Руководство по фальшивым отношениям с твоим врагом

— Добрый день, — поприветствовал меня дедушка Мэнн с водительского места, заводя мотор. — Выглядишь паршиво.

— Уже слышал это сегодня, — буркнул я.

— Я поспорил с Майком на двадцать четыре часа работы за моей циркулярной пилой против такого же количества часов с его бензопилой, что ты будешь выглядеть именно так. — Дедушка Мэнн хохотнул, выруливая на улицу. — Похоже, малышу Майку придётся выкорчёвывать мои кусты!

— Рад слышать, что хоть кто-то получает выгоду из моих страданий, — пробормотал я.

— Настоящий Уорнер! — рассмеялась бабушка Мэнн.

Дедушка Мэнн заговорщически наклонился ко мне.

— Я знал, что мне достанется бесплатная рабочая сила. У меня глаз наметан — я сразу вижу, когда мужчина влюблён.

— Да ну, даже Марджори без своих очков-бифокал увидела бы, что Сэмюэль влюблён в Натали, — фыркнула бабушка Мэнн. — А ведь она без них практически слепая! Как вообще можно этого не заметить?

Оуэн, сжав край сиденья до побелевших костяшек, уставился в пол.

— Ну, по крайней мере, я и половина Фокс-Крика об этом не знали.

— Поздравляю с худшим зрением, чем у Марджори, — отрезала бабушка.

Я попытался выдавить улыбку.

— Спасибо за поддержку.

— Не благодари раньше времени, парень, — отозвался дедушка Мэнн, прочищая горло. — Ты довёл нашу драгоценную тыковку до слёз.

Оуэн простонал.

— Я же говорил маме не рассказывать об этом никому! Нат меня убьёт.

И тут из-под приборной панели выскочила маленькая серая мышь.

Не раздумывая, я схватил свернутую газету с панели и начал размахивать ею, пытаясь попасть в грызуна. Мышь ловко уклонялась от ударов, словно участвовала в чемпионате по акробатике.

— Я не хотел доводить Натали до слёз, — сказал я, продолжая махать газетой, — но надеюсь, она позволит мне это исправить.

— Вот и славно, — одобрительно кивнул дедушка. — Это всё, чего мы хотим.

Мышь наконец ретировалась, скрывшись обратно в панели. Я швырнул газету на место.

— Даже не знаю, расстраивает меня это или радует — ты слишком быстро адаптируешься ко всем нашим странностям, — пробормотал Оуэн.

Мы ехали всё дальше от центра города, и за окнами уже сменились заснеженные поля, а затем густой лес.

— Признаюсь, я удивлён вашим прощением, учитывая, что мне рассказывали про вашу давнюю обиду на моего дедушку Уорнера за то, что он однажды купил последний стаканчик мороженого с определённым вкусом в Черри, — заметил я.

— Это был Мятный Новогодний, — проворчал дедушка Мэнн. — Его продают только два дня в году! И Уолтер Уорнер даже не любит этот вкус! До сих пор обидно, честное слово.

— В любом случае, — вмешалась бабушка Мэнн, — не приписывай нам слишком много благородства. Мы решили быть милосердными, потому что знаем, что тебя ждёт настоящее испытание.

— Испытание? — переспросил я, нахмурившись.

— Скоро поймёшь, — лукаво усмехнулась бабушка.

Если она хотела, чтобы это прозвучало пугающе, то у неё не получилось. Мне уже было достаточно страшно думать о том, как Натали отреагирует на мои чувства. Что бы ни представляло собой это «испытание», оно вряд ли могло быть хуже.

Дедушка свернул на знакомую дорогу. Потребовалась пара секунд, чтобы я понял — мы направлялись к дому моей матери у озера.

— Натали в моём доме? — спросил я, нахмурившись.

Оуэн хохотнул.

— Нет.

Тревожное предчувствие сдавило грудь. Единственное, что могло быть хуже, чем объясняться с Натали о своих чувствах, — это делать это перед всей моей семьёй.

— Тогда... она у моей мамы?

— Лучше, — ухмыльнулся дедушка. — Там и твои кузены, и твой брат-близнец, и дед тоже. Вон, Ромео на заднем сиденье, — он кивнул на Оуэна, — договорился со своей Джульеттой и всё устроил.

Я повернулся к Оуэну, который довольно подмигнул.

— Дженна и я были вам с Натали кое-чем обязаны.

Дедушка свернул на подъездную дорожку к дому моей матери, и меня охватило полное замешательство.

Весь двор был заставлен машинами. Повсюду сновали люди. Потребовалось несколько мгновений, чтобы понять — это были родственники Натали.

— Добро пожаловать на испытание, Сэмюэль, — с хитрой улыбкой произнесла бабушка Мэнн.

— Удачи, — добавил Оуэн, похлопав меня по плечу, пока дедушка Мэнн парковал фургон.

Я расстегнул ремень безопасности и вышел наружу. Я был готов к гневу — вполне заслуженному — но, глядя на дом матери, чувствовал не страх, а нетерпение. Там, внутри, была Натали.

Я обошел переднюю часть фургона, и тут же меня окружили родственники Натали.

Кили, скользнув на снегу, остановилась прямо передо мной и показала большой палец вверх.

— Удачи! Сделай её счастливой, понял?

Я моргнул от удивления, но прежде чем успел ответить, Кили отошла в сторону, и на её место вышла мать Натали, Пэтти.

Пэтти, со слезами на глазах, крепко меня обняла.

— Не волнуйся, Сэмюэль. Просто будь честен с Нат, и всё будет хорошо.

Она вытащила платок из рукава и обернулась.

— Пол? Ты идёшь?

Пол, массивный и с каменным лицом, пробрался сквозь толпу Мэннов. Когда он встал передо мной, то просто молча смотрел, его взгляд был тяжёлым и пронзительным. Затем, не сказав ни слова, он протянул мне руку.

Я пожал её.

— Я не хотел обидеть Натали, — сказал я, глядя на них обоих. — Мне очень жаль.

— Ещё бы, — буркнул дядя Майк, окинув меня недоверчивым взглядом. — Натали слишком хороша для тебя, парень.

— Она и правда слишком хороша, — кивнул я.

Майк почесал затылок, выглядя смущённым.

— Чёрт, не хотел тебя добивать. Просто… обращайся с ней хорошо, ладно?

Я кивнул и сделал ещё несколько шагов к дому матери, как вдруг что-то маленькое и ярко-оранжевое врезалось мне в живот.

— Мне всё равно, что говорит мама, Сэмюэль! Ты хороший! — вцепившись в меня, как коала, закричал малыш Ноа в своём огромном оранжевом комбинезоне.

— Спасибо, Ноа, — улыбнулся я, пока его брат Райан аккуратно отцеплял его от меня.

— Да расслабься ты, Сэмюэль, — усмехнулся Райан. — У тебя всё получится.