Рукой подать

Зачем я Вам?

И тот переполох,

что вызван необдуманным вторженьем;

Я право, не нарочно, видит Б-г,

и мне не в радость Ваше пораженье.

Зачем я Вам?

У Вас своя семья,

и дом Ваш называют полной чашей,

у Вас есть прихлебатели – друзья,

а я – обрыв, случайность в жизни Вашей.

Зачем я Вам?

Огонь на склоне лет

оставит не ожог, а пепелище…

Да, я из тех, кто ищет суть и Свет,

а Вы из тех, кто развлечений ищет.

Зачем я Вам?

Всегда открыт мой дом

дождям, ветрам и перелётным птицам,

а Вы, мой бедный, будете с трудом

в углу, за холодильником ютиться.

Идите-ка чаёвничать с женой,

она Вам поутру овсянку сварит…

Зачем я Вам?

Вам холодно со мной,

а я, представьте, задыхаюсь с Вами.

Когда умирает любовь

Когда умирает любовь,

оживает тоска

по прошлому «вместе»;

Длиннее становятся ночи.

В ущербной луне –

одиночества хищный оскал,

и глупое сердце

смириться с потерей не хочет.

Когда умирает любовь,

прорастает печаль

по прошлому «рядом»

под сводами замков воздушных.

И кутаясь зябко

в прозрения чёрную шаль,

ты вдруг понимаешь –

назад возвращаться не нужно.

Когда умирает любовь,

продолжается жизнь!

Вот только фантомные боли порою тревожат:

То глупое сердце

вдогонку за прошлым бежит,

но ни сохранить,

ни догнать, к сожаленью, не может.

Когда умирает любовь –

замыкается круг!

И гаснет под пеплом забвения яркое «прежде».

И ты на краю просветленья почувствуешь вдруг:

когда умирает любовь – оживает надежда!

Лилит

Как живётся вам с стотысячной,

Вам, познавшему Лилит…

М.Цветаева

С ней, наверное, проще и легче, Адам?

Не противится воле твоей никогда,

и кротка и покорна вторая,

видно помнит изгнанье из рая.

И собой хороша, и хитра, и мудра

плоть от плоти твоей (говорят – из ребра?)

Тяготит только грех первородный.

Ну, а я, как и прежде – свободна.

Говоришь, что ты выбрал покой и уют,

только боли сердечные спать не дают,

в дуновении ветра ночного

слышишь голос мой снова и снова.

То не сердце, несчастный, то память болит –

никогда ты не сможешь забыть о Лилит!

Это боль об утраченном рае

и её не излечит вторая.

Ты, познавший сакральную сущность огня,

на безмозглую плоть променявший меня,

утешаешься жалким подобием,

а ночами взываешь к свободе?

Со второй оставайся, живи без затей

и плоди вместе с нею бескрылых детей,

первородством торгующих робко,

чечевичной прельстившись похлёбкой.

Не шепчи бесполезных бессвязных молитв, –

никогда ты не сможешь забыть о Лилит,

что дыханию ночи подобна

и как ветер – легка и свободна.

Староновогоднее

Ты позвонишь под Старый Новый год,

(он настоящий, хоть звучит нелепо…)

похвастаешься: дочь – античный слепок,

посетуешь: заложник непогод,

пожалуешься: дождь на Рождество

лил двое суток, не переставая.

Напомнишь, что любовь не остывает,

и что приедешь, – только и всего.

Что эти годы только мной и жил, –

что нашим (?) чувствам время не помеха,

а мной овладевает приступ смеха,

и лишь рука предательски дрожит.

«Что ж ты молчишь? По-прежнему – одна?» –

змеится ревность в голосе далёком.

Дым сигаретный вьётся струйкой лёгкой,

скользя из приоткрытого окна.

Я обрываю глупый разговор, –

ненужную, бессмысленную муку,

дрожащую разглядываю руку:

шалят нервишки – только и всего.

Как просто: от звонка и до звонка

всю жизнь брести по призрачному следу,

чтоб раз в году услышать: «Я приеду…»

и вновь увидеть, как дрожит рука.

Прощёное воскресенье

Может быть, распутица весенняя

растопит в душе моей обиду,

и когда придёшь просить прощения,

я к тебе навстречу тихо выйду.

И твоё «простименяпожалуйста…»

выслушаю, не перебивая,

и на миг, поддавшись глупой жалости,

я кивну: «Да ладно, всё бывает…»

Ничего не значащим, приятельским

по щеке скользну прикосновением,

только знай, тебе твоё предательство

не прикрыть Прощёным воскресеньем.

И надменно, неприступно-строгая

удалюсь.

О, Господи, дай силы…

Б-г простит, а я забыть попробую,

я тебя давным-давно простила.

Синдром Ундины

Печаль-Вода тёмная,

моей болью полная...