Руководство к Воскрешению: от А до Я
Шрифт:
Дженни в порыве радостных чувств раскинула руки по сторонам, приглашая ее в крепкие дружеские объятия.
– Первое летнее воскресенье, – холодно сказала Келен, не двигаясь с места.
«Может это все-таки сон… Всего лишь сон, и он должен закончиться с минуты на минуту».
– Ну, вот и славненько, – подвела итог Дженни. Ее улыбка светилась спокойным торжеством, что очень не понравилось Келен.
– Теперь, пожалуйста, отправьте меня обратно домой.
– Разумеется. Ждем тебя здесь через неделю.
– Как это – через неделю? – с безутешным видом спросила Келен.
– Ну, раньше воскресенья никак не получится,
Келен не стала пояснять, что на самом деле несла в себе ее разочарованная реплика. Хотя девочке все меньше казалось, будто бы Дженни разыгрывала из себя дурочку не нарочно.
Ее что-то беспокоило. Только сейчас Келен заметила, как внутри у нее, под слоем кожи и мышц, застрял маленький узелок, наматывающий на себя ее нервы, как ручка пленку кассеты. Поэтому она чуть не пропустила объяснения Дженни о том, как попасть обратно в лес без посторонней помощи.
– Можешь сказать мне сейчас, о чем ты вспоминаешь первым делом, когда речь идет об этом месте?
Келен прикрыла глаза. Здесь не надо было долго раздумывать. Бесконечная высота и свист ветра в ушах…
– Что ж, значит, именно там ты сумеешь найти сюда вход.
– Мне что, опять с крыши кидаться?
– Возможно. Но такое бывает редко. Скорее всего хватит простой смекалки и окружающих факторов.
Узелок в груди зашевелился. И тут Келен вспомнила.
– Мисс… Дженни. Когда вы говорили о вашей работе, то упомянули, что она небезопасная. Почему?
Дженни удивленно и неоднозначно посмотрела на нее – поврежденный зрачок немного окосел, точно инопланетная антенна, потерявшая связь с родной планетой.
– Потому что мы боремся с человеческими страхами. А в нашем мире любой Страх, к сожалению, хотя может и к счастью… материален.
Келен сморгнула. Дженни смотрела на нее глазами цвета недозрелого винограда.
– Я вас не понимаю.
– Страх того, что за тобой следят; Страх заходить в пустой дом; Страх пауков; Страх темноты и закрытых пространств; Страх подавиться мармеладным медвежонком – абсолютно любой Страх, который только встречается в этом мире, имеет воплощенную и осязаемую форму.
– Что это значит?
– Страхи – монстры, которые родились благодаря человеческой фантазии. Мы – охотники на монстров. И надо сказать, это является не нашей последней задачей.
Все это время от нее умышленно скрывали обратную сторону медали сего места. И это была уже вторая подлость, похуже первой, с которой столкнулась Келен. Злость и неприязнь к Воскресшим и их вранью росла в ней с быстротой подступающей рвоты.
– Сколько людей погибло здесь? – с саркастичным ужасом спросила она.
– Очень много, – без тени иронии ответила Дженни.
Она говорила глухим невнятным голосом, точно водяной, чьи связки изрядно отсырели. Очертания всего вокруг опасно расплывались.
– Подождите! – Келен, не мигая до слез, вцепилась взором в Дженни. – Я отказываюсь! Я не останусь с вами! Отпустите меня! Договор отменяется – слышите?! – он отменяется! Вы соврали мне!
– А вот и неправда ваша. – Теперь приходилось изо всех сил напрягать слух, чтобы расслышать слова девушки. – По-твоему, мы отправим совершенно неумелых новичков делать то, чему учимся годами? На время
испытательного срока ты в полной безопасности, Келен. А пока что…Келен стремительно проваливалась в подступающую к ней темноту. Она засыпала? Или просыпалась?
– Увидимся.
Вокруг нее все сквозило сыростью и прохладой. Щека Келен неприятно упиралась во что-то твердое, липкое и слишком шершавое, чтобы оказаться автобусным окном.
– Девушка?
Не первый раз Келен обнаружила себя лежащей ничком на земле. Это успело ей порядком надоесть. На этот раз поверхностью для ее привала оказался мокрый и серый асфальт.
– Эй, мисс! У вас все хорошо?
Келен не понимала, обращались ли сейчас именно к ней, но на всякий случай невразумительно замычала.
– Вам не нужна помощь?
Келен отерла тыльной стороной ладони лицо. В нос тут же ударил запах жидкой сырой земли, в простонародье – грязи.
– Вызвать скорую?
Случайный молодой человек, которого Келен, к счастью, нигде прежде не видела, очень настойчиво тряс ее за плечо.
– Нет. Нет, я в порядке.
«Боже, наверное сейчас я похожа на бомжа сильнее обычного».
– Говорю же, нормально все, – повторила Келен, старательно отворачиваясь. – Я просто поскользнулась.
– С тех пор, как я вас заметил, вы лежите здесь уже пять минут.
– Неважно, сейчас мне уже лучше, большое спасибо за заботу, – Келен встала на ноги и, отделавшись от грозившей ей скорой помощи, поспешила к выходу на главную улицу. В одном из мимо скользящих отражений она вдруг увидела чудовище, но, когда в страхе отпрыгнула прочь, поняла, кем оно было на самом деле.
Ее одежда и лицо были измазаны ужасными бурыми пятнами, волосы из-за идущего дождя и грязи слиплись в плотные клейкие сосульки. К тому же ее до костей пробирал холод, а это могло означать лишь то, что валялась она в переулке довольно долго. Привычного голубого ободка на голове не было, но Келен не хотела возвращаться искать его.
Уже было совсем темно. Оранжевый свет фонарей смущал ее, она старалась держаться в тени и никому не попадаться на глаза. Окна домов превратились в тысячи горящих свечей.
Келен чувствовала себя очнувшейся от недельного сна. Сейчас она потерялась где-то между позапрошлым вечером четверга и сегодняшним утром. Что произошло в этом временном отрезке? А главное: что произошло после него?
Перед ярким прожекторным лучом очередного фонаря Келен, силясь придать себе вменяемый вид, потянулась рукой к волосам. Что-то больно дернулось в клубке ее запутавшейся шевелюры и хрустнуло под нащупавшими пальцами.
Келен долго вглядывалась в маленький кленовый листочек, чей панцирь из бронзы дал трещину, обнажив ссохшуюся чешую. Она поднесла его к лицу. Из трещины тянуло увядшими цветами.
«Господи».
Келен в ужасе сорвала с себя подвеску, словно это была чумная крыса, и с размаху швырнула себе под ноги. А затем прислушалась, но не к тому, что находилось снаружи.
Все было тихо.
Тогда Келен галопом понеслась к автобусной остановке, страшась смотреть на электронный циферблат часов, висевший над расписанием. Из-за ее несвежего вида (а может из-за напряженной застывшей гримасы) люди стремились держаться от девочки на почтительном расстоянии. Поэтому место в автобусе рядом с Келен пустовало вплоть до окончания поездки.