок травы. Вместо кистей копыта, одно почесало бородку, второе щегольским жестом скользнуло вдоль рога, как проверка кинжала на остроту лезвия.

– Ну что, Сусанин, куда поведешь?

Я развязал торбу, катана, погружаясь в нее, укорачивается.

– Вообще-то хотел пойти в другое свое убежище…

– Но?

– Но боюсь, ты и его разрушишь.

Дух принял обычный облик.

– Эй, вообще-то это ты начал палить из «Вампира».

Я затянул шнурок торбы.

– А кто вынудил?

– Ой, подумаешь, прищемили ему пальчик, а он сразу кувалдой по атомной бомбе!

Но я уже пошел вперед по туннелю. Угораздило же подцепить болтливую заразу, избавиться сложнее, чем от сифилиса.

Дух меня обогнал.

– Эй, смертный, чего нос повесил? Идем навстречу приключениям!

– Искать приключения, будучи смертным, не вдохновляет. И у меня имя есть. Влад.

Призрак отмахнулся.

– Скукота. Встречал сотни владов… А вот парня с «Вампиром» и лордом смышей – ни разу!

– А твое имя?

Вновь отмашка.

– Когда успел пережить опыт, которого хватит на легион смертных, имени уже не хватит описать всю личность. У меня тысячи имен и прозвищ. Зови как хочешь.

– Принц.

– Было кучу раз. Но ладно, Принц так Принц.

Иду, пытаюсь отслеживать опасности, могут подстерегать под каждой плитой, но дух мельтешит перед глазами, отвлекает болтовней. Ему-то остерегаться нечего. Хотя кривляется, изображает брезгливость, завидев слизь утилитки, или шарахается от выпустившего иглы убьежа.

Разглядываю узоры на плитах. В царапинах узнаю следы когтей волкоршуна. А вот налет изморози – морозавр прошел… В соседнем коридоре мрачные плиты резко сменяются освещенными, там заросли ультравы, журчит ручей, звенит крохотный водопад, так и манит искупаться, пополнить запасы воды. Туда лучше не ходить: стеклотина…

И все-таки я чуть не угодил в заросли яростков. Чертов дух отвлек анекдотом.

Наладить концентрацию обычно помогает Борис, но смыш по-прежнему спит за пазухой, а будить не хочу.