Рукопись Ченселора

Он проспал почти семь часов.

Питер поднялся, натянул брюки и направился в кухню. Пакеты с покупками так и лежали нераскрытыми, и он занялся ими. Осмотрев старомодные буфеты, Питер нашел старинную кофеварку, которая полностью соответствовала интерьеру кухни.

Кофеварке было, по-видимому, лет сорок. Он разыскал кофе, потом долго и мучительно вспоминал, как следует обращаться со столь древним агрегатом, и, уяснив наконец, что нужно делать, поставил кофеварку на небольшой огонь.

Он вернулся в гостиную и, потихоньку одевшись, направился в прихожую.

Потом вышел на улицу: не мешало бы убрать чемоданы и портфель, оставленные в машине.

Было холодно и сыро. Зима все еще раздумывала, засыпать ли штат Мэриленд снегом или ограничиться гололедом. Поэтому-то такой пронизывающей и была сырость.

Ченселор открыл дверцу машины, потянулся было на заднее сиденье за багажом и вдруг замер в удивлении. Он не сумел сдержать крика, вырвавшегося из его горла. Зрелище было потрясающим, поистине фантастическим.

То, что открылось его взору, объясняло происхождение и надписи на стенах кабинета Макэндрю, и пятен крови на пеньюаре. На своем чемодане, который лежал на заднем сиденье, Питер увидел отрезанные конечности какого-то животного.

Уродливые сухожилия торчали из окровавленной шерсти. На чемодане кто-то, обмакнув палец в крови, написал: «Часон».

Потрясение у Питера сменилось страхом и отвращением. Он попятился назад, бросив быстрый взгляд на густой кустарник и дорогу за ним. Потом осторожно обошел вокруг машины, нагнулся и поднял камень, не отдавая себе отчета в том, зачем это делает, но все же, как ни странно, чувствуя себя несколько спокойнее с этим примитивным орудием защиты.

И вот колыхнулась одна ветка, треснула другая. Там или там? Послышались шаги. Кто-то побежал. Побежал по гравию.

Питер не знал, отчего вдруг у него пропал страх. То ли из-за этих звуков, то ли потому, что шаги удалялись. Он стремглав бросился вдогонку. Звук неожиданно изменился: теперь кто-то бежал уже не по гравию, а по твердой поверхности – по дороге.

Питер продирался сквозь кусты, ветки хлестали его по лицу, корни деревьев затрудняли движение. Он выбрался на дорогу. Ярдах в пятидесяти в сером свете утра он едва разглядел фигуру человека, бежавшего к машине. Вонь выхлопных газов отравила свежий утренний воздух. Кто-то изнутри распахнул правую дверцу, бежавший на ходу вскочил в машину, и она быстро исчезла.

Ченселор стоял на дороге, по лбу у него струился пот. Он выпустил из рук камень, вытер лицо. Ему вспомнились гневные слова собеседницы, сказанные ею при мерцающем свете свечей в вашингтонском отеле «Хей-Адамс». Вот он, ужас, насаждаемый какой-то злобной силой! Именно этому он был теперь свидетелем. Кто-то хотел запугать Элисон Макэндрю и таким образом свести ее с ума. Но зачем? Ее отец мертв. Зачем нужно запугивать дочь?

Питер решил постараться хотя бы частично оградить Элисон от этого ужаса.

Их отношения развивались удивительно быстро, но он чувствовал, как с появлением Элисон его жизнь наполняется новым смыслом.

Тут он задумался над тем, как долго это продлится. Этот вопрос стал для него очень важным. Он повернулся и пошел назад к машине, вытащил чемодан, бросил в кусты окровавленные конечности животного. Потом отнес оба чемодана и портфель в дом. Элисон, слава богу, все еще спала.

Ее чемодан Питер оставил в прихожей, а свой вместе с портфелем отнес в кухню. Вспомнив, что холодная вода удаляет следы крови лучше, чем горячая, он открыл кран, отыскал бумажное полотенце и минут пятнадцать стирал кровь с чемодана. Остатки кровавых потеков он скреб кухонным ножом, пока очертания букв не исчезли совсем.

Затем неизвестно почему он открыл портфель, вынул оттуда блокнот и положил его на стол. В это время в кофеварке забулькало. Питер налил себе чашку изготовленной жидкости, вернулся к столу, открыл блокнот и остановил свой взгляд на наполовину исписанном желтоватом листке. Начать работу его побуждало не только раннее утро. После всего, что произошло, он считал вполне естественным попытаться разобраться в собственных мыслях, приписав их другому человеку. Ведь он только что пережил то же самое, что и созданный его воображением персонаж.

Проходит какое-то время. Мередит возвращается домой. Он рассказывает жене, что попал в аварию на Мемориал-парк-вэй. Машину отбуксировали в ремонт. Жена не верит ему. «Правду здесь больше не говорят! – выкрикивает она. – Я больше не в силах это терпеть. Что с нами происходит?»

Мередит знает, что с ними происходит. Гуверовская стратегия страха очень эффективна. Даже их прочный брачный союз оказался под угрозой. Сам он сломлен.

Мередит принимает ультиматум жены: они уедут из Вашингтона, он оставит работу в министерстве юстиции и вернется к частной практике. Все равно карьера его загублена. Гувер одержал победу.

Следующая сцена. Уже за полночь. Члены семьи Мередита спят. Он сидит в гостиной. Горит только настольная лампа, отбрасывая тени вокруг. Он изрядно выпил. К чувству страха примешивается сознание того, что все, во что он верил, потеряло смысл.

Пошатываясь, Алекс подходит к окну, в страхе раздвигает шторы и выглядывает наружу. Он видит, что неподалеку стоит машина ФБР. За его домом ведется наблюдение.

Мысли Мередита путаются. Алкоголь и страх приводят его к перевозбуждению, к настоящей истерике. Он бросается к двери и выбегает из дома. Он не кричит.

Напротив, хранит молчание с видом заговорщика. Он стремится встретиться со своими мучителями, сдаться им, и пусть они делают, что хотят. И вообще, пропади все пропадом…

В темноте Мередит слышит лишь голоса, но никого не видит. Он мечется по улицам вслед за голосами. С одной стороны, он задает себе вопрос, не сошел ли с ума, а с другой – жаждет любым способом поскорее покончить со всем этим кошмаром.

Он не помнит, как долго блуждал, но свежий воздух и физическая нагрузка ослабляют действие алкоголя. Мередит начинает приходить в себя. Поворачивает назад, однако не знает, в правильном ли направлении идет. Должно быть, он пробежал несколько миль.

По пути он замечает машину ФБР. Она стоит за углом, в тени. В ней никого нет. Агенты, следившие за ним, тоже разгуливают по безлюдным ночным улицам. Он слышит их шаги в темноте. Позади себя, впереди, справа, слева. Их звуки синхронны с ударами его сердца. Они звучат так же оглушающе, как звон литавр, преследуют, угрожают. Охватившая Алекса паника напоминает то нервное потрясение, которое он пережил в годы войны. Он бежит вдоль квартала. Машина ФБР куда-то исчезла.